Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Папа Шульц (Райнгольд Шульц)

 

ДЯДЯ ЭРВИН

 

Дядя Эрвин – вечно  улыбающийся, весь нараспашку, откровенно радующийся гостям человек. Ему 76, но в душе он ещё «Хлёсткий парень», ну прямо «Пан Марковский!». Он долго объяснял племяннику по телефону, как найти его в большом Германском городе. Дядя снова и снова повторял, как правильно доехать, где свернуть, где не перепутать, как выглядит дом и волновался и радовался от всей души, как маленький ребёнок.

Но племянник всё равно всё перепутал и, поблуждав по незнакомому городу, всё-таки нашёл нужный адрес. Гости приехали только к обеду. Шумно вошли в дядину квартиру, поздоровались.

- А дядя где? - спросил племянник.

- Он с утра ушёл на перекрёсток вас встречать, - ответила Ольга Павловна. - Сходи за ним, а то он там до вечера просидит, - и объяснила дорогу.

Племянник дядю увидел издалека. Старый, седой дядя с напряжением и надеждой пристально вглядывался в каждую проезжающую машину. Дядя устал и сидел на приступке заборного фундамента. Он часто смотрел на часы и вглядывался в даль. Такой молодой, шумный и красивый, он сейчас был, наоборот, как сирота, до жалости тихий и покорный. В ухе торчал слуховой аппарат, на носу - толстые очки, сильно поредевшая серебряная прическа, лёгкая сутуловатость.

Племянник тихо подошёл и, как в детстве, сел рядом. Дядя не услышал. Племянник смотрел на него с любовью и вспоминал жизнь. Только память может возвратить блаженство детских дней…

 

Эмилия, мама дяди Эрвина, родилась в Житомирском селе Сорочень, в богатой немецкой семье лютеран. Вышла замуж за немца, военного музыканта-трубача, и молодые оказались в далёком городке Иркутске. Там родились их первенцы, а в революцию, демобилизовавшись, вернулись с малыми детьми обратно на Житомирщину. Завели дом, своё хозяйство.

Там за 11 лет до войны в этом же селе Сорочень родился маленький дядя Эрвин. Когда ему было 4 годика, его родителей, как кулаков, выслали с детьми на север, в далёкую Карело-Финскую АССР (хотя семья жила очень бедно), а в 1941 сослали ещё дальше, на север, в лагпункт № 5 в Усть-Немский леспромхоз Коми АССР. В первую же зиму в многодетной семье из 10 человек умерло пятеро: Альфред, Райнгольд, Виктор, Владимир и отец, глава семейства Эмиль Карлович Отто. Осталась в живых половина семьи, всего пять душ: мама Эмилия, Линда, Эйц, Адалина и самый маленький Эрвин.

Весной 1943 на колёсном пароходе «Пропагандист» перебрался пацанёнок с матерью из таёжной глуши в посёлок Краснозатонский. Все взрослые работали, а маленьких детей летом заставляли собирать на Алёшинских лугах щавель для заводской столовой. Целый день под палящим солнцем дети ползали по лугам на коленках, а к вечеру они должны были сдать в столовую по мешку щавеля. Тогда их там кормили горячим комплексным обедом или давали продуктовую карточку.

Жили тесно: в одной комнате несколько семей. Наступала новая голодная военная зима. Мать совсем обессилела и часто болела. Взрослые были сутками  на работе, и чтобы дети из их комнаты не умерли с голода, Гельмута и Эрвина решено было сдать в детский дом.

Под самый новый 1944 год старшая сестра, отпросившись с работы, взяла Эрвина за руку и отвела в деревню Кируль в детприёмник. Эрвин был маленький, щупленький, но чтобы приняли, его записали на два года моложе своего возраста, вместо 11 лет поставили 9 лет.

В детприёмнике его сразу накормили, приодели, и вскоре всех детей повели пешком встречать Новый год в город  Сыктывкар. На утреннике было интересно. Стояла ёлка, был дед Мороз, играла гармошка, дети водили хоровод, пели песни, и каждый получил кулёк в подарок. В кульке были булочки, печенье, пряники и даже несколько конфет.

Через две недели всех детей, в том числе и Эрвина, увезли по Кировской дороге в детский дом села Лойма. Это была большая деревенская изба, где жило 60 детей. Старшим воспитателем был военный человек, вернувшийся с фронта без правой руки. Завхоз в детдоме был немой. Учителя и женщины-воспитатели жалели детдомовских ребятишек и, как могли, старались скрасить сиротство. Эрвин пошёл в третий класс. После школы малыши кололи дрова, приносили воду, мыли в комнате полы, ухаживали за животными. В небольшом хозяйстве детдома было три коровы и лошадь. По неделе каждый дежурил на кухне. Дежурные резали и делили хлеб, стояли на раздаче и наливали в миски «жижу» и «гущу» из котла, первое и второе блюдо. Особенно вкусна была детдомовская каша. Потом наливали чай. Когда все уходили, дежурные мыли глиняные миски (других не было) и шли делать уроки.

У маленького Эрвина был красивый голос, он хорошо пел и не раз выступал на сцене клуба. Ему аплодировали, и малышу это очень нравилось. Иногда в школе местные задирались с детдомовскими, и тогда пацаны уходили за сараи выяснять отношения. Иногда и дрались, но со временем мирились и крепко дружили. Немецкий язык он почти забыл, зато хорошо говорил по-русски и свободно общался с деревенскими по-коми. В детдоме было много коми, немцев, финнов, карелов, украинцев, русских и других национальностей, но дети объединялись по другим принципам симпатии и антипатии.

Немой завхоз брал иногда мальчишек в лес вывозить дрова. Он научил детдомовских запрягать лошадей. Брал из деревенской конюшни ещё пару лошадей и вместе с пацанами выезжал в лес на делянку. Там пилили деревья, грузили их на сани, и мальчишки с гордостью отвозили дрова в детский дом

Летом все дети участвовали в сенокосе. Косили не косой, а серпом и горбушей. Целый день внаклонку, и к вечеру спина болела, как у взрослых. Вечером, сидя у костра, пекли картошку, пели песни, танцевали, играли в игры. Там росло столько земляники, что все наедались до отвала и ещё собирали впрок на зиму. Скучать воспитатели никому не давали, было некогда, работа была для всех.

После войны Эрвина и ещё троих ребят по распределению отправили из детдома учиться на судоводителя в Краснозатонское ремесленное училище № 1. Эрвин приехал в Затон и обрадовался, потому что там жили его сёстры и старший брат. В училище всем выдали чёрные морские шинели. На воротнике были серебряные блестящие буквы «РУ»-ремесленное училище. Этим они отличались от других «водоплавающих». Красивая форма моряка, тельняшка, брюки клёш, ботиночки и фуражка с кокардой преобразили детдомовского парня, да и питание в казённой столовой в те годы ценилось как самое главное.

Затонские ребята в ремесленном общежитии ночевать не хотели, так как там всегда были драки с местными. Все пацаны были задиристыми и гонористыми. Эрвин взял свой казённый матрас и пришёл к старшей сестре, где в одной комнате уже жило несколько семей. Его приняли, он спал на своём матрасе, на большом сундуке у двери.

Учиться было интересно. Преподаватели были, в основном, бывшие фронтовики. Они больше рассказывали про войну, чем о предмете, и ремесленники слушали их, раскрыв рот, все уроки напролёт. Потом в училище проходили практику. Учились плотничать, держать в руках топоры и корабельный штурвал. По теории изучали разные предметы из школьной программы и правила плавания по реке. Летом Эрвин проходил производственную практику и плавал на колёсном пароходе «Борец», потом на пароходе «Унжа». Речники всё лето работали без выходных. У Эрвина появилась большая мечта - побывать в городе Архангельске и увидеть настоящее Белое море. Море – множественное  число от слова «капля». Он перевёлся на колёсный пароход «Рационализатор». Это был плотовод, он тянул за собой плот в 9 000 кубометров леса и доводил плоты по реке Вычегда аж до Котласа, а оттуда возвращался против течения назад в Сыктывкар. От Котласа до Архангельска по Северной Двине плот тянул другой пароход, более мощный. В Сыктывкаре они приставали к пристани, и капитан уходил в контору за приказом. Экипажу покидать корабль запрещалось. А в парке у пристани играл духовой оркестр. Нарядные люди гуляли по тенистым аллеям, танцевали, кушали мороженное, радовались, влюблялись, а молодой Эрвин сидел на пароходе, как бобик на цепочке, и ему это совсем не нравилось. Он перешёл работать на современный винтовой БТ-50. (Буксирный теплоход) В ночную вахту, стоя за штурвалом, во весь голос пел песни.

Однажды Эрвину на пароход пришло письмо от сестры. Она писала, что мама часто болела, её положили в больницу. Была бурная чудесная весна, уже давно прошёл радостный и долгожданный день победы. Продовольственные карточки отменили! Дочери прибежали в больницу с радостной вестью:

- Мама! Мамочка! Радуйся! Весна-то какая! Карточки отменили!

- А мне уже всё равно! - тихо ответила умирающая мама.

Слёзы мешали читать дальше. Эрвин схватил письмо и побежал на берег подальше от людей. Там он читал и перечитывал письмо и горько плакал до самого вечера. Его мамы больше на свете не было. В 15 лет Эрвин остался круглым сиротой.

Работа - лучшее лекарство от горя. Шло время, ему исполнилось 16 лет. Эрвина вызвали в комендатуру.

- А чего я натворил?- испугался паренёк

- Кем работаешь?- сразу спросил комендант.

- Отрабатываю после ремесленного училища на БТ 50 в СУРПе (Северное Управление Речного Пароходства)

- Ты знаешь, что тебе, как немцу, нельзя без разрешения комендатуры удаляться от места прописки дальше, чем на 15 километров. За нарушение ты можешь получить 20 лет каторжных работ! - Грозно предупредил комендант и на первый раз оштрафовал парня на сто рублей, а это была треть зарплаты,

- Я же не виноват, что меня туда начальство посылает,- пытался оправдаться Эрвин. Комендант позвонил в СУРП, и Эрвина сняли с работы транзитных кораблей и назначили матросом на пароход «Капитан Чаадаев». В комендатуре Эрвина поставили на спецучёт и отныне ему, как и другим немцам, раз в месяц приходилось отмечаться в этой конторе! Начальник безропотно отпускал его на берег. «Капитан Чаадаев» обслуживал местные линии, возил пассажиров из Затона в Сыктывкар и обратно. Рейс длиной в 14 км по петлявшей северной реке. Все пассажиры знакомые, из одного посёлка, и все хотели проехать по знакомству – бесплатно. Эрвин безбилетников не замечал. Пристаней тогда ещё не было, и, когда пароход приставал, уткнувшись носом в берег, Эрвин спускал трап. Вместо перил втыкал рядом в землю длинный шест и помогал пассажирам высадиться на берег. Он отплавал матросом две навигации.

Вскоре встретил Эрвин свою житомирскую немочку, симпатичную, тихую и аккуратную Марту. Поженились.

Российский немец Отто Эрвин бросил плаванье, переехал в Лесозавод поближе к городу и был принят на погрузку в качестве рабочего. Получил квартиру в стандартном финском доме. Три сына были гордостью молодой парочки: Витя, Толик и Володя. Потом родились Нелечка и Оля. Мама Марты всегда жила с ними и нянчила детей.

Дядя Эрвин взял ссуду, получил участок в лесу, вырубил все деревья и начал рубить сруб под свой дом, где и поселился по соответствующему адресу со своей Мартой, на улицу 8 марта, 8. Тут и настигла его повестка из военкомата, молодого папу призывали в Советскую армию. На сборном пункте, разобравшись, всё же отпустили молодого папу домой к семье.

Дядя Эрвин сразу устроился плотником в отдел капитального строительства Сыктывкарского лесозавода, да так и проработал там всю свою жизнь. Потом обзавелся транспортом, сначала купил мотоцикл с коляской, потом «Москвич», потом и «Жигули», и хотя был он от рождения дальтоником, всё же сумел выучиться на шофёра и получить водительские права. Ковырялся в огороде, построил в огороде баньку, держал кроликов, кур, свиней, построил дачу как теремок. Потом у его жены нашлась сестра, и дядя Эрвин с тётей Мартой поехали в Чехословакию, в Карловы Вары. Какие это были впечатления и восхищённые рассказы! Всей родне привезли невиданные сувениры «шариковые ручки» и каталоги, которые листали в родне все очень аккуратно и осторожно, не веря своим глазам тому, как там живут простые люди.

Дядя Эрвин, молодой и красивый, всегда приезжал в гости свежевыбритым, пахнущим безумно вкусным одеколоном «Шипр», торжественно одетым в праздничный костюм, в белой рубашонке с галстуком и со своими сыновьями. Тётя Марта приносила изумительно вкусный торт. Дети кушали на кухне и тихо играли, подглядывая в приоткрытую дверь, а взрослые сидели за столом и часто смеялись. Они пели весёлые застольные немецкие песни, говорили наизусть красивые стихи и танцевали под патефон танго  в необычайной комнатной тесноте. А потом все провожали друг друга до остановки и долго ждали в зимней темноте автобус. Дядя подзадоривал молодежь, и братья мерялись силой в борьбе. Вывалявшись в снегу, кузены запрыгивали в подошедший автобус, махая на прощание руками. Тётя Марта всегда сдерживала ребят в их буйстве и наливала огромную тарелку супа, когда пацаны приходили в гости. Весной все ходили на кладбище наводить порядок, и взрослые плакали, вспоминали родных и рассказывали детям о своей трудной жизни.

Когда умерла Линда, старшая сестра Эрвина, родня распалась; больше уже не собирались все вместе по праздникам и выходным дням. Очень горевали, когда умерла у Эрвина тёща, а потом и старшая дочь Неля в расцвете сил в 17 лет. Море житейское имеет свои подводные камни.

А жизнь продолжалась. Всем сыновьям помог получить специальность, отпраздновал шумные свадьбы, помогал сыновьям, чем мог, построил домики на дачах. Радовался их успехам. Стал ходить вместе с Мартой в городскую баптистскую церковь, покаялся и покрестился. Потом он вышел на пенсию, переработав лишние два года, приписанные ему в детском доме. Затем оставил дом старшему сыну, а с остальными переехал в Германию в город Гера.

Его любимая шутливая немецкая песня в России была: «Вен имер зо вер! Вен имер зо вер! Гут ессен! Гут тринкен! Кайне арбайт нихь вер!» В Германии шуточная мечта исполнилась, но удовлетворения не принесла. Все дети улетели на запад и осели в разных городах.

Вскоре в Гере умерла его дорогая Марта, и остался дядя Эрвин один-одинёшенёк в своём горе. По-прежнему ходил в церковь с земляками, и познакомили его с Ольгой Павловной, хорошей, умной одинокой женщиной, со сложной судьбой немцев из Донецка, бывшим преподавателем Копейского горного техникума. В жизни не всё так получается, как хочется. Дети и внуки его особо не беспокоят, вот он и радуется любому вниманию, и очень ждёт гостей, с кем можно было бы поговорить, повспоминать молодость и отвести в разговорах душу.

Племянник с благодарностью смотрел на дядю с щемящей радостью и острой грустью одновременно, и плыли, плыли воспоминания ушедших лет тяжёлого прошлого, в котором было столько горя и так мало радостей. Как в кино возникали в голове новые, яркие картины из далёкого прошлого. Только память может возвратить блаженство детских дней!

 

Мимо с шумом проехала машина, точно такая, как у племянника, дядя повернул голову ей вслед и увидел рядом племянника. Руки и брови взлетели одновременно.

- Вот это да! Вот это да!- обрадовался он. - Ты давно здесь? А я жду и жду! Жду и жду! Всё тебя нет!

Они радостно обнялись.

- Мы заблудились в вашем городе и приехали с другой стороны - оправдывался 60- летний племянник.

- Как я рад! Как я рад! - повторял дядя, не слыша оправданий…

 

 

Траурная весть

 

07.02.2018. 23.45, на сотовом телефоне Отто Анатолия Эрвиновича раздался звонок. Анатолий в это время спал и ничего не слышал, но какое-то тревожное чувство лишило его сна, и он вместе со своей женой Светланой, не зная в чём дело, проснулись среди ночи и больше не могли уснуть. Устав от бессонницы, они встали в 5 утра и решили попить чай, чтобы сориентироваться, в чём дело?

 

Заглянув в свой сотовый телефон, Анатолий увидел, что ему ночью звонили. Тревога усилилась, и сын почувствовал возможную причину ночного звонка. В пять часов утра, он немедленно перезвонил в дом престарелых и узнал о том, что в своей комнате, в своей постели, во сне, на 86 году жизни скончался его отец Отто Эрвин Эмильевич.

 

 

 

Эрвин Эмильевич Отто

1932 - 2018 г.г.


Отто Эрвин прожил долгую и трудную жизнь, разделив многострадальную судьбу немцев России,  но, тем не менее, очень гордился, что в кругу своих рано ушедших родственников побил рекорд долгожительства. О его непростой жизни написано несколько исторических рассказов.

 

Отто Эрвин Эмильевич родился 20.04.1932 года на Украине, в Житомирской области, в Пулинском районе, в селе Сорочень, в многодетной  лютеранской семье немецких колонистов.

 

Хотя на Волыни они жили не очень богато, в 1934 году их как немцев-кулаков, вместе со многими односельчанами выслали в Карелию, в село Летняя, на строительство Беломорканала.

 

В 1941 году оттуда всех советских немцев снова выслали в Коми АССР, в Усть-Немский леспромхоз, в таёжную глушь, в бывшую лагерную зону. Участок № 5 в лесу был обнесён высоким шестиметровым забором из брёвен. Отец и мать раз в месяц ходили в село отмечаться у военного коменданта.

 

Зимой 1943 от голода, один за другим умерли его братья Райнгольд, Альфред, Виктор, Володя и отец Отто Эмиль Карлович. Пять человек из одной семьи за одно мгновение ушли из жизни. С матерью, урожденной Эмилией Вильгельмовной Шиленбург, остались Линда, Эдмунд, Адалина и Эрвин.

 

В мае 1944 маленький Эрвин с матерью, на колёсном пароходе, по вызову старшей сестры Линды переехали в город Сыктывкар, в посёлок Красный затон. В сентябре этого же года, чтобы спасти от голодной смерти, Эрвина отдали в детский дом села Лойма. Там его обзывали, унижали, били ровесники, он научился обороняться, выбирать друзей, свободно говорить по-коми и почти забыл немецкий язык.

 

В 1946 году летом он подростком вернулся к семье в Сыктывкар и был зачислен в ремесленное училище №1 посёлка Краснозатонский, где выучился на судоводителя, был назначен матросом на пароход „Рационализатор" и проплавал не одну навигацию. Весной 47 умерла его мама, и он в 15 лет остался круглым сиротой.

 

23.02.1952 года Эрвин женился на такой-же высланной судетской немке Гаргуле Марте Тофильевне и с молодой женой переехал в посёлок Лесозавод. Там он устроился плотником на работу, в отдел капитального строительства, где и проработал всю свою жизнь. За это время построил дом, вырастил и переженил детей, имел домашнее хозяйство, машину, уважение, гордился достижениями. 20.04.1972г вышел на пенсию.

 

Надо отдать должное Анатолию, как второй сын из пятерых детей в семье, он искренне заботился и многое делал для своего старого отца. 09.01.1993 привёз его в Германию, и они все попали в бывшую ГДР, в город Гера. Молодёжь сразу перебралась на запад, Анатолий в Гисен, Владимир в Ганновер, Ольга в город Вуперталь. Подросли и разлетелись по своим гнёздам его внуки, появились правнуки!

 

27.07.1997 отец овдовел, а 01.05.2010 Анатолий перевёз его из Геры в Западную Германию, в город Гисен. Снял ему там квартиру, сделал в ней ремонт, покупал продукты, решал за отца все проблемы. Позже, когда Эрвин был не в состоянии самостоятельно вести домашнее хозяйство, оформил его в хороший дом престарелых „Alloheim“.

 

Работая полный день, Анатолий был самым частым посетителем-родственником в этом заведении для престарелых людей, а это очень нелегко. Нелегко на всё это смотреть, переживать, оплачивать и не в состоянии помочь здоровью потухающей жизни своего состарившегося отца.

 

 Утром, сообщив траурную весть старшему двоюродному брату, он заехал и взял Романа с собой. Они вместе поехали в дом престарелых. Дежурная медсестра сообщила, что Отто Эрвин умер тихо, спокойно, во сне. В 23,00 она ещё заходила в его комнату, он мирно спал, а потом позже зашла ещё раз, но дыхания уже не услышала и в отчаянье устроила переполох своей ночной смене.

 

Зайдя в его комнату, потрясённые родственники увидели, что Эрвина трудно было узнать, он за короткое время сильно похудел, просто высох, очень состарился и смерть изменила его в лице. В последнее время Отто Эрвин по состоянию здоровья был не в лучшем положении. Его мучали проблемы простатита! Отёки. Сахар. Старческое бессилие. У него сел слух, временами он вообще не слышал. Он регулярно попадал на стационар городской университетской клиники и, поправившись, возвращался в дом престарелых, где за ним был круглосуточный профессиональный уход. Дома, при современной жизни, работающим людям такие условия создать невозможно.

 

Недостаточно хорошо владея немецким языком, Эрвин старался не вступать ни с кем в разговор, всё больше молчал и в своей желанной Германии был очень одинок. В последнее время с трудом узнавал близких. У него случались вспышки дальнозоркой памяти, и он вспоминал острые сюжеты из своего сурового детства, но он почти не помнил, кто к нему приходил вчера и кто уже был сегодня. На него было больно смотреть. После визита к нему, родственники и посетители болели от чувства жалости и сострадания и долго приходили в себя. Старость вызывает беспомощное сожаление.

 

В последнее время, лёжа в постели, Эрвин часто устало закрывал глаза, складывал замком ладони и беззвучно шептал губами свою молитву которую никто не слышал, а смысл её знали только Он и Бог. В такие мгновения у него из-под сжатых ресниц выкатывались слёзы. Слёзы - это слова, которые произносит сердце, их смысл знает только Бог! Этой ночью Бог призвал его в своё царство небесное! В свою светлую, вечную, тихую благодать!

 

Траурная панихида состоится в 13.02.2018 в 10.30. по адресу Fridhofallee-43. 35396 Giessen.

 

 

Светлая память об Отто Эрвине Эмильевиче навсегда останется в наших сердцах и в памяти этой он молодой, здоровый, целеустремлённый, весёлый, разговорчивый, добрый, заботливый, дорогой  и любимый человек.

 

 Германия. Гисен.

08.02.2018.






<< Назад | Прочтено: 599 | Автор: Шульц Р. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы