Можно ли спасти идею атлантизма?

Атлантика... Редкая многозначность таится в этом слове. Это - и часть мирового океана, в котором когда-то зародилась жизнь на нашей планете, и родина Атлантов, и сокровищница мифов, хранящая красивую легенду об Атлантиде... Где только не находили следы этой высокоцивилизованной страны: на дне европейских морей и на высокогорных плато Южной Америки. Ученые насчитали полтора десятка мест на земном шаре, где могла бы находиться Атлантида.

Но Атлантика не только в прошлом, это еще и современность. Она отделяет Старую Европу от Нового Света, условно разделив весь мир на две части, каждая из которых живет либо «вместе с Америкой», либо «без нее». К первой части до недавних пор относились вся Западная Европа, страны Нового Света, не считая Кубы, Австралия, Япония и Израиль, а также многочисленные развивающиеся страны на разных континентах. Вторую часть составляли страны бывшего коммунистического блока и значительная часть мусульманских государств. Существовала еще категория неприсоединившихся государств, но она канула в Лету вместе с обломками дредноута под названием «холодная война».

Многое изменилось за последние десятилетия. Экономические различия отчасти нивелировала глобализация, заставив тесно сотрудничать государства, находившиеся прежде в разных блоках. Прекратилась тектоническая деятельность на стыке систем Востока и Запада, но вместо этого возникли новые магнитные поля в большой политике, изменившие характер партнерских отношений в традиционных блоках и за их пределами, но прежде всего в Европейском союзе и НАТО. Их географическое расширение совсем не означало, что новые члены готовы автоматически перенять стиль отношений прежнего биполярного, то есть двухполюсного мира. Начались поиски тактических, временных союзов и коалиций. Этот процесс можно отчасти сопоставить с тем отрезком германской истории, на котором отдельные княжества, продолжая оставаться частью бывшей гигантской Римской империи германской нации, стали создавать политические и таможенные союзы, руководствуясь чисто групповыми интересами.

После Второй мировой войны Атлантика подарила Западной Европе так называемые «идеи атлантизма». На протяжении десятилетий они успешно цементировали единство западной цивилизации, опасавшейся коммунистического влияния и даже экспансии со стороны восточных соседей. Идеи атлантизма стали основой европейской безопасности в ее западной трактовке. Союз с Америкой гарантировал Западной Европе и экономическую устойчивость, поддерживаемую крепким долларом, и политическую стабильность в рамках развившейся демократии.

Для системы атлантических отношений характерны были два признака: цикличность экономического развития с достаточно равномерными периодами подъема и спада конъюнктуры и естественное чередование правящих коалиций, в котором также наблюдалась известная цикличность: консервативные и социалистические правительства сменяли друг друга, уравновешивая себя с помощью мелких партий, главным образом, либерального или умеренно радикального направления.

С исчезновением противостояния Восток-Запад для отдельных европейцев идеи атлантизма стали терять свою привлекательность. После краха социалистической системы отсутствие коммунистической угрозы с Востока как-то чересчур успокоило Германию и Францию, решивших, что американская опека им больше не нужна. А когда у европейцев появилась собственная единая валюта, отпала надобность и в крепком долларе. И всё же Германия и Франция явно поторопились, начав подбирать себе временных союзников по групповым интересам. Во-первых, они не учли всех последствий глобализации, в частности, того обстоятельства, что новые рынки на Востоке не заменят экономического партнерства с Соединенными Штатами. Во-вторых, они не получили достаточной поддержки других европейцев для своей антиамериканской «перестройки».

Неумение Германии и Франции в одиночку справиться с экономическим кризисом привело к тому, что они пропустили очередной виток цикличного развития конъюнктуры и, похоже, могут пропустить второй, продолжая оставаться на самом низком уровне темпов экономического развития за послевоенные годы. Руководящим элитам этих стран пришлось восстанавливать нарушенное атлантическое равновесие. На словах они, правда, никогда не подвергали сомнению идеи атлантизма, но практическими действиями настолько ослабили взаимное доверие между Соединенными Штатами и Европой, что даже некоторые новые члены ЕС, например, Польша, демонстративно поддержали американскую позицию в Ираке.

Следующим неприятным сюрпризом для Германии и Франции оказалась новая международная угроза – исламский терроризм. В отличие от коммунистической угрозы с Востока в годы «холодной войны», исламский фундаментализм сразу же напряг ресурсы европейской безопасности почти до последнего предела. Если в годы «холодной войны» своеобразным громоотводом в отношениях между Востоком и Западом служили бесконечные переговоры о разоружении и сокращении вооружений, то с террористами переговорные «посиделки» оказались невозможными.

Руководители Германии, Франции и некоторых других стран Западной Европы попали при этом в собственную ловушку. Отдавая приоритет «политическим решениям» при разрешении конфликтов с террористами, но не будучи непосредственно вовлечены в такие конфликты, они не смогли убедительно объяснить свою пассивность в отношении Ирака.

Чтобы несколько компенсировать утрату международного престижа, Германия активно рвется в Совет Безопасности ООН в качестве постоянного члена. Ее руководители перестали разговаривать с Вашингтоном на повышенных тонах, особенно накануне президентских выборов в Соединенных Штатах. Они вновь провозглашают трансатлантическое партнерство ключевым элементом европейской безопасности, сознавая, что альтернативы атлантическим связям просто нет. А Йошка Фишер даже собрал у себя в министерстве германских послов, чтобы изложить им новые взгляды на «атлантические связи».

Упущенное восстановить нелегко, разрушенное – заново не построить. Но выхода у Европы нет. Без Америки она не в состоянии реально противостоять угрозе исламского терроризма.

Евгений Бовкун (Бонн)