Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Евгений Сапегин

ВЕРБЛЮДЫ, ПТИЦЫ И… КРОКОДИЛ

 

                

 Дромедар - одногорбый верблюд

Отец, заядлый рыбак, вывозил иногда нас в горы, на природу. Вот и сегодня мы с братом Лёней и его другом Олегом удостоены были чести быть приглашенными на рыбалку в горы. После традиционной ухи попили душистого чая и, сидя на травке у звенящего ручья, болтали всякую всячину и смеялись.


–  Владимир Николаевич, Вы всё время молчите, неужели у Вас не было никаких интересных случаев на рыбалке? – спросил Олег.

–  Ну почему же... конечно, были… – отец помолчал немножко, докурил сигарету, отбросил окурок, который, описав дугу, с «пшиком» упал в ручей.

–  Мы с Василием ради рыбалки где только не были… В Ашхабаде-то порыбачить особенно и негде было – водоёмов-то поблизости не было. Поэтому мы подгоняли свои отпуска на одно время – обычно на сентябрь-октябрь. Ездили на поезде куда-нибудь в глубинку, где была вода – в Мары, Байрам-Али… Это потом мы познакомились с Курбаном, чьё гостеприимство  много лет позволяло ежегодно приезжать на Султан-яб, где нам выделялось жильё и где была великолепная рыбалка.


А тогда мы много ходили, искали рыбные места. Я-то ладно, а вот Васе – на костылях – приходилось туговато… Но рыбалка – такое дело, ведь не зря говорят:  «Охота пуще неволи», а рыбалка ведь – та же охота! Как-то заплутались в барханах, а вожделенного канала и не видать. Пришлось нам заночевать в первом попавшемся на пути становище. Пара хибар-мазанок саманных, колодец, да стадо верблюдов-меланхоликов, неспешно пережёвывающих сухую колючку. Всегда удивлялся – как они умудряются есть такую малопривлекательную пищу – ведь губы-то у них не железные!


Какая удача, что мы набрели на это становище! А ведь мы  здорово лоханулись, говоря современным языком, отклонившись так далеко от намеченного пути без достаточного запаса воды! Кроме трёх десятков дромедаров в становище обитали старик-пастух с женой, да пара-другая баранов. Ну и, конечно, ишак – как же без транспорта! Старик, конечно, нам показал, в какую сторону нам идти к каналу. Не так уж и далеко, но не мог же он отпустить нас, таких редких гостей, без пищи, чая и разговоров!.. Правда, разговор-то был не очень оживлённым по причине языковых препонов, тем не менее нам удалось худо-бедно побеседовать. Прежде всего, мы дали понять, что нас мучает жажда. Аман-ага замахал руками и сказал:

–  Само собой – сейчас чай будем пить.


Что ж, чай – тоже здорово. Пока мы возлежали на кошме и выгружали из рюкзаков свои немудрящие харчишки к чаю, пожилая жена Аман-аги разожгла костёр, принесла десяток закопчённых жестяных или медных сосудов, наполнила их водой и поставила в огонь. Жестяная тунча – это непременный атрибут любого кочевника, пастуха, охотника: конический, лёгкий, сужающийся кверху сосуд с ручкой. В поставленной прямо в костёр тунче вода закипает почти моментально.


Мы рассказали о своих поисках рыбных мест, о том, что мы заблудились. Аман-ага интеллигентно посмеялся над нашими дилетантскими поисками канала, который, оказывается, был совсем рядом, нужно было только свернуть направо. В это время мы услышали совсем не интеллигентский звук – это женщина у костра, дитя природы, заткнув одну ноздрю пальцем, с громким «хмыком» освободила другую. Вздрогнув от неожиданности, мы с Василием успели заметить, что содержимое ноздри попало в крайнюю тунчу. Наша беседа продолжалась, только с этого момента мы уже глаз не сводили от этой тунчи. Конечно, с точки зрения этикета это было не совсем правильно – беседовать нужно, глядя глаза в глаза! Но  что же делать, мы очень хотели пить... Беда в том, что все эти тунчи были одинаковые, к тому же дальнейшие действия женщины очень напоминали «работу» опытного вокзального напёрсточника – она стала быстро передвигать сосуды с места на место, и… мы моментально потеряли «нашу» тунчу из вида. Больше всего нам хотелось сразу собраться и уйти, пока вода не закипела, но… этикет – есть этикет, и мы пили этот чай! Вечерние сумерки быстро сгущались, но пока ещё тьма совсем не опустилась на землю, мы тщательно осматривали содержимое каждой пиалушки с чаем, который нам щедро подливали…


Для ночлега нам предоставили ту же кошму, на которой было чаепитие. Гостеприимные хозяева отправились к себе в домик. Уставший Василий тут же захрапел, а я ещё долго лежал без сна, глядя на небо, усыпанное звёздами – в городе никогда не увидишь такого звёздного великолепия. И только я стал засыпать, огромное количество выпитой жидкости стало напоминать о себе и настойчиво позвало прогуляться. Так как никаких признаков отхожего места я не обнаружил, то отправился за ближайший бархан, где находилось верблюжье стадо. При моём приближении  дромедары (одногорбые верблюды) с любопытством повернули морды, я зашёл за кустик, чтобы их не смущать, и вскоре с наслаждением «открыл шлюзы». Через несколько секунд с изумлением услышал, что, несмотря на то, что я полностью э… опорожнился, журчание не прекратилось, напротив – оно стало усиливаться. Что за чудеса! Недоверчиво я посмотрел вниз, но журчание слышалось где-то за моей спиной. Я оглянулся – всё стадо вдруг решило последовать моему примеру. Это был какой-то водопад! Тут я понял, что значит – стадный инстинкт!..


Мы, молодёжь, с удовольствием посмеялись, сидя на травке на берегу горного ручья, где  днём рыбачили, а сейчас пили чай и слушали рассказы бывалого рыбака о путешествиях и приключениях в неведомых краях с реками и каналами.

–  Пап, ну ещё чего-нибудь расскажи нам о своих охотах и рыбалке.


–  Ну что же вам ещё рассказать... – Владимир Николаевич задумался, неспешно вставил в мундштук новую сигарету, закурил, пустил струю дыма в сторону.

– Я тогда ещё охотился в сезон. Знакомый келятинский охотник Сашка Швыдченко присылал коротенькое письмо, мол, летит туртушка, приезжайте. Транспорта у меня ещё никакого не было, ездил я к нему на поезде. Туртушка – это белобрюхий рябок, иногда так же называют саджу. Ну, туркмены называют их  бульдурук,  обычно они летят вместе в одно время, иногда с ними летят и чернобрюхие рябки – тураль, и это всё называется местными охотниками бульдурук. Тогда было очень много этих птиц, пролетали они примерно с 15 октября до 15 ноября. Летели шеренгами – иногда огромными, казалось, во всю ширь неба, одна шеренга за другой, и так с утра до вечера.


Туртушка


Для охотников, конечно, это был праздник. Даже я, не очень хороший стрелок, всегда возвращался с охоты с богатыми трофеями. Мне нравилось ещё охотиться на стрепета – это степная птица, очень похожая на уменьшенную дрофу. Иногда удавалось подстрелить и настоящую дрофу, но это был очень редкий трофей. Конечно, такое изобилие дичи было в 40-е, 50-е годы. Сейчас все эти виды уже в Красной Книге. Я перестал охотиться в середине 50-х и полностью перешёл на рыбалку.

 

–  Почему?

–  Чёрт знает, почему… Слишком уж охота стала похожа на бойню. Пройдёт немного времени, и дичи совсем на Земле не останется. Сашка рассказывал, что какой-то житель Келята в 30-е годы на водопое из старинного кремневого ружья на сошках, заряжавшегося с дула, одним выстрелом убил 87 туртушек. Это официальный рекорд…  Такими темпами, конечно, скоро Земля осиротеет. Ну куда столько трофеев? Что, совсем жрать нечего, что ли? А ведь полно таких ненасытных охотников, и их становится всё больше. Сашка рассказывал, что один известный охотник, Даскевич – хороший стрелок, но жадный, – всегда больше всех на большом озере стрелял уток. Из засидки в камышах на берегу. После утренней охоты уцелевшие утки все собирались в середине озера – вне дальнобойности ружей. Жаба его душила, а не достать! Тогда он придумал такую штуку. Достал старую большую железную бочку, вырезал одну боковину.  Договорился с какими-то работягами, эту бочку довезли до середины озера и поставили её на затопленный островок. Для устойчивости на дно бочки поставили бетонный блок. Бочка там стояла вертикально, как кастрюля, верхний край выступал выше уровня воды сантиметров тридцать – сорок. Утки быстро к ней привыкли и не обращали на неё внимания. Когда он приезжал на охоту, его на этой моторке отвозили на середину озера, он залезал в эту бочку, оттуда и стрелял. Потом его после обеда забирали, подбирали убитых уток и отвозили на берег. Но однажды залез он в бочку, лодка уплыла, а он почувствовал: в брюхе что-то неладно… Ему бы в кусты сбегать, а лодка когда ещё приплывёт! В воду прыгнуть – холодно, и так в ватных штанах сидит – зубы стучат. Что делать?! Как на грех – мотор у лодки сломался. А понос-то, что тёща – всегда не вовремя приходит…

Короче, забрали его на вёсельной лодке только к вечеру, можете себе представить, в каком виде! Больше он к этой бочке не приближался. Думаю, и не только он…


Следующей весной Сашка приезжал в Ашхабад, жил у меня, мы с ним много вспоминали о наших охотах. Я, видимо, очень красочно описывал наши с Василием рыбалки в Султан-ябе, он загорелся:

–  Владимир Николаевич, возьмите меня с собой! Я возьму отпуск в сентябре, а к перелёту туртушки вернёмся и поедем ко мне на охоту.

–  Конечно, поезжай с нами к Курбану, но на охоту я больше не буду ездить. Я и ружьё своё уже Женьке подарил…


В общем, в сентябре мы поехали втроём на Султан-яб. Как мог, я его обучил рыбацким азам, но, видно, это ему быстро надоело. Долго усидеть на одном месте он не мог, смотреть на поплавок ему было скучно, с тоской он только смотрел на пролетающих уток. Если попадалась крупная рыба, он забывал все мои наставления и тащил удочку напролом. В результате – постоянно прибегал ко мне:

–  Гнилую какую-то леску Вы мне, Владимир Николаевич, поставили – всё время рвётся!

Мне надоело ему привязывать крючки, я переоснастил удочку самой толстой леской. Конечно, крупная и хитрая рыба за версту видела эту «верёвку» и к наживке не подходила.


Наконец он оставил свою удочку, подсел ко мне и закурил. На рыбалке (как и на охоте) у нас было незыблемое правило: сидеть по возможности тихо, без лишних движений, и если говорить, то шёпотом. Василий сидел в лодке у противоположного, заросшего камышом берега. Было хорошо видно его сгорбленную фигуру и сосредоточенную физиономию с цигаркой в уголке рта.


Вдруг на высоком берегу появилась молодая женщина – красивая, черноволосая, на груди – монисто. На голове – белый платок.  Яркая многослойная широкая юбка завершает её необычный облик. У Сашки сигарета выпала изо рта:

–  Тю! Цыганка! Владимир Николаевич, откуда здесь цыганка!?

–  Какая цыганка, это белуджанка – у них тут недалеко колхоз. И вообще тут много белуджей.


Тем временем белуджанка увидела Василия с удочкой:

– Эй, балыкчи, балык бар? (Эй, рыбак, рыба есть?) – Громко крикнула женщина. Вася не шелохнулся.

–  Риба бар? –  ещё громче прокричала она. Василий опять промолчал, только башкой покачал – как же, ведь всю рыбу отпугнёт! Белуджанка остановилась и изо всех сил заорала:

–  Балык бар? – Вася что-то проорал ей в ответ по-туркменски, после чего та подхватила свои юбки и убежала. Мы угорали с Сашкой. Василий, чего-то бормоча, сердито смотал свою удочку и поплыл к нам. Я его потом спросил:

–  Вась, а что же ты сразу ей не ответил?

–  Да я… всё вспоминал туркменские ругательства, сразу-то и не вспомнишь…

Мы расхохотались, уж больно обиженный вид был у него.

–  Ладно, греби к стану, пора уху варить…


На следующий день мы пошли вверх по течению. Сашка долго что-то там расчищал в камышах, место готовил поудобнее – видать, вместо рыбалки решил вздремнуть. Я прошёл немножко дальше, нашёл удобное местечко, закинул удочку, закурил. И только мой неподвижный поплавок начал проявлять первые признаки жизни, я услышал торопливый топот сапог. Сашка бежит. Глаза горят, на лице – ужас:

–  Владимир Николаевич! Крокодил! Там крокодил! На меня хотел напасть!

–  Какой крокодил, дурила! Приснился, что ли? Откуда тут крокодил?!

–  Ей богу, крокодил! От того берега плыл, и прямо – ко мне!

–  Ну, пойдём, посмотрим на твоего крокодила.

–  Не… я не пойду, боюсь я крокодилов. Владимир Николаевич, я сзади пойду… жить хочу…

–  Ну и где твой крокодил?

–  Вон он плывёт! – Сашка отбежал подальше, видно, что он готов был бежать дальше. –  Зубищи-то все в крови…

Я расхохотался:

–  Дурья башка… ха-ха… это же нутрия! Водяная крыса. Да тут их много, забыл тебе про них рассказать. Питается корешками…

–  Ага, корешками! А зубы почему все в крови?

–  Да у них резцы оранжевые! Особенность у них такая! Эх, охотник! Книжки надо читать, а не только газеты в туалете…


Нутрия


Быстро пролетают дни отпуска. Хороша была рыбалка на Султан-ябе…  –  Владимир Николаевич выбил окурок из мундштука, продул его, поднялся:

–  Ну, молодёжь, солнце садится, пора и нам отправляться домой. Худо-бедно порыбачили, чаю напились, побеседовали, посидели на травке, получили заряд энергии от природы, пора и в путь! С Богом!

Ашхабад, декабрь, 2018.
     
      





<< Назад | Прочтено: 303 | Автор: Сапегин Е. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы