Темы
Раф Айзенштадт
Сука – Любовь
…Вот как бит вам покажет, где боль.
На рану, как соль, сука любовь… сука-любовь…
…Любовь цвета боли, любовной печали,
Любовь цвета крови, бегущей по венам.
Она так стонала, она так кричала –
Я чувствовал телом.
«Фи, как некрасиво!.. Что за песня? Что за слова? Неужели нельзя выбирать что-нибудь приличнее, без этих скабрезностей... Ладно, я понимаю, мода, чтобы зацепить, шокировать... Одним словом, попса!»
А что, если я вам представлю историю двух одиноких сердец, смертельно раненных любовью (и это в наше прагматичное время!), о высоких человеческих чувствах? Эта удивительная история о романтичной и безысходной любви так и будет называться «Сука-Любовь». С большой буквы.
Этим летом киевский дом учёных пригласил нас с женой на встречу со столичными литераторами, представителями еврейских организаций, прессы. Будучи в это время в Одессе, где живёт наш сын, мы взяли билет на ностальгический «Черноморец» и седьмого сентября рано утром прибыли в Киев. На перроне нас встречала организатор встречи Марина, хлопотливая женщина растяжимого возраста со следами былой красоты, достатка, уверенности и, к нашему удивлению, вместо того, чтобы доставляться через весь город в какую-нибудь Дарницу, мы через двадцать минут оказались на Тарасовской в районе университета и уже входили во двор добротного шестиэтажного дома. Выперев свои чемоданы на высокий четвёртый этаж, мы замешкались у дверей, а оттуда навстречу нам доносился отчаянный собачий лай. Вот так на три дня мы оказались среди Марины, её мамы, двух собак и кошки с четырьмя котятами.
Нас сразу вынесло в город, который мы не видели пятнадцать лет со времени нашего переезда в Германию. И опять по памятным местам: церковь Растрелли, Подол, Крещатик со следами памятного Майдана и опять тихая Тарасовская с громким собачьим лаем. Постепенно мы проникали в эту суматошную жизнь, которая была полностью подчинена домашнему зверинцу. Сначала было продемонстрировано святое кошачье семейство, и нам пришлось поумиляться. Собаки жили порознь. Одна – в передней, другая – в кухне. Вся жизнь наших хозяев была полностью подчинена странному собачьему ритуалу. На прогулку собак выводили порознь. Первой с Мариной отправлялась собака из передней, с бандажом от грыжи на крупе. С высокого четвёртого этажа вниз и потом соответственно наверх. Затем её силком отправляли в туалет и из кухни под отчаянный аккомпанемент затворницы выводилась вторая, и опять тем же маршрутом вниз и наверх. Когда я, забыв о ней, отправился в туалет, то она оттуда выскочила на рысях и бросилась к выходной двери. Её трясло от возбуждения. При звуке проворачивемого ключа она совершенно осатанела и, царапая лапами дверь, лаяла безостановочно. Из гостиной с причитаниями выскочила сухопарая мамаша и начала оттягивать припадочную, чтобы дать возможность Марине со второй собакой проникнуть в дом. Та тоже незамедлительно включилась в процесс, и отчаянный лай ещё долго звучал, пока собак растаскивали по местам. Эти странные боевые операции не раз разыгрывались на наших изумлённых глазах. Вот тогда-то Марина и поведала нам историю об отчаянной любви и ненависти на всю жизнь.
Собачки эти попали к ним щенятами. Задрав хвосты, они гоняли вместе по комнатам, играли, катались клубком, вместе спали, ели из одной миски, сбегали с Мариной по крутым лестницам во двор... В общем, обычная щенячья жизнь без вопросов, без планов на будущее… Там недалеко гремел и разрывался Майдан, а здесь два кобелька жили и не знали, что жизнь – ой, какая штука! Так прошло пару лет. В доме появилась кошка, пошли котята. Ничто не нарушало идиллии. И вот год назад подруга Марины срочно должна была уехать и слёзно упросила взять на месяц её любимую собачку, зная, что той у Марины будет хорошо – и уход, и внимание, и любовь. А вот эта сука-любовь и порешила враз эту безмятежную жизнь, взорвала её и выпотрошила наизнанку. Вначале наши собачки дружно проявляли внимание к гостье. Вместе обнюхивали, вместе бегали за ней следом, сторожили её у дверей. Но тут на глазах неискушённых простофиль дама стала вести себя самым странным образом. Она скулила, выгибалась, и от неё исходил такой будоражащий запах, что весь образ выдержанных собачек из приличной семьи спал, как шелуха. Они вмиг обезумели. Они атаковали нежное создание, загоняя её в угол. Женщины растаскивали их в разные стороны, они огрызались, стараясь вырваться, одна раз даже тяпнула старую хозяйку.
Жизнь проходила в сплошной суматохе, в погоне за алчущими животными, в причитаниях женщин и грызне бывших приятелей. А однажды, когда им всё-таки удалось прорваться в вожделенную гостиную, где обреталась гостья, они устроили свалку, рвали остервенело друг друга, захлёбываясь в истошном лае, забыв о цели и причине любовного недуга. Тогда-то и пришлось их расселить по разным территориям. По прошествии месяца даму их сердца забрали, а противостояние продолжилось и превратилось в затяжной конфликт.
Мы оказались в этой квартире год спустя после памятных событий, а накал был такой, будто только вчера сыпанула «на рану, как соль, сука-любовь».
И каждый день «они так стонали, они так кричали – я чувствовал телом».
Начинала всегда запертая в кухне, и ей тут же вторила та, что была в передней:
«Ты, подлая, да знаешь ли, что ты поломала мне всю жизнь?»
«Это я? Да что ты вообще знаешь о любви? Это такое чувство!»
«Врёшь! Это на меня она так смотрела! До сих пор я чувствую каждой своей клеточкой…»
«Никогда не прощу я тебе! Ты разрушил всё моё счастье! Из-за тебя я стал инвалидом».
«И поделом!»
«Поделом? Из-за тебя у меня грыжа! Целый день я лаю по твоей милости, а ты не слышишь! Моя любовь...»
«Твоя? Её зелёные глаза до сих пор стоят перед моим взором».
«Зелёные? Вот ты и выдал себя! Карие глаза, карие! Ты должен отступиться! Твоё чувство пустое! Карие глаза, карие!»
«Никогда не убедишь ты меня! Я разделаюсь с тобой! Выпустите меня!»
«Ноги коротки!»
«Мужлан!»
«Монстр! Из-за тебя жизнь моя пошла прахом! Без семьи, без детей. Никто на старости лет не окружит меня...»
«А обо мне ты подумал? Мы могли быть такой удивительной парой…»
«Никто теперь из-за моей грыжи не глянет в мою сторону...»
«А мой порок митрального клапана?»
– О-о-о...
– У-у-у...
Сука-любовь...
Она так стонала, она так кричала..
Я чувствовал телом..
И так все дни, что мы были там. И так все дни после нашего отъезда. А недавно я позвонил в Киев Марине и сразу услышал фоном:
«Ноги коротки!»
«Мужлан!»
– О-о-о...
– У-у-у...
Сука-любовь…
– Да, сука-любовь, – сказал я, забывшись, Марине.
– Что? – опешила она, – Как это?
Её классическое воспитание, её надтреснутое сердце милой старой девы вдруг куда-то ухнуло, а когда вернулось на место, то ли догадка, то ли неосознанное чувство утраты осталось где-то там, на его дне.
Я не стал уточнять. К чему? У каждого своя история. И только среди ночи летит по всему миру:
– У-у-у…
– О-о-о…
«МАРШ, МАРШ ВПЕРЕД, СОВЕТСКИЙ НАРОД!»
КНИГА ПЕРВАЯ: "АХ, ЭТА ЖИЗНЬ ЭМИГРАНТСКАЯ НАША!" - Большая белая бабочка
- Иль перечти шампанского бутылку
- Сказ о самом невероятном предложении
- Продолжение рассказа Остапа Бендера о Вечном Жиде
- Последний денёк уходященго мира
- Mit шашкес, mit саблес, mit славный Шагал
- Ах, эта жизнь эмигрантская наша!
- А. Мисюк. Послесловие: "Ах, эта жизнь..."
КНИГА ВТОРАЯ : ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ ГЕРМАНИИ
- "Majskaja notsch, lil Utoplenniza"
- Начнём сначала, начнём с нуля
- Международный поэтический турнир в Дюссельдорфе
- Галина Агаронова: aussprechen was ist*
КНИГА ТРЕТЬЯ: "ДЕРЖУ ПАРИ, ЧТО Я ЕЩЕ НЕ УМЕР..." - "Нет конца 'весёлым' переменам..."
-"Держу пари, что я ещё не умер"
"Петровская Ассамблея" в Дюссельдорфе
Мне понравилось?
(Проголосовало: 0)Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>