Темы
Евгений Сапегин
ЭХ, ВАЛЕРКА…
Я – реалист. Я – атеист. Я самый обычный человек, с самыми обычными привычками и обычным представлением устройства жизни. Не верю ни в бога, ни в какую чертовщину. И круг моего общения с друзьями такой же, как и у огромного количества других таких же обычных людей. Есть среди моих друзей талантливые и не очень, трудолюбивые и не очень, порядочные и… Нет, непорядочных среди моего круга общения нет! Конечно же – мы все разные, но что-то общее у нас есть, иначе нас бы ничего не связывало. Наверное, существует какой-то орган в каждом организме, что-то вроде магнита, который притягивает одного индивидуума и отталкивает другого. Ну судите сами: почему мы частенько собираемся, пьём… нет, не торопитесь – не спиртное! Мы всегда пили огромное количество чая – чёрного индийского, отборного, который с огромным трудом «доставали» – привозили из командировок, получали посылки с чаем от наших родственников и друзей, живших в крупных городах. К сожалению, в наших магазинах продавалось огромное количество чая, но только грузинского производства – разных сортов, но одинаково безвкусных. Кстати, о чаепитии. Ко мне иногда приходит на чай слишком много друзей. Слишком – потому что, разлив по пиалам чай, я обнаруживаю, что мне чая не досталось. Приходится снова заваривать чайник со всеми сопутствующими этому делу действиями. Когда я прихожу с новой порцией чая, мне подставляют пустые чашки с просьбой ещё налить. Я опять остаюсь без чая! И так настолько часто, что я как-то пожаловался на это на работе. Мой коллега, певец Мурад Диванаев, воскликнул:
– Слушай! Я сейчас увлёкся гончарным делом, занимаюсь в гончарном кружке в Доме Учителя, как раз сейчас я научился делать чайники. На твой день рождения я подарю тебе собственноручно сделанный пятилитровый чайник!
Я возликовал! На день моего рождения смущённый Мурад пришёл с подарком – в большом пакете был очень красивый чайник и шесть пиалушек. Беда только в том, что чайник был… очень маленьким.
– Понимаешь, когда я почти закончил делать его, он… при обжиге… сложился, провалился внутрь…
Расстроенный, я тем не менее сделал вид, что очень рад подарку и сказал:
– Ну, чайник, конечно, очень маленький, но очень красивый! Неужели ты сам его сделал?
– Конечно, – сказал, глядя в сторону, Мурад.
Неделю спустя я увидел в магазине точно такой набор посуды…
Возвращаюсь к «магниту». Так вот, понятно, что у нас одинаковое предпочтение индийского чая, примерно одинаковое отношение к литературе, все мы любим шутки, анекдоты, играем в одинаковые игры. Но нас привлекает не только это. Как отнестись к тому факту, что, например, мой друг Валерка часто приходит ко мне со своей книгой, я сижу со своей, мы молчим, читаем зачастую полночи, потом без единого слова он уходит к себе, благо живёт рядом? Что-то же нас притягивает друг к другу – какая-то сила заставляет держаться поближе, хотя мы занимаемся каждый своим делом?
Иногда Валерку «прорывает» – взахлёб много и интересно рассказывает об истории, например (он учится на историческом факультете). Потом замолкает, глядя в одну точку – видимо, внутренним зрением видит какую-нибудь историческую картину. Я его понукаю: чего, мол, замолчал, дальше давай рассказывай! Он спохватывается, виновато и удивлённо говорит:
– Знаешь, так всё детально вижу, будто сам там был!.. История – замечательная наука. Сколько интересного, сколько событий!
– Да написать-то можно всё, что угодно. А где гарантия, что это так и было?
– Для того и служит эта великая наука, по всяким мелочам учёные воссоздают истинную картину событий!
– Вот как ты сейчас, да? Своими глазами… ха-ха…
Валерка ещё что-то хотел сказать, но сдержался. Помолчал. Потом закинул сцеплённые руки за голову и мечтательно, глядя в потолок, пробормотал:
– Вот бы на машине времени… хоть одним глазком…
Валерка перевёлся на вечернее отделение. Нашёл работу, как и мечтал: пусть не очень большая зарплата, но чтобы было время для отдыха и чтения. Его обязанностью было следить за состоянием футбольного поля на стадионе. Совсем не пыльная работка – кинул на поле шланг, поливается какой-то участок поля травяного покрытия, тем временем он раздевается, загорает, лежит на травке и читает! Главное, не забыть перенести шланг на другое место, пока там болото не образовалось. Ну, раза два в год надо ездить на холмы срезать дёрн пластами, чтобы заменить засохшие и протёртые участки поля. Конечно, это он делает не один. В общем, это то, что надо для самообразования!
Потом Валерка пропал! Мать извелась вся, всех знакомых обошла, всех родственников опросила, в милицию собралась, а ей сами позвонили: вроде кто-то опознал его – в больнице лежит, в коме третий день, голова пробита. Пришла ко мне вечером в слезах. Он это. Лежит, голова забинтована, что случилось, кто его так – никто не знает… Я на следующий день пошёл с врачом поговорить, а тот как-то странно на меня посмотрел:
– Очнулся он… да ничего узнать не удаётся – говорит что-то, ничего понять не можем. На каком-то языке всё кричит, куда-то всё порывается, приходится силой держать в кровати.
– Да он ни одного языка не знает! И не учил никогда!
– А пойдём, сами посмотрите. Только вряд ли он вас узнает…
Пришли в палату – мама дорогая! Лежит, весь забинтованный, как мумия! И так, действительно, что-то эмоционально рассказывает, в чём-то пытается присутствующих убедить… и всё на незнакомом языке! Всё время пытается вскочить на ноги, но санитары и санитарки его укладывают на место. Меня не узнаёт, протягивает ко мне забинтованные руки и что-то говорит на не знакомом мне языке, насколько я смог опознать – вроде на итальянском. Врач мрачно проговорил:
– Если так будет продолжаться, его придётся отправить в психушку. Только сначала надо пролом в голове залечить и многочисленные ожоги.
– Ожоги? Его что – на пожаре нашли?
– То-то и оно, что следователь сказал – в последние пять дней в городе не было ни одного пожара.
– Доктор… если всё это следствие удара… может, его ещё раз трахнуть по башке… чтобы всё вернулось назад?
– Что Вы говорите! Может, и Вас в психушку отправить? Идите отсюда, Ваше время закончилось, посещение окончено!
На следующий вечер я опять пришёл проведать своего забинтованного друга. Просочился в палату – о радость! Валерка сидит на кровати и пьёт чай. Меня увидел, обрадовался:
– Женька! Хорошо, что пришёл. Надо поговорить.
– Ты говоришь, слава Богу! Пришёл в себя!
Тут зашёл врач.
– А-а, Вы опять здесь! – Улыбнулся. – А ведь Вы были правы, он вчера треснулся башкой о тумбочку, потерял сознание, а когда очнулся, пришёл в себя и нормально стал говорить. Правда, много ерунды наговорил, но… подлечим, понаблюдаем…
– Доктор, я в полном порядке, в полном адеквате…
– Ну-ну, там видно будет! Но если такие слова используешь, значит, дело пойдёт на лад… – Врач пощупал Валеркин лоб и пошёл назад по своим докторским делам.
– Слушай, мне нужна твоя поддержка – они подозревают, что я – шизик, приглашали психиатра, мне нужно, чтобы ты подтвердил, что я нормальный человек… только ничего не помню, что со мной приключилось…
– Шизик ты и есть шизик! Натуральный! Ожившая мумия, пьющая чай. Как же я подтверждать-то буду, что ты нормальный? Нормальные с дыркой в голове не ходят.
– Кончай трепаться! Я НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ, понял? Всё остальное – дома. – Потом помолчал. – А чай индийский дома ещё есть? А то я так соскучился по нормальному питью…
– Когда успел соскучиться-то? Три дня без сознания валялся, а сегодня вдруг соскучился?
– Сегодня?.. Да… ладно, всё потом…
Через пару недель мы уже опять всей компанией сидели за моим столом, расписали пульку, пили чай, шутили, в разговорах деликатно обходили случившееся с нашим другом «недоразумение». Когда все остальные разошлись по домам, Валерка, почёсывая через бинт подживающие ожоги, как бы невзначай спросил:
– А там, в больнице, на каком языке я говорил?
– Мне показалось – на итальянском, а что?
– Вот… тут и получается… неувязочка… Слушай, у тебя среди книг или открыток случайно нет репродукции картины Брюллова «Последний день Помпеи»?
Я вытащил фолиант «Шедевры русской живописи»:
– Вот тут поищи, а я пойду ещё чайник пока поставлю.
Поставил воду на плиту, вымыл большой фарфоровый чайник, сполоснул чашки, засыпал заварку в чайник. Когда вернулся, Валерка скептически рассматривал картину:
– Хорошая картина. Но не похоже. То есть, совсем не похоже.
– Ну, и чем же не похоже?
– А я там был…
– ????
– Город не тот. И одеты люди совсем не так. Официальная версия – что Помпей погиб 24 августа 79 года н.э. А я-то видел, что холодно уже было. Я, конечно, не всё помню, но помню, что все были тепло одеты, может, это и спасло многих от страшных ожогов… Я-то многого не успел увидеть во время извержения, мне камень почти сразу в начале землетрясения на голову упал, вот я и… очнулся в больнице. А вот главная неувязочка – все там говорили на итальянском языке, а в 79 году говорили на окском языке…
– Валерик… дорогой мой, где ты был? – масляным голосом произнёс я.
– Где, где – в Помпее, во время извержения Везувия…
– И после этого ты, гад, ещё просишь меня, чтобы я уверял врача, что ты нормальный?! – совсем разъярился я. – И ты утверждаешь, что нормальный? Паршивый говнюк, шутки шутишь?!
– Успокойся, не ори! Спокойно выслушай меня… конечно, это невероятно, но попробуй не дёргаться, а я попробую тебе объяснить… я не шучу... и не вру. Хоть и сам не всё понимаю. Камень-то что-то всё таки… отбил у меня в башке… многого я и не помню. Успокоился?
– Ну попробуй – шутки-то я люблю, правда, не люблю, когда меня за болвана держат.
– Попробую объяснить, а заодно, может, сам смогу понять, что произошло… Я ведь и тогда не шутил, когда говорил, что «будто своими глазами видел»… У меня бывает – вижу какие-то картины из совсем не нашей жизни. Только я ошибся, не своими глазами всё это видел… Ты слышал когда-нибудь о «памяти предков»? А что, если кто-нибудь из моих предков, а не я всё это видел, и события эти каким-то образом возникли у меня в мозгу?
– Ну… только если предположить, что у тебя есть мозг.
– Не ёрничай. Я на полном серьёзе говорю… э… а что это за звук, дребезжание какое-то?
– Чёрт! Чайник! Крышка гремит. Наверное, уже выкипело всё… – я убежал на кухню спасать чайник от катастрофы.
Катастрофа… а сам представляю Помпейскую катастрофу – ну Валерка же никогда не врёт, что за ерунда! А откуда же тогда у него ожоги? И итальянский язык?.. Я вернулся в комнату.
– Рассказывай! – потребовал я.
– Так вот. Шёл я с работы, размышляя о своих видениях, о «памяти предков»… и вдруг оказался в какой-то незнакомой комнате. Все как-то странно одеты, смотрю – и я сам как-то неудобно одет, какая-то дурацкая одежда. В комнате холодно, камин полыхает, а всё равно холодно. Все вокруг говорят на итальянском языке, и что самое странное – я его понимаю! Мало того – я тоже участвую в разговоре, подаю какие-то реплики. Главный в группе – Марко, так все его называют, я уже не удивляюсь, что и я его хорошо знаю, и прекрасно понимаю, что происходит! В двух словах скажу: Марко – учёный. Он сделал какие-то открытия в совсем не известной сфере электрофизики, он – гений. И я опять же ничему не удивляюсь, значит и я в курсе этого невероятного действа! Представь – в городе все живут при свечах, а он делает какие-то исследования в такой области! Обсуждается какой-то эксперимент, к которому все увлечённо готовятся. Суть эксперимента в освобождении и усилении свободной энергии эфира. Были построены огромные лаборатории, гигантский трансформатор. Моего предка не пустили в эти помещения, там соблюдалась полная секретность, так что я только это предполагаю. Я (а скорее тот, в ком я оказался) высказался против проведения эксперимента – мол, неизвестно, чем это может окончиться. В результате меня изгнали из этого учёного общества, но тревога не покидала меня (то есть, моего предка) все три дня, оставшихся до начала эксперимента. Я бродил по городу, любовался интересной грубоватой архитектурой, пейзажами, Везувием. Я бродил среди прибрежных строений, любовался морем, когда тревога была особенно сильной, и тут началось землетрясение. Я ещё успел бросить взгляд на Везувий, когда началось извержение. Потом с ближнего здания мне на голову упал камень или кирпич, и я уже ничего не помню… Ты говоришь, что я говорил по-итальянски, так это, значит, был ещё не… «совсем я».
Я слушал его, открыв рот, представляя себя на месте Валерки.
– Кстати, а ты не помнишь, как звали твоего предка?
– Конечно, помню. К нему обращались дон Орсини. Алессандро Орсини.
– Похоже, это любимое имя в вашем роду, – улыбнулся я.
– А я ещё не до конца верю, что это действительно мой предок, может, это мои фантазии… хотя…
– Дурила, а как ты называешь своего отца? Твой обычный сленг – «предок». А как его звали? Александр Медведев. А ты помнишь, как по-итальянски «медведь»?
– Помню – «оrso…» Дьявол, «Орсини» – это и есть Медведев!
– Вот поэтому я и говорю, что это, наверное, любимое имя в вашем роду: и твоего отца звали Александр, и твою маму так зовут – тётя Шура! И если у тебя будет сын, ты его тоже так назовёшь! Но вся эта история… не знаю…
… Что же, прошли годы, Валерка женился, у него родился сын, Александр. И здесь я оказался прав. Мы так же встречались по вечерам за столом за картами и чаем, но уже далеко не так часто. Однажды Валерка пришёл возбуждённый, с какой-то книжкой под мышкой.
– Слушай! Я сегодня рассматривал альбом с репродукциями картин Рафаэля. И увидел это! – и раскрывает книгу. – Знаменитая картина «Три грации». Я похожую фреску видел тогда в Помпее! Как это могло быть? Рафаэль не мог написать почти так, если предположить невероятное, что он увидел эту фреску и стырил сюжет. А этого не могло быть, ведь раскопки производились только в XVII веке! Значит, фреска была сделана или при жизни Рафаэля, или по мотивам его картины после его смерти! В любом случае Помпей не мог погибнуть в 79 году! Поэтому я и слышал повсюду итальянский язык! Значит – или я сошёл с ума, или историки (при всём моём уважении!) что-то нахимичили!
Постепенно Валерка успокоился. В тот вечер мы много говорили о истории, о невероятных искажениях истины, о том, что разрушение города могло быть и не вследствие извержения, а наоборот, извержение произошло вследствие землетрясения, вызванного экспериментом Помпейских учёных…
Валерка надолго замолчал. Потом произнёс:
– В конце XIX – начале XX века подобными экспериментами занимался некто Николо Тесла, такой же гений, как помпейский Марко. Он тоже говорил о «бесконечной свободной энергии», придумал машину для создания шаровых молний, хвастался, что с помощью своих изобретений сможет уничтожить любую армию. Поговаривали и о том, что «Тунгусский метеорит» тоже его рук дело. Он такой же безумец, как Марко. Его нужно было остановить!
– Как же его можно было остановить, когда все его эксперименты уже были проведены, и он уже давно умер? Ведь сам знаешь, что ход истории никак не изменить!
Валерка задумчиво почёсывал свою старую рану на башке, потом посмотрел на меня и сказал:
– У меня опять были… э… видения.
Потом Валерка опять пропал. Я получил от него письмо, в котором было одно только слово: ТЕСЛА. Больше я его никогда не видел…
… Уже в наше время, в век компьютеров и интернета, я очень тщательно прочитывал все материалы о Тесле, которые только смог найти в сети. Одно маленькое сообщение привлекло моё внимание:
«Во время землетрясения, которое, как подозревают, было вызвано механическим осциллятором, созданным Николо Тесла, погиб один из его работников – Пол Берсон (Paul Bearson)».
Если бы фамилия не была напечатана латиницей, я бы не обратил внимания на неё. А так… Orsini – Bearson – Медведев…
Эх, Валерка…
Ашхабад, февраль 2019
БАЯНЧИК, ЧО-ЧО, ХАЛЫШКА И ДР...
СКАЗКА – ЛОЖЬ, НО В НЕЙ… ТБИЛИСИ
ЛИСТОК ИЗ КАЛЕНДАРЯ ОДИНОЧЕСТВА
ТРИ КРОХОТНЫХ НЕВЫДУМАННЫХ РАССКАЗА
КАК ПЛУТОВАТЫЙ ПОВАР СПАС КОНЦЕРТНУЮ БРИГАДУ
Мне понравилось?
(Проголосовало: 0)Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>