Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

 

                                                                                                Эдуард Якобсон

 

ФИНИШ ЭСТАФЕТЫ

 

Конец Ленинградского завода имени Карлa Маркса

Часть II

 

Должностные перемещения

   В сeредине семидесятых годов сформировался своеобразный тандем руководителей ЛМО им. Карла Маркса. Это Георгий Иванович Курганов и Александр Алексеевич Белянин. В перерывах между должностными ступенями в Минлегпищемаше Курганов возглавляет Объединение, а Белянин становится главным инженером. Когда Курганов находится в Москве (уже в более высоком ранге), Белянин становится генеральным директором ЛМО, при этом исполнение обязанности главного инженера поручается начальнику отдела комплектации Николаеву. Через два-три года Курганов возвращается, и все занимают свои предыдущие места. А через некоторое время рокировка производится вновь. Сколько раз это повторялось, я не фиксировал. Но однажды, когда Курганов был в ЛМО, он предложил мне должность главного конструктора Объединения. Э.В.Риттер, занимавший этот пост, назначался заместителем главного инженера Объединения в связи с уходом на пенсию тогдашнего зама, Евгения Алексеевича Усанова. В это время я готовился к командировке в Болгарию для участия в реконструкции оборудования прядильного цеха в городе Видин, но предпочел согласиться на предложение Курганова. Болгария — это на время, а здесь мои возможности расширятся, да и зарплата(!). В Болгарию поехал Михаил Иванович Кусенко, ходивший в заместителях у Риттера.

    Итак, с апреля 1977 года я занял кабинет главного конструктора Ленинградского машиностроительного объединения имени Карла Маркса.

     В подчинении у меня оказались главные конструкторы заводов «Вперед» и «Вулкан», старые и опытные специалисты. В то время завод «Вперед» выпускал обувные машины, а «Вулкан» специализировался на трикотажном машиностроении. Мой старый знакомый, Виктор Леопольдович Куршинский, был старшим инженером в КБ завода «Вулкан», когда я после окончания курсов чертежников пришел туда в 1947 году мальчишкой и только начинал осваивать профессию конструктора. Я чувствовал себя неловко, когда в роли начальника принимал моих замов — корифеев Куршинского и Цомука. Первым делом я заявил о сохранении сфер влияния каждого в своей области и в согласованности действий только в делах, носящих общий характер. Я не собирался особо вникать в их работу и оставлял за собой только то, что относилось к головному заводу Объединения.

     Наиболее наболевшими и запущенными на головном заводе были вопросы упаковки и транспортировки готовой продукции и производство запчастей к оборудованию, выпускавшемуся заводом ранее, чуть ли не с довоенных времен. С целью расчистить эти «авгиевы конюшни», создававшие уйму проблем, мне пришлось провести в ОГК головного завода определенную перестройку в структуре организации работ. На заводах «Вулкан» и «Вперед», выпускавших оборудование совсем другого характера, в этом отношении дела обстояли намного лучше и вопросов не вызывали.

   Некоторые из выпускавшихся заводом крупногабаритных машин (в основном для искусственных и синтетических волокон) поставлялись заказчикам в разобранном виде, а для их упаковки требовалось большое количество деревянной тары. Для её изготовления в материальных нормативах закладывалось почти на каждую такую машину до 100 кубометров пиломатериалов, при этом исходные данные для нормативов принимались «по аналогии», то есть по опыту прошлых лет, который ничем и никогда не обосновывался. Проанализировав всю тару для упаковки основных видов машин, мы составили перечень деревянной тары по её типам, размерам и нагрузкам, классифицировали по этим параметрам и исключили дублирование видов и размеров деревянной тары с близкими характеристиками. На каждую позицию были выпущены рабочие чертежи с полной деталировкой, буквально до каждой дощечки. Был даже учтен расход гвоздей, водозащитных материалов, ленты для обвязки и др. в соответствии с действующими стандартами. Таким образом, в чертежах было чётко определено, сколько и каких материалов требуется на каждый ящик. Всё это было сведено в каталог, который специальным распоряжением главного инженера Объединения был введен как руководящий материал для обязательного применения. Конструкторам, занимавшимся упаковкой продукции, этот каталог значительно упростил работу, а технологам для составления нормативов на материалы были предоставлены все исходные данные. Первые результаты применения нашей разработки показали её эффективность: на многих видах продукции расход пиломатериалов сократился на 20-30%. Некоторые «деятели» встретили это новшество, мягко говоря, без энтузиазма. Было понятно, что из «излишков» древесины уже никому не удастся, как было ранее, построить себе дачу.

      Не менее сложным оказался процесс снятия с производства устаревшего и давно не изготавливавшегося заводом текстильного оборудования. Просто этим не занимались и не задумывались о возможных последствиях. На обширной территории СССР тогда было ещё много фабрик, где десятилетиями не обновлялось технологическое оборудование. И механики производств выходили из положения только путем расширения номенклатуры запасных частей. А ведь если изделие не снято с производства в установленном порядке, то по советским законам потребитель имеет право требовать от изготовителя выполнения заявок на обеспечение запасными частями. Так оно и было: долгие годы объемы заявок росли по мере «старения» техники текстильных фабрик. Что-то завод принимал к изготовлению, что-то не мог уже изготовить из-за изношенной до предела оснастки (штампы, пресс-формы и др.), от чего-то удавалось отписаться, но объем заявок с годами не уменьшался, а рос как снежный ком. А тут — как прорвало: заказы пошли валом. Даже то, что завод принял, превышало его возможности. На первом плане были выросшие объемы поставки машин для новостроек. В результате пошли арбитражные разбирательства, штрафные санкции, жалобы в разные инстанции, включая в Народный контроль Союза, которого побаивались мои руководители. Даже Черниговский комбинат выдвинул серьезные претензии, которые, правда, с моей помощью удалось локализовать. Короче, вопрос изготовления запчастей нужно было решать глобально и незамедлительно. Первое, что требовалось — это оформить снятие с производства всего старья, эксплуатируемого в единичных количествах, регламентировать ресурс и сроки эксплуатации выпущенного за последние 10 лет оборудования, составить на каждое изделие номенклатурный перечень запасных (быстро изнашивающихся) частей с прейскурантом и порядком их пересмотра. Самым сложным был сбор сведений о наличии такого оборудования. Нужно было определить состав такого оборудования по сведениям: где и в каких ведомствах и на каких предприятиях оно находится, в каких количествах и с какого года оно эксплуатируется, а затем составить сводный список с характеристиками оборудования и утвердить снятие его с производства. Одновременно мы разработали номенклатурный справочник запасных частей, согласовали это с ведомствами основных (постоянных) потребителей нашей продукции и утвердили его в нашем Министерстве. Сколько времени мы на это затратили, я даже приблизительно затрудняюсь назвать, ясно только одно: эта работа должна вестись постоянно. Сбором данных занимались практически все бюро ОГК без отрыва от текущих работ. Координировал и проводил в жизнь эти рутинные, но необходимые работы вдумчивый инженер Александр Иванович Попов. Он же разработал и ввел в обязательное пользование «Инструкцию о снятии с производства устаревшей продукции».

     Я не буду перечислять всё, что нам приходилось выполнять ещё и по заданиям вышестоящих инстанций, не имеющих никакого отношения к нашей основной специализации. Приведу только пару наиболее показательных, с моей точки зрения, примеров.

   Так, нам пришлось создавать обновленную линию автоматов для изготовления папирос «Беломорканал», широко известных многим курильщикам. Особой популярностью всегда пользовались эти папиросы известной ленинградской фабрики имени Урицкого. Но мало кто знает, что автоматы для изготовления этих папирос проектировались и были изготовлены на ленинградском заводе полиграфических машин «Ленполиграфмаш» в пятидесятых годах прошлого столетия. Прошла почти четверть столетия их интенсивной эксплуатации, это оборудование устарело морально и изношено физически до такой степени, что ремонтировать его было уже невозможно. Нужно было создавать новое модернизированное оборудование. Эту работу «устроил» нам заместитель министра Г.И.Курганов. Нам, а не на «Ленполиграфмаш», и только потому, что там сумели отбиться, а Белянин и не пытался. Эту совершенно новую для нас работу я поручил бюро, которым руководил Владимир Николаевич Суровегин. Мы начали с того, что оформили пропуска на неоднократное посещение фабрики Урицкого и приступили к изучению отслужившей свой век техники. В процессе изучения нам удалось разыскать некоторые старые чертежи и выяснить, что в имеющемся оборудовании есть хорошего и что требуется изменить, улучшить. При разработке все пожелания «табачников» мы учли. Изготовленный первый образец удовлетворил требования фабрики. Устаревшее оборудование полностью заменили новым. Перебоев в изготовлении «Беломорканала» ленинградской фабрики им. Урицкого курильщики страны не испытали.

      А вот второй пример совсем другого характера. Всем известно, что былая коллективизация так уронила сельское хозяйство в стране, что ехать уже было некуда. Что творилось на периферии, мы не знали, но догадывались, а вот что происходило в пригородных совхозах, мы испытали на себе. В надежде исправить ситуацию Совет министров СССР Постановлением № 116 от 11 декабря 1981 года утвердил положения «О министерстве плодоовощного хозяйства СССР», а вслед за этим в 1982 году была принята «Продовольственная программа», которая предполагала «комплексное» использование всего арсенала (как сказано в докладе академика И.Л.Глебова) «административно-бюрократических мер для создания «продовольственного изобилия» в стране к 1990 году». Вот на этой волне, в «свете постановлений партии и правительства», и родилась идея создания «не имеющего аналогов в мире» комплекса товарной обработки картофеля после его «хранения» на Выборгской (крупнейшей в Ленинграде) плодоовощной базе. Говорили, что автором этой идеи был Лев Николаевич Зайков (тогда первый секретарь ленинградского ГК КПСС), но я думаю, что без д.т.н. профессора Владимира Васильевича Шашкина здесь не обошлось. Г.И.Курганов в один из периодов своей работы в Ленинграде имел неосторожность взять на себя обязательства помочь нашей районной Выборгской плодоовощной базе средствами механизации и... вскоре уехал в Москву, переложив все обязанности по оказанию помощи плодоовощной базе на Игоря Иосифовича Балаллу, занимавшегося вопросами механизации производственных процессов на заводе. Вот тут-то и подоспел профессор Шашкин, с подачи которого Горком КПСС сделал завод им. Карла Маркса головным предприятием в создании «автоматизированного комплекса товарной обработки картофеля» производительностью 15 тонн в час (ТОК-15) с полным исключением ручного труда на всем цикле обработки картофеля перед отправкой в торговую сеть. Под руководством Шашкина ГПИ «Ленинградский Промтранспроект» разработал технологию и проект комплекса. Работа закипела. «Мировая» проблема решалась не только силами конструкторов ряда научно-производственных фирм, но и не меньше чем дюжины крупнейших предприятий города, которые уже, выполняя задание Горкома партии, организовали изготовление оборудования. В это же время по проекту Ленфилиала ГПИ «Гипроторг» на базе начали строить огромный корпус. Дело становилось весьма серьезным, и наши заводские руководители начали понимать, что вся эта затея может кончиться очень печально. Вот тут-то Курганов и отбыл в очередной раз в Москву. Подошла очередь А.А.Белянину руководить Объединением и выполнять опрометчиво принятые Кургановым обязательства. Не исключено, что Курганов и порекомендовал втянуть меня в эту авантюрную затею.

 

Наука под знаменем партии

     Из книги «Эстафета поколений» (стр.269): «Об одном из лучших токарей экспериментального цеха Александре Белянине в пятидесятые годы не раз писала молодежная (городская) газета «Смена». Занимаясь вечерами, окончил среднюю школу, машиностроительный техникум, поступил в институт. Молодого способного рабочего выдвинули мастером. Стал начальником участка. Возглавил один из ведущих механосборочных цехов. Избирался секретарем партийного комитета завода. Ныне инженер Александр Алексеевич Белянин — заместитель председателя исполкома Выборгского района».

     Вернувшись на завод в конце семидесятых, он продолжал свой карьерный рост в Объединении уже вместе с Кургановым.

   Вопрос создания комплекса товарной обработки картофеля (ТОК-15), оказавшийся в центре внимания Горкома, Райкома КПСС и городской администрации, вплотную пришелся на Белянина, и его начали «беспокоить» требованиями ускорить процесс. Вот тут-то он и решил подключить меня, вначале вроде бы для помощи разобраться. Мне с самого начала, когда я немного ознакомился с обстановкой, стало очевидно, что это или ошибка, или чудовищная авантюра, о чем я ему доложил. Он предложил поехать с ним в Смольный. Ничего не подозревая, я поехал с ним. Там мы оказались на совещании у одного из секретарей Горкома. Белянин меня представил и заявил, что после завершения исследований, которые проводит группа ученых и специалистов во главе с профессором, доктором технически наук В.В.Шашкиным, мне будет поручено заниматься опытно-промышленным образцом. Капкан захлопнулся. После совещания, по дороге на завод, Белянин мне признался, что на Балаллу он не очень надеется, что мне будет оказана всесторонняя поддержка и помощь, что Шашкин уже готовит отчет по результатам исследований, что завод освободят от «шефской» помощи на переборке плодоовощной продукции и что это, в конце концов, честь фирмы. Кроме того, что он вскоре решит вопрос улучшения моих жилищных условий. Деваться мне было некуда. Искать новую работу и начинать всё сначала - или браться за дела с очень очевидным «душком»? Я тогда ещё верил в науку, поверил и Белянину в поддержке, да и жить в коммуналке вечно не хотелось, вот и взялся. Тем более, что от партийного поручения отказываться нельзя. Я ещё не представлял себе тогда, во что я вляпался и вообще что это такое. Чем больше я знакомился с обстановкой, с состоянием дел и масштабами уже проделанных работ, тем ужасней выглядела перспектива. Такого нагромождения абсурда невозможно было заранее предположить.

     Ещё никогда в жизни такой психологической нагрузки я не испытывал, и если бы не поддержка моих бесценных добрых помощников Валентины Трофимовны Зенкиной и Феликса Григорьевича Марголина, мне было бы несдобровать. Мы выработали четкий для себя план и начали действовать по нему в трех направлениях: Марголин работал над альтернативными вариантами техники, Зенкина прорабатывала формально-правовое направление, а я в основном занимался, так сказать, дипломатией и «политическими» вопросами, но всё это у нас делалось на единой платформе и в тесном контакте. Естественно, мы работали не одни. Приходилось подключать специалистов и консультантов как из заводского персонала, так и из сторонних организаций, но их участие в контактах с партийными и властными структурами по их воле было исключено.

      Самым принципиальным в теме ТОК-15 являлся фактор отказа от ручного труда на переборке картофеля. Здесь Шашкин имел мощную опорную базу, на его стороне работали специалисты таких известных организаций, как Ленинградское Оптико-Механическое Объединение (ЛОМО) и НПО «Механобр», создавших, как преподносил Шашкин, всё для реализации автоматического процесса разбраковки клубней. Но это оказалось блефом (подробно об этом можно прочитать в моем цикле воспоминаний «ПЕРЕСЕЧЕНИЯ», Часть 8 «Развитой социализм или застой» в интернет-портале журнала «Партнер»). Короче говоря, изучив хранение картофеля на овощной базе, ознакомившись с действующими государственными стандартами и исходя из соображений экономической целесообразности, мы разработали ряд конкретных предложений и вариантов наиболее рационального подхода к решению проблемы. Обо всём этом мы докладывали на Координационном Совете в Ленгорисполкоме и в ГК КПСС, но, как и ожидалось, всё это было впустую. Никаких деловых обсуждений в такой обстановке не могло даже возникнуть. Профессор Шашкин при поддержке своих соавторов (так и хочется сказать — сообщников) с пеной у рта отвергал все попытки рассмотрения наших предложений, обвиняя нас в саботаже, а на меня даже написал в Горком КПСС самый настоящий донос в духе времен сталинских репрессий.

     Группа поддержки Шашкина состояла, как я выяснил позже, из соавторов изобретения №1139401 https://findpatent.ru/patent/113/1139401.html: «Линия товарной обработки картофеля». Вот полный состав авторов этого изобретения, которых история должна знать: Шведов Василий Елисеевич, Блаер Юрий Анатольевич и Билялетдинов Анвар Авзалетдинович — специалисты ГПИ «Ленинградский Промтранспроект»; Семилетенко Борис Григорьевич — ЛИСТ; Балалла Игорь Иосифович — начальник ОМА завода имени Карла Маркса; Тихомиров Виктор Афанасьевич — начальник технического управления Ленгорисполкома; Бадеев Юрий Сергеевич — специалист НПО «МЕХАНОБР», профессор, доктор технических наук; Шашкин Владимир Васильевич — зав. кафедрой ЛИСТ, профессор, доктор технических наук, научный руководитель и главный идеолог проблемы. Роль и участие профессора Бадеева Ю.С., специалиста в области флотации руды, были абсолютно не ясны - думаю, что его втянули в эту работу по какому-то недоразумению.

     К этой группе можно было бы добавить и уважаемых специалистов ЛОМО Ю.С.Любавского и Н.С.Голяндина — главных создателей оптико-электронного устройства для распознавания поверхностных дефектов клубней картофеля, но я вполне допускаю, что перед ними была поставлена некорректная задача. Только этим можно было объяснить отсутствие в их работах определения оптимальных режимов в динамических условиях диагностирования продукта с учетом широкого диапазона цвета, формы и размеров клубней.

    Самое же главное во всей этой истории — это то, что выбранное направление работ было абсолютно антинаучно. Казалось бы, любому здравомыслящему человеку должно было бы прийти в голову, что главные усилия должны были бы быть направлены на надежное сохранение продукта, а не на добывание из массы проросшего и гнилого картофеля «жемчужных зерен». А ведь причина-то лежала на поверхности: на этикетках контейнеров с заложенным с осени на длительное хранение картофелем писали «сортосмесь» и «мокрая гниль» чуть ли не до 5% (!). Иначе говоря, всё для гноения картофеля было предопределено.

    По заданию партийных органов целый ряд крупнейших в городе предприятий завершал изготовление достаточно металлоемкого и громоздкого оборудования. Изменить этот процесс нам уже было невозможно. Результатов исследований мы ожидали почти два года. Как мы и предполагали, отчет об этих «исследованиях», представленный Шашкиным, оказался туфтой. Это был характерный пример деградации науки, да и партийного руководства тоже. Нам ничего не оставалось, как свести всё к крупномасштабному эксперименту. Мы добились, чтобы под разработанным нами задним числом заданием по проектированию официально подписались все участники разработки технологии процесса и технического проекта (Ленпромтранспроект), включая заказчика «Главленплодоовощпром», генерального проектировщика (ЛФ Гипроторга), а также получили утверждающую подпись «Научного руководителя проекта» профессора В.В.Шашкина.

    Этот документ мы разработали в строгом соответствии с ГОСТом на исходный продукт, поступающий после хранения на товарную обработку для поставки в торговую сеть, заведомо зная, что этого-то и не будет, так как стандарт сам по себе с самого начала не соблюдался. Ничего другого мы в ТЗ записать не могли, а стандарт, естественно, предусматривал после даже длительного хранения выход пригодного продукта, а не проросшего и в значительной степени сгнившего картофеля. Иначе говоря, мы в этот документ заложили всё то, что реально было неосуществимо.

    Поразительные способности Шашкина меня удивляли, наглость его не имела границ, но, не зная его, можно было бы поверить опубликованной информации о его деятельности. Не могу удержаться и помещаю полностью его трудовую биографию, опубликованную в газете Государственного университета морского и речного флота имени адмирала С.О.Макарова «Санкт-Петербургский ВОДНИК» № 55 (1484) Апрель 2016 г.:


     «ШАШКИН Владимир Васильевич (1926 — 2000 годы). Доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РФ, лауреат Государственной премии РФ. В 1952 г. окончил Ленинградский Механический институт с отличием. С 1952 г. по 1956 г. занимается научной работой в Военно-Механическом институте и Государственном институте прикладной химии. В 1969 году В.В. Шашкин был избран по конкурсу заведующим кафедрой авиадвигателей Высшего авиационного училища гражданской авиации, а в 1970 году был назначен заместителем начальника этого училища по учебной работе. В.В. Шашкин одновременно с преподавательской работой в Академии гражданской авиации работал по совместительству в машиностроительной промышленности (ЗИК им. Климова, Институт транспортного машиностроения, Кировский завод). В этот период он принимал участие в создании транспортных машин с использованием газотурбинных двигателей. Автор 230 научных работ и 28 изобретений. В 1998 году В.В. Шашкину была присуждена Государственная премия Российской Федерации «За создание и внедрение в производство унифицированного ряда базовых колёсных машин для дорожного строительства». Вместе с Г.А. Крыжановским выступил с инициативой о создании Академии Транспорта и провёл большую организационную работу. В течение 8 лет был первым вице-президентом Академии.»


    Уж очень похож по масштабам и размаху «универсальной» деятельности на известного мне персонажа....

    Новый цех был построен. Комплекс был запущен в работу, но буквально через 2-3 часа работы был остановлен. На стадии мойки картофеля всё заглохло: коммуникации оказались забитыми гнилью, ростками и грязью, как мы и предполагали и о чём предупреждали. Всё это выгребали вручную. Две - три попытки — и процесс испытаний начал затухать. Идеолог и его помощники перестали интересоваться своим «детищем». Работы были приостановлены. А несколько позже началось растаскивание приборов, электроники и самых дефицитных частей оборудования. Пришёл конец экспериментам. Началась «Перестройка». Горком КПСС прекратил свое существование, а у Прокуратуры были свои заботы. После почти восьми лет занятости огромного коллектива в ряде предприятий и миллионных затрат эксперимент был завершен, как будто его и не было. Про ТОК-15 и связанные с ним потери больше не вспоминали.

    В биографии В.В.Шашкина восьмидесятые годы прошлого столетия, период его работы в ЛИСТе вместе с активной «картофельной» деятельностью отражения не нашли. В.В.Шашкин — это позор. За лженаучную деятельность по созданию ТОК-15 его следовало бы гнать из науки и лишить всех званий и дипломов.

Я уделил Шашкину и его авантюре столько внимания с целью показать ещё и то, к каким очень дорогим потерям, бывало, приводило упёртое партийное руководство в стране в эпоху социализма.

 

Спад

     Конец восьмидесятых годов отличился ещё и снижением потребности в оборудовании для химических волокон. Все новостройки этой отрасли уже работали на полную мощность, только некоторые старые предприятия проводили отдельные виды небольших работ по реконструкции. То, что делалось в СКТБ МХВ, мне доводилось видеть только периодически, и у меня сложилось впечатление, что и там наблюдается определенный застой. Олег Пономарев, став директором, погряз в организационно-бюрократических делах и из талантливого изобретателя начал превращаться в типичного администратора. Кроме того, заметно начало сказываться и его увлечение алкоголем. Бывало, что и на работу он приходил с хорошего похмелья. Его выдвинули в орбиту деятельности, которая не свойственна была ему по характеру его натуры и не соответствовала привычному и любимому делу. Пост директора головной конструкторско - технологической организации вскружил ему голову и обернулся для него трагедией и болезнью. Его мягко отодвинули в сторону и дали возможность сидеть за чертежной доской, но он уже был не тот. Директором СКТБ МХВ стал Игорь Иванович Матюшев, кандидат технических наук, человек волевой, целеустремленный, свой в научной среде отрасли, хорошо известный в министерских кругах и в области производства химических волокон. А Олег Васильевич Пономарев, заслуженный изобретатель Минлегпищемаша, с двумя или тремя сотнями изобретений перестал представлять интерес.

    В этот период у меня появилась возможность подготовить накопившуюся за шесть лет моего участия в «картофельной» эпопее документацию ТОК-15 для сдачи её в архив. У меня были еще серьезные опасения, что авантюра рано или поздно станет предметом судебного разбирательства. У меня были свежи в памяти слова Курганова, высказанные в самый разгар моего противостояния «шашкинской» авантюре при одной из наших встреч один на один, в его министерском кабинете на Пресненском валу: «Будь осторожен — это те люди, которые, если что, вытрут о нас ноги». Он заострял мое внимание на том, что я не смогу рассчитывать ни на чью поддержку, если начнут искать «рыжих» за понесенные впустую затраты, да и он не сможет оказаться в стороне. Поэтому к подборке документов я подходил тщательно. Накопилось их около десятка полновесных папок, которые я собрал в один большой пакет с подробным описанием истории и содержимого каждой папки. Всё это я сдал в заводской архив на сохранение в надежде, что если они даже и не потребуются прокуратуре, то смогут явиться небольшим фрагментом истории завода имени Карла Маркса и одним из примеров бездарного руководства. Всё предвидеть невозможно.

   Последней серьёзной работой было создание центрального пульта управления технологическим процессом прядильного цеха Кемеровского комбината. Этот ЦПУ обеспечивал контроль и управление важнейшими параметрами технологического процесса, включая загрузку, температурные и скоростные режимы формования и намотки полиамидных нитей. Это была первая масштабная попытка использования такой системы с расчетом дальнейшего распространения полученного опыта на других предприятиях отрасли. Самое главное участие в этой работе принимал Олег Викторович Босатенков, талантливый инженер, человек со сложной жизнью и трагической судьбой. Сгубил его алкоголь.

    К тому времени вернулся в очередной раз на свое старое место Г.И.Курганов, побывавший уже в должности заместителя министра. Из-за спада в заказах по основному профилю производство уже начали загружать всякими сторонними заказами с уклоном на сельскохозяйственное направление.

    Морально - психологическое «картофельное» напряжение начало давать себя знать, и я твердо для себя решил, что по достижении пенсионного возраста расстанусь с должностью главного конструктора и подыщу себе что-нибудь ближе к делу, конкретнее и нужнее. Тем более, что Нина Ивановна Истомина, моя правая рука, уже давно примеряется к моему кабинету. В зарплате я, конечно, потеряю, но думаю, что это частично компенсируется пенсией и, надеюсь, рационализацией, которую я совсем было забросил. На следующий день после моего шестидесятилетия я расстался с должностью, но ещё некоторое время занимался периодическим наблюдением за происходящими событиями на плодоовощной базе, где настало какое-то необычное затишье, а активность инициаторов и партийного руководства заглохла окончательно.

    Заводская жизнь к началу девяностых годов значительно преобразилась, непонятно только во что.

 

Новая специализация

    Однажды на совещании актива Курганов принял решение организовать поездки на предприятия химволокна с целью сбора информации о состоянии дел в отрасли и о перспективе заказов. Мне достался Чернигов. Я привез большой список потенциальных заказов — в основном на частичную модернизацию нашего и импортного оборудования. Кроме того, у меня уже была хорошая наработка по созданию широкой гаммы винтовых насосов, потребность в которых была в производстве целлюлозы, в бумагоделательной и химической промышленности, особенно там, где требовалось перекачивать вязкие и неоднородные продукты. Было много и других разнообразных тем, которые привезли и другие вояжеры. Курганова всё это не устроило, и он принял другое решение, казавшееся очень заманчивым — с ориентацией на сельскохозяйственную технику. Плуги уже давно изготавливались, делали на заводе и бороны (как во времена НЭПа), а теперь он принял заказ на современный сеноуборочный комплекс навесного оборудования начиная от косилки и до устройств вскрытия кип и рыхления сена после хранения — по образцу импортной техники. СКТБ МХВ чуть ли ни в полном составе переключилось на новую для всех работу.

Рабочие чертежи были выпущены в кратчайшие сроки. Оборудование особой сложностью не отличалось, и никаких проблем при изготовлении двух комплектов машин не возникло. Курганов был доволен. Испытания на опытной станции Минсельхоза показали, что оба комплекта техники с маркой «КМ» работают ничем не хуже, чем импортная техника (на фото - упакованные в пленку кипы сена, которые могут храниться прямо на поле до новой травы). Потребность в этих машинах в нашей стране безгранична, и в заказах никаких проблем на долгие годы не возникнет. По крайней мере, такие мысли зашевелились у многих. Но несколько позже оказалось, что испытания проводились на импортной пленке и что их надо провести с применением отечественной пленки. Повторили. Пленка не идет. Кроме того, есть опасения, что в нашей пленке сено может потерять свою ценность или просто сгнить. Пленку нужно закупать, но фирма поставляет пленку только потребителям её техники. Ну ничего, закажем у химиков. Химики согласились и предложили заключить договор на проведение исследований и на разработку технологии производства пленки. При рассмотрении проекта договора выяснилось, что потенциальных заказчиков не устраивали сроки. Кроме того — кто будет платить? Минсельхоз посчитал, что затраты на исследования должен нести поставщик техники. Я не берусь утверждать, что именно точно так развивались события, но то, что сделка сорвалась на почве финансовых разногласий, несомненно. Переориентация провалилась.

     Завод ещё работал, но на заводской территории начали появляться какие-то новые люди, которые что-то высматривали. На второй площадке, в помещении участка робототехники, разместилось «Малое предприятие» по изготовлению «стеклопакетов» для окон в пластиковых рамах. Как-то обособился литейный цех. Вообще завод начал дробиться ещё и на какие-то «малые предприятия», которые выполняли индивидуальные заказы чуть ли не в частном порядке, но на заводском оборудовании с использованием материалов и комплектации с заводских складов, пока там было ещё многое из того, что можно было использовать или продать.

 

Девяностые годы

     Мы стали акционерами, правда, на руках у нас — только выписки из реестра, где указано количество акций и их стоимость. Документ не очень выразительный, не очень похожий на ценную бумагу, но они подписаны Г.И.Кургановым с приложением печати фирмы. У меня в двух выписках из реестров (простых и привилегированных акций) 154 штуки на 15400 рублей (примерно 0,033%). Где-то по наивности у меня теплилась мысль, что я теперь совладелец предприятия и я прикоснулся к капитализму, важно только пережить этот сложный переходной период. Признаюсь, какой-то налет эйфории появился у меня в глубине души. Тем более, что при выборах Председателя совета директоров ОАО «ЛЕНФОРМАШ» одним из первых кандидатов был Курганов, который, опираясь на свой авторитет выросшего на наших глазах руководителя и на достаточную сильную группу поддержки, делал упор на то, что его все в коллективе знают давно и что пути сохранения коллектива ему известны. Его соперники этим похвастать не могли. А он бил себя в грудь и громогласно заявлял, что на базе бывшего Главхимтекстильмаша создается межгосударственная компания, которая обеспечит сохранение былых экономических связей, обновит и обеспечит дальнейшее развитие отрасли. Всё будет не хуже или, не исключено, что даже лучше, чем в СССР.

    18 декабря 1992 г. за № 2150 было зарегистрировано АООТ «Машиностроительное объединение им. К. Маркса».

      Но время шло, а «воз и ныне там». Не помогли и бартерные отношения. Народ начал бедствовать: работы нет, зарплату не платят. Кому повезло пристроиться в «малом» предприятии, еще как-то перебивались на случайных заработках, а многие находили работу на стороне и увольнялись. Достаточно вспомнить «челночный» бизнес, люди шли и в торговлю мороженым, цветами, работали вахтерами, участились выезды «за бугор». Уехали в США мой друг и однокашник Леонид Маркович Зельдин, руководивший научно-исследовательским отделом СКТБ МХВ, в Германию — бывший начальник монтажного цеха Михаил Романович Шлейфер, в Израиль — Арнольд Яковлевич Наравцевич, конструктор моего бывшего бюро в ОГК...

    Еще недавно дружный заводской коллектив разваливался буквально на глазах. Люди были в растерянности, и каждый по-своему искал пути к выживанию.

    По заводу распространилась информация, что профком Объединения готов выкупить у заводчан их акции из расчета 5000 рублей за штуку, чтобы поддержать трудящихся (здесь нужно помнить, что происходило это в самый разгар инфляции). Люди, сохранявшие ещё связь с заводом, потянулись продавать. Акции действительно покупали, и никого не волновало, что скупали-то акции на наши же членские профсоюзные взносы (откуда у профкома могли ещё взяться деньги?). Причем заправлял всеми этим делами председатель профкома Владимир Николаевич Иванов, сотрудничавший некоторое время в парткоме и бывший ещё раньше конструктором у меня в ОГК.

     Несколько позже мне довелось даже с ним дважды судиться. Оба процесса я выиграл. Один процесс касался задержки моей зарплаты, вторым я отстаивал интересы коллектива и честь Государственной Инспекции труда по Санкт-Петербургу, предписанием которой Инспекция обязывала Иванова В.Н., генерального директора АО «Ленформаш», отменить противоречащие КЗОТ изменения коллективного договора и приказ о новом порядке оплаты простоя не по вине работника. Но! Оказывается, Инспекция не обладает средствами воздействия на злостного нарушителя Кодекса законов о труде Российской Федерации и рекомендует пострадавшим самим обращаться в суд для получения удовлетворения по уже имеющемуся решению суда. Раскрученное мной дело длилось около двух лет, и когда я получил на руки решение, оказалось, что это никому уже не нужно, инфляция сделала свое дело. Народ уже как-то приспособился, да и «поезд ушел».

 

 Партийные кадры

     Ещё во времена жизни партийной организации как-то обратился ко мне секретарь парткома как к руководителю ОГК с неожиданным вопросом: не буду ли я возражать о переходе на партийную работу одного из сотрудников отдела, который привлекает особое внимание своей активностью? Им оказался Владимир Николаевич Иванов, молодой конструктор бюро №1, которым руководил Суровегин и который, в первую очередь, должен был решить перевод Иванова — обойдется ли он без этого работника? Иванов пришел к нам, кажется, после армии, и принимал его на работу мой предшественник Э.В.Риттер. Действительно, Иванов в общественных мероприятиях всегда был на самых «ответственных» ролях. На праздничных демонстрациях он распределял, кому нести флаги и транспаранты, выяснял, почему не явился тот или иной сотрудник отдела, и на подходе к трибунам оказывался во главе колонны, рядом со знаменем завода. При шефской помощи совхозу, где я, как и все, работал в борозде, он вел учет прополотых борозд, «вдохновлял» отстающих, а при уборке урожая корнеплодов координировал транспорт и погрузку. За чертежной доской он особо не отличался, но зато часто и подолгу бывал в цехах, где решал какие-то важные вопросы. Суровегин был согласен на его переход в партком, и я не возражал. После ликвидации КПСС Иванов перешел в профком.

    Девяностые годы вспоминаются как какой-то сумбурный период. Официально я возглавлял теперь отдел Координации СКТБ МХВ, куда меня пригласил главный инженер этого подразделения Арон Эммануилович Кацман. СКТБ МХВ и завод тогда уже представляли собой Объединение «Ленформаш» (заводы «Вулкан» и «Вперед» уже отпали, их приватизировали свои коллективы). Мы на первых порах начали собирать информацию о перспективных разработках отраслевых НИИ, но вскоре поняли, что и там на первом плане - выживание. Арон Эммануилович заболел и через некоторое время скончался. Пришедший на его место специалист-теоретик Тупиченков увлекся разработкой конструкций транспортных тележек для пассажиров аэропорта и сумок на колесиках для населения. Но и это ничем не закончилось. Игорь Иванович Матюшев, директор СКТБ МХВ, склонный к научным изысканиям, профессор, теперь уже доктор технических наук, генеральный конструктор отрасли, заинтересовавшись начатой Кацманом и мной работой, включил в план СКТБ МХВ тему «Основные направления и перспективы развития машиностроения для производства химических волокон» и повесил эту тему на мой отдел. Деваться некуда. Я начал отрабатывать свой хлеб. Предполагалось, что в эту работу включится Глеб Александрович Голубев, кандидат технических наук, бывший генеральный конструктор отрасли, бывший генеральный директор ЛМО имени Карла Маркса, ныне сотрудник моего отдела. Но не тут-то было... Он был полностью погружен в расчеты и вопросы экономической эффективности от своих изобретений, используемых в машинах, эксплуатируемых в производстве химических волокон. Ему, естественно, это было важнее, чем мои поручения. Он, как правило, отделывался ссылками на какой-нибудь журнал или просто рассуждениями о бессмысленности затеи.

     Да и я, честно говоря, перестал верить в перспективу и начал заниматься поиском дополнительного заработка. До этого я просто забывал о своих личных проблемах. А тут вместе с Валерием Павловичем Семеновым организовал подряд на изготовление партии модернизированных гидромоторов к машинам фирмы Добсон-Барлоу для Черниговского комбината. Это дало мне возможность подзаработать, правда, ровно столько, сколько едва хватило на установку телефона для новой квартиры, которую я всё же успел получить от завода. Квартиру я получил в новостройках на Богатырском проспекте в районе бывшего Комендантского аэродрома. Вместе с группой заинтересованных жильцов дома я долго добивался передачи дома на баланс городу, что было необходимо для приватизации квартир. Дом был заселен с недоделками, и заводские руководители не торопились их ликвидировать, надеясь ввести его в собственность предприятия, возможно, с тем, чтобы на этом позже можно было бы «погреть руки». Но мы добились своего. А я переключился на другую тему. Будучи председателем ревизионной комиссии в заводском коллективном садоводстве, мне довелось вскрыть серию крупных махинаций, в результате чего я стал личным врагом Курганова и его подручных, которые этим занимались. Короче говоря, в новую систему я никак не вписывался.

    Когда Курганова сменил Иванов — не помню, это прошло совсем незаметно. Соответственно пришел конец и «тандему». При Иванове перемещение затронуло и Белянина. Он стал начальником отдела техники безопасности, а его место занял Борис Николаевич Васильев, совершивший зигзагообразный скачок от фрезерного станка в партком, потом в райком и через пост второго секретаря райкома КПСС — прямо в кабинет главного инженера завода имени Карла Маркса. Да и всё это уже было не принципиально: завод к тому времени практически прекратил свое существование как промышленное предприятие. В «эстафете поколений» произошел сбой: «палочку эстафеты» перехватили совсем не те, не из того поколения, и трассу они перенаправили совсем в другую сторону.

 

Куда же мы идем?

     В девяностых годах уже окончательно стало понятно, что отечественная промышленность химволокон в России завершает свое существование. Особенно это заметно на примере синтетики, производство которой (без Белоруссии и Прибалтики) за пять-семь лет упало до уровня начала шестидесятых годов (см. график). Потребности же в новом оборудовании снизилось практически до нуля. А соответственно в машиностроении ожидать заказов в обозримом будущем нельзя. В чем причина такого резкого падения производства химволокон — разбираться не мне, но ясно одно, что нужда в нём если и сократилась, то ненамного. Шины нужны, сети и веревки нужны, нужен текстиль и многое, многое другое и в оборонку, и в гражданское потребление. Известно: рынок не терпит пустоты. Значит, и здесь в ход пошел импорт. Не думаю, что он до потребителя доходил дешевле, чем бывший отечественный продукт. Не уверен, что в то время его качество было выше. Просто кому-то очень нужно было задушить становящееся на твердую почву отечественное производство и «погреть на этом руки». Очень всё похоже на «чубайсовскую приватизацию» по размаху и жульническому подходу. Вскоре отрасль была полностью разрушена, и только спустя 15-18 лет под флагом «импортозамещения» началось некоторое возрождение, правда, уже в чьих-то новых руках, похоже, не без помощи таинственных, не известных ранее лиц под новыми вывесками и с привлечением зарубежной техники. Отечественное машиностроение отрасли практически погибло.

     Вернемся же к заводу имени Карла Маркса. Мы долго ничего не знали и не понимали, что происходит. Возможно, что для многих суть причины прошла стороной. Совсем не замеченным оказалось то, что 29 июля 1996 года в название общества было внесено изменение. Оно стало называться Открытое акционерное общество (ОАО) «Машиностроительное объединение им. К. Маркса». С какой целью и чем это было вызвано, стало понятным много позже, когда выяснилось, что держатели акций сменились и позже менялись неоднократно, а стоимость акций с каждым разом падала (Общество открытого типа (ОАО) представляет собой субъект хозяйственной деятельности, акции которого свободно котируются на фондовом рынке. Такие организации во время эмиссии ценных бумаг свободно распространяют их между покупателями. При этом владельцев может быть очень много. Они имеют право свободно передавать свои акции другим владельцам. При этом ставить в известность собрание акционеров не нужно). https://35metod.ru/raznoe/ponyatie-zao-otkrytoe-akcionernoe-obshhestvo-eto-chto-takoe-otkrytoe-akcionernoe-obshhestvo-xarakternye-o.

     Народ в основной своей массе был в тот период озабочен проблемой выживания, да и люди не владели знаниями в этой области. Только спустя несколько лет стало ясно, что Курганов, когда «бил себя в грудь», ошибался или лукавил, а со временем оказался бессилен против молодых «хищников». Отстоять завод ему не удалось. Сдав дела Иванову, он ушел в тень. У Иванова, видимо, были свои соображения, но устоять перед современными, более сильными соперниками и он не сумел, а скорее всего и не хотел, так как надеялся, видимо, вступить с ними в долю. К 2000 году завод был уже на грани банкротства. Где-то в это же время появилась в рекламной публикации следующая информация:


    «ЛЕНФОРМАШ, Машиностроительное объединение им. Карла Маркса, Открытое акционерное общество. Санкт-Петербург, Большой Самсоньевский пр., 66
- конструкторски-технологические разработки;
- различные виды общемашиностроительных работ;
- изготовление и модернизация оборудования для производства химических волокон;
- изготовление сельхозтехники и запчастей;
- выпуск ручных вязальных машин, слесарных тисков и струбцин, печного литья, урн для офиса и улицы».


    Ну вот, оказывается, всё, уже докатились - можем делать даже урны! Остатки завода ещё пытались подавать признаки жизни. Давали о себе знать и мои бывшие коллеги, хватаясь за любую работу под вывеской Объединения «Ленформаш».

    Дальнейшие события развивались уже совсем в иной, более крутой плоскости. Завода имени Карла Маркса уже нет. Он упоминается только чисто символически, со ссылками на места его бывшего пребывания. Правда, здания и корпуса цехов пока ещё стоят, какая-то жизнь в них теплится, но мелкие арендаторы приутихли в предчувствии серьезных перемен.

    Над главным въездом на территорию, на сетке ворот, исчезли ордена, которыми был награжден завод, и надпись уже гласила, что это «Головной машиностроительный завод Ахундова» (ООО «ГМЗА» — юридическое лицо с регистрацией в налоговой инспекции в 2001 году, генеральный директор Мамедова Зарина).

      Новый владелец начал с того, что снес проходную завода и построил на этом месте дом с башней, изуродовав главный въезд на территорию завода со стороны проспекта Карла Маркса. (На фото справа — этот «шедевр», который соорудил Ахундов, став хозяином). С какой целью он это сделал, понять невозможно. При этом безвозвратно были утрачены две мемориальные доски и исчезли фонари, которые являлись неотъемлемым архитектурным фрагментом ворот, проходной и основного здания, бывшего до 1975 года заводоуправлением.

    

Слева, на снимке из архива Государственного музея городской скульптуры (ГМГС) — проходная и фрагмент ворот первоначальной архитектуры, сохранившиеся со времен Лесснера и до начала 2000-х годов. Печально, что КГИОП и его глава, Сергей Макаров, не довели вопрос восстановления исторического вида фасада проходной, несмотря на то, что это здание признано памятником промышленной архитектуры.

    Видимость выполнения требований КГИОП состоялась: башню и надстройку убрали, а первый этаж остался не только искаженным, но был ещё и превращен в торговую точку, напоминающую сельмаг. Какой прок от того, что в 2001 году КГИОП включил это здание в «Перечень вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность»?

      В настоящее время это строение выглядит вот так (фото справа, 2018 год) и, судя по всему, никто не собирается восстанавливать его первоначальный вид. Естественно, под вывеской торговой точки о восстановлении мемориальных досок вопрос уже не стоит (одна доска напоминала о том, что в 1913 году рабочие завода «Новый Лесснер» были инициаторами забастовки, «прокатившейся по всей стране против самодержавия и капитала», продлившейся 102 дня. Вторая доска была посвящена достижениям завода в советский период). Видимо, Ахундов посчитал, что о прошлом лучше не напоминать.

 

Надежда рухнула окончательно

     С лета 2002 года завод имени Карла Маркса уже находился в состоянии банкротства. Управляющая Компания «Музей» в апреле 2003 года приступила к скупке акций предприятия (возможно, перекупая у Иванова или на паях) и, как сообщил заместитель генерального директора УК Андрей Баудис, к концу 2004 года более 50% акций ОАО МО им. Карла Маркса уже контролировал крупнейший в Петербурге собственник промышленной недвижимости — ООО «Управляющая компания «Музей». Сумма покупки и продавец не оглашались, но, по оценке экспертов, сделка могла составлять до 30 млн долларов (!). В 2006 году УК «Музей» планировал начать реконструкцию части территории.

     Название Управляющей Компании («Музей») и участие КГИОП заронили было надежду, что исторические здания и сооружения завода имени Карла Маркса на первой площадке будут использованы по назначению или хотя бы частично сохранятся. Но последующие события показали, что рассчитывать на это нельзя. Оказалось, что в период приватизации предприятия вопрос землепользования в стране не был решен, и территория (земля) считалась тогда государственной. Это было до какой-то степени отрегулировано только Федеральным законом от 21.07.1997 N 122-ФЗ (этот закон неоднократно с тех пор уточнялся, дополнялся и продолжает до настоящего времени подвергаться корректировке). Таким образом, для меня осталось тайной, как заводская земля стала собственностью, когда и кто ею завладел. Сейчас можно найти в интернете стоимость участка и кто покупатель, но вот сведения о выставленной на аукцион территории раскрываются своеобразно, по частям: от нескольких десятков соток почти до восьми гектаров. Как произошло это раздробление, я разобраться не в состоянии. Борьба же за обладание землей уже как недвижимостью при этом велась весьма ожесточенно, чуть ли не на уровне уголовных преступлений. Здесь на первый план выходит Ильгар Ахундов, глава Межрегионального промышленно-коммерческого концерна, который подозревался в намерении физически ликвидировать другого претендента на территорию — Игоря Минакова, владельца крупного пакета акций ЗАО «Нево Табак», входившего в состав группы УК «Музей».

     Характерно, что уже и в этот период, и в дальнейшем совершенно не упоминаются имена бывших руководителей, генеральных директоров Объединения «Ленформаш» Г.И.Курганова и В.Н.Иванова, судьба которых для меня так и осталась таинственной и нигде не оглашалась. Возможно, что они от греха подальше просто тогда решили отойти от заводских дел и удалиться в совершенно другую сферу деятельности.

     Знаменательно, что УК «Музей» была зарегистрирована в Межрайонной инспекции Федеральной налоговой службы №15 по Санкт-Петербургу 25 февраля 2005 года по хорошо знакомому нам адресу - Большой Сампсониевский проспект, 68 литера Н, пом. 323, т.е. в бывшем здании «ДХВ», которое тогда ещё находилось в стадии реконструкции (фото после 2008 года). Это то самое здание, которое начинали строить ещё в 1935-м и закончили в 1975 году как административно-технический корпус. Теперь в нём ничего не сохранилось из того, что напоминало бы бывший завод.

     Под общей вывеской «Выборгская застава» нынче здесь «квартируют» многочисленные офисы различных организаций, в числе которых ОАО «Мостострой № 6», контролируемый людьми из команды петербургского миллиардера Игоря Минакова. До 2015 года ОАО «Мостострой № 6» был одним из крупнейших генеральных подрядчиков комитета по развитию транспортной инфраструктуры Смольного в сфере дорожно-мостового строительства.

     На фото — один из объектов ОАО «Мостострой № 6»: Лазаревский вантовый мост через реку Малая Невка на фоне строительства ЖК «Премьер палас» в створе улицы Пионерской, где бывший машиностроительный завод «Вулкан» числился домом под № 50, входившим в свое время в состав ЛМО имени Карла Маркса (Застройщик ЖК «Премьер палас» группа компаний «Л1 (б. «ЛЭК») и ООО «Л1-4» — хорошо известные в Санкт-Петербурге).

    Круг задействованных организаций постепенно расширяется, но разобраться, понять, кто является главным действующим лицом, пока еще невозможно. Ясно только то, что говорить об «эстафете поколений» нет уже никакого смысла. «Эстафета» сошла с дистанции уже очень давно, и рассматривать можно только то, как и чем кончается история завода имени Карла Маркса.

 

Наследники и самозванцы

     Все компании, которые в названиях использовали слова «Формаш» и бывший «завод имени Карла Маркса», я причисляю к двум категориям — «наследники» или «самозванцы». К первой категории отношу только три действующие и одну закрытую ныне фирмы:

  Открытое Акционерное Общество «Центральная Компания Межгосударственной Промышленно-Финансовой Группы ФОРМАШ» (ОАО «ЦК МПФГ ФОРМАШ»), созданное на базе бышего Главка (Москва, Садовая-Кудринская, 11). Я не знаю, что появилось раньше - ЛМО «ЛЕНФОРМАШ» или московский МПФГ «ФОРМАШ», но вообще-то это сокращение образовано от слов «формовочные машины», поэтому считаю, что приоритет принадлежит заводу, тем более, что в создании этого названия мог участвовать и Г.И.Курганов. Впервые МПФГ появилась в 1992 году, и в числе её учредителей были руководители бывшего Главка, научных и проектных институтов и разных промышленных предприятий в СНГ. Несколько позже произошли определенные изменения в составе учредителей и охвате членов Группы. Официальная регистрация МПФГ состоялась в 1996 году.

     ООО «ФОРМАШ-НЕВА» второй (при этом — прямой!) продолжатель дела завода имени Карла Маркса, продержавшийся на территории завода до 2017 года, т.е. до полного разрушения всех строений уже бывшего завода. Костяком этого Общества были сотрудники бывшего СКТБ МХВ во главе со своим бывшем директором Игорем Ивановичем Матюшевым, д.т.н., позже профессором Академии технологии и дизайна.

 «ФОРМАШ-НЕВА» размещалось на первой площадке завода в производственном корпусе, где в свое время находились: ремонтный цех, занимавший весь первый этаж; инструментальный цех №39 (второй этаж); цех крутильных колец (верхний этаж). В составе «ФОРМАШ-НЕВА» находился бывший ремонтный цех. Техническо-административная часть размещалась в служебных помещениях в противоположном торце здания. Численность персонала составляла всего несколько десятков человек (в свое время коллектив завода достигал пяти тысяч человек). Естественно, что и возможности такого маленького коллектива весьма ограниченны.

   В настоящее время ООО «ФОРМАШ-НЕВА» числится дочерним предприятием МПФГ «ФОРМАШ», размещается на Свердловской набережной, дом 4, литер А, и генеральным директором официально числится Николаев Валерий Викторович. К сожалению, мне установить контакт с этой компанией не удалось. Видимо, им не до меня.

    ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР «ТЕСТ-ФОРМАШ» хоть и не выполняет прямых «наследственных» функций завода имени Карла Маркса, но я отношу его всё же к категории наследников по той причине, что Дмитрий Александрович Сенской, руководитель этого Центра, прошел хорошую школу на заводе имени Карла Маркса. Накопленный им опыт работы в должности начальника заводской испытательной станции не пропал даром, он в той или иной степени используется им в области тестирования измерительной техники. Центр «ТЕСТ-ФОРМАШ» также не покинул Выборгскую сторону и располагается на улице Комсомола, 1-3, вблизи Свердловской набережной, почти по соседству с «ФОРМАШ-НЕВА».

    ЗАО «ЛЕНФОРМАШ ЛИТ», зарегистрированное 22.08.1996 г. по адресу 195269 С-Пб, ул. Академика Константинова, 4-1. Руководитель — Конкурсный управляющий Маркина Виктория Александровна. Сведения о видах деятельности: производство чугунных отливок, а также стального литья и отливок из цветных металлов. Закрыто 19.08.2012. (Похоже, что здесь задействованы литейщики завода имени Карла Маркса, т.к. упоминается и второй адрес: Большой Сампсониевский, 66). Припоминаю, что ещё при мне Вадим Алексеевич Белицкий (начальник литейного цеха) оформлял свой цех как «Малое предприятие», но что это из себя представляло, я не знал, да и это меня не интересовало, так как цех работал по-прежнему на нужды завода и выполнял различные сторонние заказы. Возможно, он тогда (1996 год) ещё находил заказы на литьё и не чувствовал угрозы приближающегося банкротства.

     Ещё до объявления о банкротстве ОАО «ЛЕНФОРМАШ» имени Карла Маркса и позже в Санкт-Петербурге начали появляться Компании или Общества с очень похожими названиями. Объявленная деятельность этих («самозваных») новообразований в некоторых случаях напоминала об оригинале. Может показаться странным, что учредители себя не называют, вид деятельности отсутствует или показан весьма расплывчато. К ним относятся в Санкт-Петербурге:


- ЗАО «ЛЕНФОРМАШ», зарегистрированное 24.01.2000 г. по адресу 195257, С-Пб, ул. Вавиловых, 10, корп. 4. Ген. Директор (ответственное лицо), владелец ЗАО — нет данных. Регистрация в ФСС: № 171960449218750. Виды деятельности по ОКВЭД: научные исследования и разработки, дополнительно — производство оборудования для подготовки текстильных волокон, прядения, ткачества и вязания текстильных изделий (?). ЗАО «ЛЕНФОРМАШ» прекратило свою деятельность 02.09.2012. Подозреваю, что под этой вывеской совершалась подпольная деятельность бывших руководителей ЛМО имени Карла Маркса.

- ООО «Завод имени Карла Маркса», зарегистрировано 11.11.2003 по адресу 199106, С-Пб, В.О. линия 22-я, дом 3, корпус 9, литера И. Регистрация в ФСС № 782701670878271. Ликвидировано 30.05.2007, просуществовав меньше пяти лет.

     Судя по срокам существования этих и других компаний, претендовавших на отношение к заводу имени Карла Маркса с неопределенным статусом и таинственным руководством, они явно возникали с какой-то целью. Осмелюсь предположить, что создавались они не без соображений отмывания средств нечистоплотных сделок, без которых невозможно было обойтись при миллиардных суммах, находившихся в обращении, с целью обладания очень привлекательной территории в центре города.

 

Варварство

    «В Петербурге сносят историческое здание завода имени Карла Маркса». Под таким заголовком в выпуске от 22.10.2015 года ежедневной петербургской интернет-газеты “Фонтанка.Ру» (fontanka.ru) опубликована следующая информация:

«В Выборгском районе Петербурга начинается снос исторического здания завода имени Карла Маркса. Об этом рассказал читатель «Фонтанки». Он сообщил, что собственник дома 1 на улице Александра Матросова сказал арендаторам освободить помещение по причине сноса здания.

     Известно, что рабочие уже сняли цифру "1913" (год постройки). Читатель предположил, что собственник дома намеренно уничтожает признаки даты постройки здания, чтобы его трудно было признать объектом исторического наследия. В администрации Выборгского района уточнили, что не знают, кому принадлежит участок и что там собираются построить (!)». Характерно, что информация идет от частного, третьего лица.

    Однако считаю необходимым пояснить для не очень осведомленных читателей, что представляет собой дом № 1 на улице Александра Матросова.

   Кварталы, идущие по обе стороны этой улицы от Большого Сампсониевского до Выборгской набережной, были заняты только промышленными зданиями. Здесь представлены типичные образцы кирпичной промышленной архитектуры конца XIX - начала XX века. Протяженность этого участка улицы — почти 500 метров. Дом № 1 (на фото) включал в себя несколько строений сплошной застройкой, составлявших ряд производственных цехов завода имени Карла Маркса (модельный, строительный, ремонтный по электрооборудованию, автоматный, механосборочный и ТНП) и амбулаторию, построенных в период 1898-1917 годов. Авторами проектов этих строений были архитекторы К.К.Шмидт, В.Ф.Габерцетель и С.И.Белявский (источник этой информации — на сайте Citywalls и Википедия. «Рабочие окраины старого Петербурга. Большой Сампсониевский проспект»). Добавлю только, что в разрыве между историческими зданиями, уже в мою бытность на заводе, на месте ворот и небольшого забора было вмонтировано двухэтажное строение с аркой для проезда, в котором находилась вторая проходная и размещались отдел главного металлурга и лаборатория литейного цеха...

     Это то, что представлял собой только внешний фасад исторической части завода по улице Александра Матросова (бывшей Батениной).

    Так, автоматный цех являлся только фасадной частью массива из трёх пролетов, занимавшего значительную часть внутренней территории старейшей части завода (условно «Площадка № 1», схему см. часть1). Уничтожать старинную часть завода начали именно с этого массива.

    В ноябре 2009 года произошел пожар высшей категории сложности. Огнем было охвачено и уничтожено 6000 квадратных метров трех старейших производственных помещений (цехов автоматного, механосборочного №1 и участка портальных станков для механической обработки крупногабаритных деталей). Эти помещения, уже без станков, эксплуатировались до пожара арендаторами. О масштабах утраченного можно судить по следам на стене прилегающего здания (на фото видны контуры этих пролетов) и размерам зоны парковки на территории, расчищенной от завалов покореженного металла разрушенных цехов. При этом следует обратить внимание на крайний слева (на фоне белого здания бывшего ДХВ) контур сохранившейся стены брандмауэра, к нему мы ещё вернемся.

    «Так уничтожалась история. Омоложение по-девелоперски: как старинные дома Петербурга “становятся“ советскими», под таким заголовком «ГОРОДСКИЕ НОВОСТИ САНКТ - ПЕТЕРБУРГА» 13.09.2016 сообщают:


  "Старинный красно-кирпичный корпус завода «Новый Лесснер» вдоль улицы Александра Матросова юридически стал датироваться 1922 годом. Он был разрушен вместе с другими советскими и дореволюционными зданиями по заказу ООО «Производственно-складской комплекс „Норд“» (входит в группу NordEst). Компания подготовила площадку то ли для застройки, то ли для продажи. Освобождать землю от зданий в 2015-2016 годах помогало ООО «Спрингалд», входящее в группу Springald (фрагмент статьи http://kanoner.com/2016/09/13/152011/ ).

     Здесь следует обратить внимание на дату публикации - 2016 год. Сносят исторические здания, а проекта использования территории еще нет! Опять-таки противозаконно!

   В дальнейшем фальсификацией документов уже не занимались. «Проверка» показала, что в этом нет необходимости. Призванный выявлять и охранять историческое наследие КГИОП это знает, но мер не принимает. Районные власти считают, что владелец территории волен делать на своей земле всё, что ему заблагорассудится. Комитету по градостроительству не представили сведений о ликвидации исторического завода. Как это следует рассматривать? Произвол! Городские власти относятся к этому так, как будто это совершенно их не касается, не принимая во внимание поступающие сигналы. То есть пользуются тем, что старых хозяев уже нет, а новые ведут борьбу за право владения и для упрощения решения этого вопроса «очищают» территорию от исторических зданий.

     Второй крупный пожар произошел в феврале 2012 года. В этом случае жертвой стало четырехэтажное здание из железобетона, построенное в 1914 году, с фасадом на Большой Сампсониевский проспект под номером 66, литера И (на фото справа).

    В мою бытность первый этаж со стороны проспекта занимал заводской архив и ещё какие-то службы, а с дворовой территории значительная часть площади первого этажа была занята заготовительным цехом. Второй и третий этажи занимал так называемый «главный магазин», т.е. база промежуточного хранения комплектующих изделий и различных материалов для изготавливаемой заводом продукции, а также покупных изделий для внутреннего потребления. На четвертом этаже был зал собраний и отдел проектирования машин для производства стекловолокна, входивший в состав СКТБ МХВ, а также несколько комнат использовались как классы вечерней школы.

Площадь пожара составила 2 тыс. квадратных метров. Горели верхние этажи. Добрая половина площадей здания была арендована под производство мебели. Собственником числилось ООО «Производственно-складской комплекс "Норд"». Глава комитета по охране памятников Сергей Макаров зафиксировал «несанкционированный снос» и с помощью полиции приостановил работы, которые вело ООО «Спрингалд», входящее в группу Springald.

     Предотвратить полное разрушение здания не удалось. Оно обрушилось. По одной из версий, которой придерживаются и чиновники, «это была диверсия: «Спрингалд» мог сознательно добиться обрушения, чтобы затем компании разрешили снести здание до конца».

    Опять-таки бросается в глаза, что юридический адрес ООО ПСК «Норд» нам знаком: 194044, город Санкт-Петербург, Большой Сампсониевский проспект, дом 66, литера А, помещение 1-Н, а также даты регистрации и ликвидации: 21.08.2015 и 03.08.2016 соответственно (около года существования!).

    После «экспериментов» с выжиганием на площадке № 1 внимание потенциальных хозяев переключилось на заводскую площадку № 2. Там выжигать ничего не нужно было, от Лесснера там ничего не было, нужно было только разрушить и вывезти. Эта площадка была застроена новыми цехами в семидесятых годах по инициативе Александра Кондратьевича Степанова и вполне могла бы носить его имя — «Степановская».

 

Сообщники или жертвы

    Перечисленные выше компании — это небольшая часть фирм, которые принимали участие в физическом уничтожении завода имени Карла Маркса. Некоторые, возможно, случайно оказались в зоне варварских действий. Я вполне допускаю, что кроме поджигателей и разрушителей были и добросовестные предприниматели, которые, как жертвы, волею судеб оказались арендаторами помещений погибавшего завода. Может быть, хозяева придерживали их специально как сторожей пустующих полностью или частично цехов и окружающей территории от нежелательных визитеров «до поры да времени», ещё и взимали с них арендную плату, а в дальнейшем за ненадобностью выбросили их на улицу. Я не берусь исследовать «кто есть кто», но могу только предположить, что это не шиномонтаж, не автосервис и не мебельщики поджигали и разрушали, а те, кто их использовал, а возможно - и подставил. А вот к категории «поджигателей» скорее всего можно отнести акционерные компании, которые создавались вновь и прекращали свою деятельность путем деления или объединения, например, такие, как «ПСК Норд», являвшийся правопреемником ООО «Капитал М» и ООО «ЛесснеръЪ», с последующим разделением на четыре компании: «Новая застава», «Центр Норд», «ПромТЭК» и «СК Сампсониевский», причем все они «квартировали» на Большом Сампсониевском в домах 66 и 68 (ранее заводских), то есть кучно, в строениях под разными литерами. Особое положение в этой плеяде занимали фирмы УК«Музей», ООО «Архитектурное бюро “Сетл Сити” и ООО «Информационные технологии и телекоммуникации», входившие в крупнейший холдинг «Setl Group», а также победитель на аукционе ООО «ОТДЕЛСТРОЙ» (я умышленно не включаю в перечень действующих лиц мелких владельцев акциями завода и не конкретных разрушителей с поджигателями, с ними всё ясно). А ведь кто-то и как-то манипулировал всем этим, вводил в заблуждение общественность, дезинформировал прессу и плевал на предписания и законы? Риторика... Но без неё не обойтись. Пока же вернемся к широко в свое время известному и заслуженному бывшему заводу имени Карла Маркса, который уже всё реже и реже называют своим именем, скатываясь на дореволюционное название «Новый Лесснер».

 

 Памятные места

     Было время, когда на Выборгскую сторону я попадал только проездом на Финляндский вокзал. В 1946 году на короткой и тихой Выборгской улице, бывшей как бы перемычкой между проспектами Лесным и Карла Маркса, расширилось моё знакомство с этим, тогда ещё по-настоящему рабочим, районом. Мне даже казалось тогда, что промышленные предприятия Выборгской стороны занимают значительно большую территорию, чем кварталы жилых домов. И действительно, две из наиболее крупных магистралей - проспекты Карла Маркса и Кондратьевский и прилегающие к ним кварталы - в значительной своей части были заняты заводами и фабриками. Почти на всём протяжении эти фабрично-заводские кварталы примыкали к водным артериям города, к Большой Невке и к главному руслу Невы. Так вот одним из таких кварталов и являлась историческая территория завода имени Карла Маркса, с которым я познакомился в начале 1956 года.

Вот здесь, слева и справа, в двух массивах цехов тогда было сосредоточено основное производство. За нами — литейный цех. На фото — проезд между этими основными двумя массивами ещё «лесснеровских», дореволюционных зданий цехов. Здесь начиналась история с первых дней основания завода «Новый Лесснер». В перспективе главного проезда видно четырехэтажное здание, которое было раньше под литерой «И», выходившее фасадом на проспект Карла Маркса (все здания первой площадки имеют адрес дома № 66 и отличаются только литерой). Это вид с поперечного проезда перед литейным цехом на то самое здание, которое горело в 2012 году и в 2018 было снесено до основания. Это здание как бы перечеркнуто каркасом бывшего перехода, соединявшего два четырехэтажных корпуса, замыкавших красно-кирпичные строения цехов. Этот встроенный на уровне третьего этажа переход был сооружен в шестидесятых годах специально для соединения расширенных, но раздельно размещенных ранее отделов СКТБ МХВ. Нижние этажи этих корпусов были заняты конторами цехов и бытовками.

     По левой стороне проезда виден след бывшего механосборочного цеха, уничтоженного пожаром в 2009 году. Примерно в средней (по проезду) части этого цеха был тамбур для въезда внутризаводского транспорта, который состоял в основном из электрокаров. Но для перевозки крупных и тяжелых деталей использовали старый большой грузовик, которым управлял один пожилой водитель. Он умудрялся въезжать из узкого проезда в тамбур цеха задним ходом, глядя из кабины только перед собой, ориентируясь на известные только ему особенности на противоположной стене. Повторить это никто из других водителей не мог.

     Сохранившийся после пожара 2009 года брандмауэр автоматного цеха выполнил своё назначение и не дал выгореть полностью уличному фасаду цеха и участку изготовления 80-миллиметровых настольных тисков, пользовавшихся большим спросом в стране и за её пределами, включая Европу (позже и эта часть фасада дома № 1, выходившего на улицу Александра Матросова, была варварски уничтожена, как и весь завод).

      Уничтожение исторических строений продолжалось полным ходом, самым бессовестным способом, невзирая на протесты очевидцев и «хранителей старины и памятников культуры».

    Строения первых лет ХХ столетия с помощью простой подделки документов преподносились как построенные при советской власти. Даже без каких-либо документов было очевидно, что сами братья Лесснер после 1917 года, перестав быть хозяевами, уже не могли себя увековечить в советское время фигурной кладкой «Г.А.Лесснеръ» из красного кирпича на брандмауре, отделявшем автоматный цех от цеха ТНП.

    Точно так же на глазах у очевидцев уничтожалась дата «1913» на фронтоне другого крупнейшего корпуса цехов. Это корпус 2, числившийся под литерой «Д», расположенный по другую сторону проезда, упомянутого чуть выше.

    Совсем не трудно заметить, что брандмауэр на Александра Матросова и наружная стена торца этого массива в конструкции своих верхних частей совершенно одинаковы.

В этом корпусе размещался участок станков ЧПУ и ещё один основной механосборочный цех. Здесь же было положено в мою бытность начало изготовления экструдеров (плавильных шнековых машин) для производства капроновых и лавсановых нитей. С появлением этой техники была освоена принципиально новая технология расплавления полиамидных и полиэфирных гранул с принудительным нагнетанием расплавленного продукта к дозирующему насосу зоны формования нитей.

    После расчистки территории сгоревших зданий вдоль улицы Александра Матросова началась подготовка к сносу массива, построенного в 1913 году (на фото видно, как экскаватор расчищает проезд между массивами). «Зачистка» территории идет планомерно широкой полосой, параллельной Большому Сампсониевскому проспекту.

    Было время, когда служба главного архитектора города организовывала выставки конкурсных разработок, выносила их на обсуждение, прислушивалась к мнению общественности и решала все вопросы градостроительства. В настоящее время о главном архитекторе, похоже, даже и не вспоминают. Все мои попытки обнаружить упоминание о конкурсе проектов застройки территории были тщетны. В информации от 31.10.2008 упоминалось только о том, что «29 октября ведущие архитектурные мастерские Санкт-Петербурга представили на конкурсной основе концепции строительства нового жилого комплекса на месте площадки бывшего завода им. Карла Маркса». https://www.restate.ru/material/29-oktyabrya-vedushhie-arhitekturnye-masterskie-sanktpeterburga-predstavili-na-konkursnoy-osnove-na-54165.html

    Что из себя представляли эти «концепции», мне установить не удалось. Характерно, что спустя ровно девять лет, 17.10.2017 года, в интернет-газете «Канонер», освещающей новости строительства в Санкт-Петербурге, появилась статья, заканчивавшаяся словами:


     «Закон о зонах охраны требует, чтобы был восстановлен внешний облик лицевых фасадов, выходивших на улицу Александра Матросова. Добиться этого обещало и Всероссийское общество охраны памятников в лице зампреда городского отделения Александра Кононова. Проект жилого комплекса не представлялся, поэтому пока нельзя сказать, намерен ли девелопер исполнить закон или нет» (выделено мной). Забавно, не правда ли? Тем более, что к этому времени уже никаких исторических строений на территории бывшего завода практически не осталось, а о «концепции» и «конкурсной основе» нового проекта — вообще ни звука...

 

Ломать — не думать

    Разрушили всё, не только производственные здания, замыкавшие цеховые массивы, но и эти два четырехэтажных здания, выходивших фасадами на передний заводской двор. Без особых проблем можно было бы их переоборудовать в недорогое жильё, студенческое общежитие или отель и вписать в инфраструктуру квартала. В городе ведь ещё так много коммунальных квартир! Но девелоперам важен каждый квадратный метр земли, из которого можно выжать дополнительный доход. А ведь чем плох был бы, к примеру, скверик с памятником Карлу Марксу?

Когда говорят, что дешевле снести старое, ветхое здание и на его месте построить новое, современное, комфортное — понятно. Но если это здание носит исторический характер, а сохранить его по каким-либо веским причинам невозможно, то цивилизованные люди делают всё, чтобы сохранить хотя бы его фрагменты, и дополняют их для памяти соответствующими комментариями (описанием, фотографиями). Здесь же — всё не так.

В 2017 году об этом месте напоминали только остатки скверика и ещё чудом сохранившиеся его деревья. Бывших заводских ворот на въезде уже нет, их заменил шлагбаум и расположенная рядом будка охранников.

    Это часть той самой территории площадью порядка семи гектаров (проходившей вдоль улицы Александра Матросова от Большого Сампсониевского проспекта вплоть до Выборгской набережной), где предприниматель Лесснер в 1898 году построил свой завод, и ряд исторических строений которого ныне, путем жульнического подлога, «юридически» превращен современными владельцами в строения советского времени, не представляющие собой культурного наследия и исторической ценности (!).

    В дальнейшем нет смысла перечислять всех участников грабежа и разрушения бывшего завода имени Карла Маркса. Важнее определить «дирижёра», если, конечно, мне это удастся. Уж больно много было участников. Кроме того, они то объединялись, то рассыпались на несколько новых, то просто переименовывались или ликвидировались и появлялись вновь под совершенно другой вывеской и с другими действующими лицами. Организаторы уничтожения истории были разными, но они явно не могли быть ленинградцами. Это были варвары, которыми руководила только жадность и наплевательское отношение к Законам.

    Одним из последних старинных производств был уничтожен литейный цех. На фото — главный пролёт чугунолитейного производства, который уже порядка десяти последних лет использовался как склад пиломатериалов. В своё время здесь осуществлялась формовка и заливка опок расплавленным металлом. В примыкающих строениях находились стержневой участок и участок обрубки чугунного литья как неотделимая часть металлургического производства. Кроме того, в составе цеха были: участок стального литья и участок литья цветного металла (алюминий и бронза). Мощности цеха обеспечивали нужды не только завода, но и ряда других городских и иногородних потребителей (в частности, как помню, выполнялся большой заказ строившейся тогда в Литве Игналинской атомной электростанции).

    Где-то в средине 80-х годов Ленгорисполком принял решение о выносе металлургического производства за пределы городской черты с целью улучшения экологической обстановки. Заводу имени Карла Маркса была выделена в пригородной зоне площадка для создания нового производства, куда предполагалось перебазировать литейный цех. Началось проектирование, но в «перестроечный» период всё заглохло, и в 2018 году литейный цех, как и весь завод, заложенный Лесснером больше чем 100 лет тому назад, уже был стерт с лица земли.

     Таким образом, к 2018 году от завода остались всего два здания - только те, которые выходят на Большой Сампсониевский проспект. В одном из них в мою бытность размещалось профессионально-техническое училище (ПТУ) № 21, «кузница кадров» завода имени Карла Маркса, а где-то в восьмидесятых годах оно было то ли продано, то ли сдано в аренду одному из подразделений «Ленэнерго», и училище закрылось. С ликвидацией училища уже тогда «эстафете поколений» был нанесен первый удар. Организованная подготовка кадров прекратила свое существование. Что явилось причиной отказа от формирования собственного резерва квалифицированных кадров рабочих профессий, мне выяснить не удалось. Вполне вероятно, что это был один из симптомов назревающего общего развала промышленности. Возможно ещё, что это было связано с активной деятельностью Игоря Минакова, но это рассмотрим позже, после знакомства с его биографией.

По данным «citywalls.ru», это здание построено в 1910-м Лесснером под контору завода «Новый Лесснер», но споры об этом не прекращаются до настоящего времени со ссылками на карты Суворина 1914 и 1916 годов и план Санкт-Петербурга 1914 года издания Кноха и Иодко, где на этом месте (или рядом) указывалось расположение больницы или зеленой зоны. У меня нет сомнений, что здание построил Лесснер. При этом позволю себе отметить, что упоминание о больнице датируется 1906-1908 годами. Вполне вероятно, что примерно на этом месте тогда и была больница. В начале первой мировой войны Лесснер мог своё новое, уже построенное недалеко здание конторы (литера «В») подарить или сдать в аренду городу под госпиталь, тем более, что к тому времени уже было построено другое здание под № 66/1 литера «А» на перекрестке Большого Сампсониевского с улицей Батениной, ставшее новой конторой завода «Новый Лесснер».

     На фото показан угол этого самого здания, где до 1975 года ещё размещалось наше старое заводоуправление, а за перекрестком видна часть бывшего ДХВ — Дома Химических Волокон, ныне перестроенного и заселенного множеством офисов разных компаний под общей вывеской «Выборгская застава». И это всё, что могло бы напоминать о дважды орденоносном заводе имени Карла Маркса, головном предприятии Ленинградского машиностроительного объединения «Ленформаш» имени Карла Маркса, заслужившем того, чтобы действительно стать «музейным экспонатом».

 

Узурпированная память

     Информационное агентство «НЕВСКИЕ НОВОСТИ» № 1135 от 08.05.2014 под заголовком «Легендарная установка «Катюша»: сделано в Ленинграде» сообщало, что в этот день на части бывшей заводской территории, находящейся во владениях ЗАО «Мостострой № 6», состоялся торжественный митинг, посвященный Дню Победы с возложением ветеранами и школьниками цветов к фрагментам памятника «Катюша». «...В митинге у монумента приняли участие «представители администрации района, общественных и ветеранских организаций»...(выделено мной), «...Память о тех, кто отдал свои жизни в годы войны – работников предприятия, ушедших на фронт, погибших в годы блокады, память о военных, о простых ленинградцах, своим трудом приближавших Победу, почтили минутой молчания».

     В Петербурге шестого октября 2014 года в интернет-газете «Карповка» появилась публикация под заголовком «Катюша» останется на заводе Карла Маркса на Большом Сампсониевском». В публикации, последней в своем роде, речь идет о мемориальном комплексе, торжественно открытом в 1985 году к 40-й годовщине Победы, сооруженном по проекту скульптора Л.Г.Могилевского и архитектора В.А.Петрова по инициативе и с участием коллектива трудящихся завода имени Карла Маркса в память о героических событиях Великой Отечественной войны. На фронт ушли тогда более 1600 "карломарксовцев". На заводе их заменили старики, женщины и подростки. Их трудом изготавливались боеприпасы, ремонтировались и оснащались боевые машины залпового огня БМ-13. Только в период подготовки к операции «Искра» из ворот завода вышли более 100 таких машин. Этот памятник был установлен в благоустроенном сквере на второй площадке заводской территории, при входе со двора в инженерно-административный корпус ДХВ.

     Мемориал был гордостью коллектива завода Карла Маркса, но волею судеб при дележе территории бывшего завода памятник оказался за глухим забором во владениях ЗАО «Мосторострой № 6», а через три года бесследно исчез накануне 73-й годовщины Победы при совершенно таинственных обстоятельствах. Со слов охраны, его вывезли в неизвестном направлении. Вот этот мемориальный комплекс:

     Таким он был. Фотография, выполненная в зимний период, реально создает ощущение суровой блокадной зимы. Надпись на цокольном камне "Вам, ушедшим отсюда на фронт, вам, кто остался ковать оружие Победы, воинам и труженикам Великой Отечественной войны, воздвигнут этот памятник" подчеркивает историческую значимость этого всенародного памятника. Памятник зарегистрирован 10 октября 2014 года в «КНИГЕ ПАМЯТИ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ» под № 23113 по Выборгскому району Санкт-Петербурга с подробными координатами по адресу Большой Сампсониевский проспект, дом № 68 на участке бывшей заводской территории, ныне находящейся во владении «Мостострой № 6».

     Таким образом, «...Память о тех, кто отдал свои жизни в годы войны – работников предприятия, ушедших на фронт, погибших в годы блокады...» оказалась узурпированной людьми без стыда и совести...

 

ПО «Ленрезерв»

     Пока я писал эти строки, меня не покидало желание найти хотя бы следы мемориала. Это было практически последнее, что ещё могло напоминать о героизме военного периода трудящихся завода имени Карла Маркса. Пользуясь интернетом, я просматривал многие последние публикации, которые могли иметь отношение к памятнику, к бывшему заводу, к строительству на бывшей его территории.

    В процессе поиска мемориала я обращался с запросами к районной администрации, в военкомат, в ветеранские организации, в Администрацию Санкт-Петербурга. Результат всюду был практически почти одинаков: «информация отсутствует», или вообще не было ответа.

    По существу первым официальным ответом на мой запрос стало письмо Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Администрации Санкт-Петербурга (КГИОП) от 28.01.2019 года № 01-31-4378/18-0-1, где речь идет только о двух зданиях завода им. Карла Маркса, которые выявлены и взяты под охрану как объекты культурного наследия (полный текст письма см. в «Использованных источниках»). Характерно, что эти два здания взяты под охрану только 27 августа 2014-го (Распоряжение КГИОП № 10-532), т. е. после двух уже бывших крупнейших пожаров 2009 и 2012 годов, в которых была уничтожена целая цепочка исторических зданий цехов начала прошлого столетия вдоль улицы Александра Матросова и повреждено четырехэтажное здание (памятник архитектуры!) на Большом Сампсониевском проспекте общей полезной площадью порядка 4800 квадратных метров (это здание в сентябре 2016 года снесли полностью, буквально на глазах начальника КГИОП, а в 2019 году «освобожденный» земельный участок уже был выставлен на продажу за 150 млн рублей). А мемориал взять под охрану не нашли нужным, да и, как показывает дело, грош цена этой, так сказать, «охране».

     В поисках «Катюши» мне помогала и моя семья. Нам удалось обнаружить информацию о выставке Патриотического Объединения «Ленрезерв» (Санкт-Петербург, Феодосийская ул., 4-А). При просмотре кадров видеофильма о выезде целой колонны демонстрируемой техники было видно в движении машину, чуть ли ни в голове колонны, очень похожую на БМ-13, снятую с пьедестала, а уже на улице колонна проезжала мимо одной из скульптурных групп заводского мемориала. Дежурившая на телефоне выставки девушка это подтвердила. Но моя попытка установить контакт для выяснения дальнейших планов использования мемориала привела к тому, что связь прервалась. На моё письменное обращение руководство «Ленрезерва» не отозвалось. Мне стало ясно, что в этом заведении мемориал не рассматривают как памятник. Для них это экспонат, который сегодня можно демонстрировать как предмет, представляющий эпоху, но не напоминающий конкретно о заводе имени Карла Маркса и его коллективе как об объекте исторического значения. Я помню, с каким возмущением российская пресса клеймила власти наших бывших «соучастников» Соцлагеря (ближнего зарубежья) за перенос памятников военного времени из центральной части городов в менее оживленные места. Теперь это происходит и у нас, но с «небольшим» отличием. Разница в том, что там памятники переносили, но сохраняли, а у нас памятник как таковой разрушили и его части приспособили в своих интересах. Я даже не удивлюсь, если выяснится, что «Катюша» оказалась предметом купли-продажи. Для бизнеса это норма, ведь не зря вся эта история уж так таинственно происходила.

    (Совсем недавно мне стало известно, что «Согласно сведениям государственной информационной системы Санкт-Петербурга «Автоматизированная информационная система управления градостроительной деятельностью», территория, на которой согласно представленным материалам был установлен памятник, расположена в границах земельного участка по адресу: Большой Сампсониевский пр., д. 68, лит. М, с кадастровым номером 78:36:0005018:66, находящемся в собственности акционерного общества «Акционерный Банк «РОССИЯ» (письмо Комитета по градостр. и арх. № ОБ-12410-5851/19-0-1/8 от 23.01.2020 https://e.mail.ru/attach/15797722730742093287/0%3B1/?folder-id=0&x-email=dededuard%40mail.ru). Теперь уже и владельцы территории, где был установлен памятник, поменялись, и шансы на его возврат на свое место снизились.

     За памятник всё же обидно: это последнее, что ещё оставалось от завода имени Карла Маркса. Да и вообще уничтожение любых памятников всегда считалось кощунством. В данном же случае можно только поражаться такому варварскому отношению к истории завода, города, страны, исторической памяти, наконец, нашего народа.

     Это небольшой фрагмент наших дней...

 

P.S.

 

     Очень тяжело писать о конце жизни человека и не менее тяжело описывать гибель того, чему ты посвятил значительную часть своей жизни. А ещё тяжелее видеть, как это происходит прямо на твоих глазах. Но, оказывается, не всем это понятно.

     Задумав и даже начав писать, я надеялся, что даже если завод как предприятие и прекратит свое существование, то что-то от него всё же останется, например, музей, архивы, фрагменты исторической архитектуры, памятники. Ведь у него такая история!

     Но я глубоко заблуждался. Завода нет. На его месте уже строятся два жилых комплекса бизнес-класса: «Новый Лесснер» и «Притяжение».

     Вместо продолжения (или трансформации) истории завода я вынужден был переключиться на историю его уничтожения. Как, кем и каким образом решался вопрос использования территории и исторического наследия завода, я постараюсь показать в заключительной части моего повествования.



(продолжение следует)


Февраль 2020

 





<< Назад | Прочтено: 445 | Автор: Якобсон Э. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы