Воспоминания

Евгений Сапегин

МИНИАТЮРЫ

1. Хитрушка

      Как так получилось, не знаю, но моя пигалица-дочь гораздо охотнее общалась с моим старшим братом, чем со мной. Наверное, потому, что она хоть и крохотная, но – женщина. А все женщины всегда были без ума от моего брата! Харизма! Тут уж ничего не сделаешь – что есть, то есть!
       ...Брат сидит за столом, читает книгу и курит свой вонючий «Памир». Мать заходит в комнату и, зажимая нос, бранится:
       – Фу, накурил-то как... Куришь какую-то гадость, весь дом провонял!
       – Мать, что ты понимаешь – это же самое престижное курево: «Сант-Памир»!
       – Дурак, – беззлобно смеётся мать.
       Тут входит моя пятилетняя Анютка:
       – Дядя Лёня, сейчас же брось свою курятину!
       – Слушаю и повинуюсь, моя принцесса... – тушит сигарету в пепельнице и улыбается. Анютка смотрит на него и задумчиво произносит:
       – Дядя Лёня, ты дурак?
       – Что-о-о?! – грозно рычит Лёня.

Анютка поняла, что ляпнула что-то ненужное, и сразу начала выкручиваться:
– Ну... такой... маленький дурАчек, хорошенький, я тебя так люблю...
– Ах ты старая хитрая еврейка! – хватает её на руки, и они, хохоча, кружатся по комнате. – И я тебя люблю! Только не понимаю, откуда у нас в русской семье появилась такая хитрушка...

* * *

2. Абрррррррр…

      У нас в семье два компьютера. В моём аппарате лучше работает интернет, у моих внучек же часто глючит, а иногда вообще не открывается.
      Я печатаю очередной рассказ, в двери моей комнаты появляется моя младшая внучка Иришка, жующая кекс:
      – Деда, можно, я немножко на твоём компьютере поработаю? Нам задали в интернете поискать кое-что, а наш-то совсем завис...

Я тяжело вздохнул и ворчливо сказал:
– Ладно, мне всё равно надо книжку поискать на полке, а ты пока поработай... Но только сначала руки помой!

Иришка зубами придержала кусок кекса, чтобы показать мне, что руки чистые, и отправилась на моё место.
      Пока она «работала» на компьютере, я нашёл книжку, пролистал, что нужно было, потом посидел перед телевизором.
      – Ну, долго ты ещё?
      – Нет, уже всё, только на флешку скачаю.

      Я сел на своё рабочее место, начал печатать. Вдруг... мой текст ожил! Я печатал слово «абракадабра», вернее, хотел напечатать, а получилось: «абрррррррррррррррррррр…». Остановить удалось, только ударив несколько раз на клавишу «Р». А буква «Р» занимала уже полстраницы.
      Потом загремел:
      – Иришка! Иди сюда! Полюбуйся на дело рук своих!

Иришка пришла, посмотрела и восхитилась:
      – Ух ты! Классно! Здорово украсил страницу!
      – Чего «классно»? После тебя компьютер не работает нормально!
    – А чего это после меня? Я и не пользовалась клавиатурой. Только мышкой.
      – Больше не приближайся к моему компьютеру!
     Я её прогнал. Она вскинулась:
      – Зачем ты так! – наверняка фраза из какого-то фильма. И ушла, гордо подняв голову. А я пробормотал:
      – Украсил, украсил! Ничего себе, украшение страницы!
     Потом капсом напечатал: «ВОТ Я СЕЙЧАС ТВОЮ ЗАДНИЦУ УКРРРРРРРРРРР...». Компьютер весело и быстро начал заполнять страницу буквой «Р». Что делать?

       Пришлось выключать компьютер. Затем я перевернул клавиатуру кнопками вниз, несколько раз стукнул по столу... мама дорогая! Сколько мусора оттуда высыпалось! Конечно же, там были крошки от кекса... но были и крошки трубочного табака, который я курю!
       Я опять включил компьютер, с опаской напечатал: «Абр...» – вроде нормально, тогда закончил: «...акадабра»!
      Вот такая абракадабра – надо начинать с себя, когда хочешь кого-нибудь в чём-нибудь обвинить!

* * *

3. Вежливость

Своим внучкам говорю:
     – Ну нельзя же так ругаться! Нельзя использовать такие ужасные слова, нельзя так обзывать друг друга! Вы же сёстры, можно же нормально, вежливо разговаривать!
    …Видимо, подействовали мои слова. Сегодня услышал спокойный голос старшей внучки из другой комнаты:
      – Ира, убери со стола, пожалуйста,.. тварь!

* * *

4. Телевизионная мастерская.

      Недалеко от музыкальной школы, в которой я работал, была чуть ли не единственная в городе мастерская по ремонту телевизоров. Я иногда по пути заглядывал туда. Директором был бывший преподаватель консерватории, а мастером прирабатывал гитарист филармонии. Я зашёл, а они хохочут. Гитарист, продолжая смеяться, рассказал:
      – Сегодня приёмщица не вышла на работу, заболела, я её заменил. Какой-то яшули (старик), туркмен, привёз на ремонт телевизор. Ну, я должен по всей форме оформить заказ:
      – Какая марка телевизора?
      – А?
      – Ну, как называется телевизор?
      – «Огоньёк».
      – Какая неисправность?
      – А?
      – Э... ну, что в нём не работает?

Яшули чешет в затылке…
– Ай... огонь ёк... (в смысле, огня нет)

* * *
5. Харизма

      Пришёл ко мне друг, взъерошенный какой-то.
      – Нинке, наконец, свидание назначил.
      – Ну, наконец-то! А чего же такой грустный?
      – Да... зачем я ей? О чём разговаривают в таких случаях... Ну, кто я такой, чтобы надеяться на что-то? Ведь ничего у меня нет – ни особняка, ни денег, ни должности... Одна харизма! Но на этом далеко не уедешь... Что же – молчать буду, весь вечер сидеть букой? Не умею я интересно поддерживать разговор. Ну, не умею!
      – Но со мной-то разговариваешь, не молчишь ведь? Вот и с ней говори – бабы любят болтунов! Главное, не молчи, мели какую-нибудь чепуху... Про харизму, например. Про харизму-то кто прознал?
      – Да вчера, в столовой, с Колькой пиво пили, а за соседним столиком Нинка с подружками сидела. Вот одна девка и втуляла ей, а я слышал, мол, вот у Вовки хоть харизма есть, а остальные-то все бакланы тупые...
      – Ну вот, на это и бей! Вот тебе и тема для разговора. Купи ей цветов, пирожным угости, дай ей понять, что ты не баклан какой-нибудь, у тебя есть харизма – ого какая!
       – Думаешь..? Ну, была не была – пойду...
       Уже в дверях я Вовке вслед крикнул:
       – Вовк, перед тем, как идти к Нинке, сходи в баню – харизму как следует помой!
                                                   * * *

     6.   День Победы

        Серафим Маркович Абрамзон был машинистом. Нет, не водителем паровоза, а человеком, который печатает на пишущей машинке. Причём печатал он с такой скоростью, что его можно было назвать лихачом, будь он водителем паровоза или другого вида транспорта. Работал он в редакции газеты в объединённом издательстве. Все давно привыкли, что это должность женская – как-то повелось, что всегда этим занимались только женщины. Секретарша, секретарша-машинистка – всегда это была должность женская, и язык не поворачивается назвать эту должность на мужской манер. Однако Серафим Маркович был не просто машинистом – он был виртуозом, печатал с такой же скоростью, как ему диктовали, и без единой ошибки! Конечно же, все, кому нужно было напечатать какой-либо текст, становились к нему в очередь (другие машинистки презрительно обсуждали «узурпатора», накрашивая ногти).
      Конечно, Серафиму Марковичу сильно не повезло в жизни – и с Ф.И.О., и с должностью, да и с внешностью и ростом… Но характер у него был мягкий, никто от него никогда не слышал плохого слова, и никому никогда он не отказывал в помощи. Давно уж для всех он был «дядя Сима», а иногда, оговариваясь, его называли «тётя Сима» – он не обижался. Когда новый корреспондент приносил материал редактору, тот отсылал его «на машинку» – мол, Сима быстро напечатает, скажи: от меня. Тот приходит к машинисткам и спрашивает:
      – Девочки, а кто из вас Сима?
      – А вон, печатает, у окна.
      – Да тут только худой, лысый мужик у окна...
      – Вот он и есть Сима!

Серафим Маркович пришёл в редакцию сразу после войны. Где уж он воевал, никто не знает. Кто-то пустил байку, что он на войне-то и не выстрелил ни разу, и винтовку свою, чтобы не стрелять, закопал в землю.
Конечно, он слышал всякие шутки по поводу его персоны, но никогда не отвечал на них. И вообще никогда ни с кем не скандалил и ни на что не жаловался.

       Наконец наступил Великий праздник – 40 лет Победы! Все пришли нарядные, даже Серафим Маркович пришёл в костюме, наглаженный, с какими-то медалями, гладко выбритый, даже слегка попахивало от него – видимо, выпил сто грамм по поводу Дня Победы! Торжественное собрание проходило в актовом зале, все поздравляли друг друга, чествовали фронтовиков, вручались какие-то грамоты, премии, путёвки, звучали приветствия, аплодисменты…
      ...Про Абрамзона забыли... Сказать, что он обиделся – значит ничего не сказать! Он вышел из зала одним из первых. Он шёл по коридору, размахивая руками, и громко говорил:
      – Сволочи! Значит, меня нет и не было никогда, и я не воевал! А как работать – то давай, Серафим, вкалывай! Гады! Паразиты!..
      Когда Серафим Маркович зашёл в свою комнату, народ, шедший сзади него, перестал смеяться, зашушукались:
      – А ведь он прав, про него-то забыли… Да как же так! Он же – фронтовик! Это же несправедливо!
      Серафим Маркович выскочил опять в коридор и, глядя куда-то поверх замолкшей толпы, потрясая кулаком, воскликнул:
      – Дождётесь, суки! Вот откопаю свою винтовку... – И опять юркнул в свою каморку.
     Секунда молчания, потом грохнул такой хохот – казалось, стены потрескаются!

Апрель, 2020

На стр. автора

<< Назад | Прочтено: 254 | Автор: Сапегин Е. |

Мне понравилось?

(Проголосовало: 0)

Комментарии (0)

Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.

Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>