Стефан Цвейг: оптимист в мире, сходящем с ума

Стефан Цвейг родился в самом сердце Европы – в Вене, 28 ноября 1881 года. Это была столица огромной и культурно ослепительной империи Габсбургов. Его детство прошло под знаком уюта, стабильности и высокого вкуса: интеллигентная еврейская семья, богатый и уважаемый отец – текстильный фабрикант, дом, наполненный книгами, музыкой, светом. Казалось, сама судьба выбрала Цвейга, чтобы подарить ему блестящую безоблачную жизнь. «Живи и дай жить другим» – таков был всеобщий принцип венцев.

Литературное дарование Цвейга обнаружилось очень рано, ещё в старших классах гимназии. Он начинает публиковать стихи, рассказы, переводы. В 1899 году Стефан Цвейг собирается поступать в Венский университет. Но какой выбрать факультет? Родители предоставили ему свободу выбора, так как старший брат Стефана уже вошёл в дела отцовского предприятия. Давно уже всей душой преданный литературе, Цвейг не интересовался ни одной из наук. Он всегда считал, что хорошие книги заменяют лучший университет. Однако надо было принять решение, и он выбрал философию.

Но занятия побоку, главное – любимое дело! Так определился жизненный путь Цвейга. 19-летний студент продолжает бесстрашно посылать свои стихи и рассказы в различные издательства. И – о чудо! Одно из солидных издательств готово опубликовать его сборник стихов и даже оговаривает право на дальнейшие публикации.

Поэтический сборник «Серебряные струны» в 1901 году одобрил сам Рихард Штраус и даже испросил разрешение переложить на музыку шесть стихотворений из него. Это одобрение подтолкнуло Стефана Цвейга к публикации нескольких небольших новелл. И опять удача! Самое интересное, что благодаря появлению рассказов в известных журналах он приобрёл авторитет и в собственной семье.

Везение, удача сказываются на людях по-разному. Многих они делают самовлюбленными, поверхностными, эгоистичными. Стефан Цвейг всегда был самокритичен, строг по отношению к себе. Однако первый успех при такой спокойной и благополучной жизни вызвал у него непоколебимый житейский оптимизм. Он верил в гармонию окружающего мира. Этот гуманистический оптимизм стал религией Стефана Цвейга.

Используя возросший авторитет в своей семье, он объявил, что намерен следующий семестр учиться в Берлине. Отец к тому времени стал миллионером, так что деньги были. Один год он провел в Берлине, другой – в Париже. Появилось много друзей и единомышленников. В 1904 году Цвейг оканчивает университет и привозит домой титул доктора философских наук.

Наконец он обрел внешнюю свободу, а всю последующую жизнь Цвейг отдал борьбе за то, чтобы отстоять свободу внутреннюю...

Начав печататься до «неприличия рано», Стефан Цвейг на протяжении всей своей жизни писал новеллы. Последняя из них, «Шахматная новелла», была написана в 1941-м. И по сей день его новеллы увлекают читателей. Кто из нас не зачитывался такими первоклассными новеллами, как «Письмо незнакомки», «24 часа из жизни женщины», «Гувернантка», «Амок» и другими! Цвейг – мастер малого жанра. Романы ему не удавались («Нетерпение сердца» – слабый сентиментальный роман). А вот новеллы его совершенны. Какая глубина психологического анализа! Какое проникновение в душевный мир человека!

Новелла Цвейга «Жгучая тайна» – о бароне, привыкшем к женскому вниманию. На курорте он сближается с мальчиком Эдгаром, чтобы через него завоевать симпатию его матери. Ребёнок сначала восхищён, но вскоре понимает: он – лишь средство. Обман вскрывается, происходит ссора, Эдгар сбегает. Позже он прощает мать, осознавая, что спас её от роковой ошибки. Цвейг тонко раскрывает детские чувства, предательство и прощение.

Эта новелла Стефана Цвейга нежданно-негаданно стала виновником необычайного переполоха в 1933 году. Рихард Штраус написал оперу по сценарию новеллы Цвейга. После поджога рейхстага, когда нацисты обвинили коммунистов в этой провокации, вся Вена была обклеена афишами «Жгучая тайна». Люди собирались возле афиш, пересмеивались. Действительно, жгучая тайна! Кто же всё-таки поджёг рейхстаг? Гестаповцы быстро смекнули, в чём дело, и приказали сорвать все афиши, а спектакли отменить.

Стефан Цвейг много путешествовал, побывал в Индии, Америке, Африке. И вот он снова в Европе. Цвейг пишет: «Никогда не любил я так сильно наш старый свет, как в годы накануне 1-й мировой войны, никогда так не верил в её будущее, никогда так не надеялся на единство Европы».

За сорок с лишним лет экономика Европы окрепла, технические и научные открытия одушевляли и наполняли гордостью души современников. Во всех странах Европы начался подъём. На мир снизошла упоительная беззаботность.

Но вот 28 июня 1914 года в Сараево раздался выстрел, который за секунду разбил на тысячи кусков, как пустой глиняный горшок, тот, казалось, надежный мир разума и добра.

Первую мировую войну 1914-1918 года Стефан Цвейг пережил не как пассивный созерцатель. Всплеск ненависти, жестокости, слепого национализма вызвал в нём активный протест. Известно, что писателей – противников войны можно было пересчитать по пальцам. Такие, как братья Манны, Эмиль Верхарн, Келлерман и многие другие подверглись внезапному дурману патриотизма. Вместе с Роменом Ролланом  С.Цвейг оказался среди немногих. Они пытались вразумить братьев по перу в обоих враждующих лагерях, призывая их бороться против войны. Стефан Цвейг всегда мечтал о единстве Европы – не государственном, не политическом, а культурном. Эта мечта и привела его к активному, страстному отрицанию мировой войны.

В 1917 году Цвейг написал трагедию «Иеремия» по мотивам библейской легенды о гибели Иерусалима. Только пророк Иеремия осмеливается предсказать крах самодовольного и воинственного города. Он один против всех, отвергнут даже близкими, но остаётся верен истине. Его преследуют, сажают в темницу, но он не отступает. В финале он оказывается прав – Иерусалим рушится, а гонимого пророка признают. Цвейг увидел в этом вечную трагедию человечества.

В конце войны Цвейг приобрел дом в Зальцбурге и вскоре женился на Фредерике фон Винтернид (после 8-летней переписки). Уединённый образ жизни был по душе писателю, его работа от этого только выигрывала. После первой мировой войны мировоззрение Цвейга изменилось. Он всегда верил в прогресс, в движение человечества от варварства к цивилизации. Но война показала, что под легким покровом цивилизации в европейце прячется существо примитивное и эгоистичное. Как и тысячи лет назад, его легко заманить в стадо и отправить убивать, крушить, жечь.

Отныне писатель верит только в сильных духом одиночек, великих людей, которые являются подлинными творцами истории. Он начинает писать большую серию «Строители мира» – это вдохновенные портреты Толстого, Достоевского, Бальзака, Диккенса, Р. Роллана, Стендаля, М. Горького и многих других. Над этой серией Цвейг работал с 1920 по 1928 год. Некоторые критики считают Стефана Цвейга родоначальником художественных автобиографий. Он пишет о своих героях как о личностях, опередивших своё время, вставших над толпой и противостоящих ей.

Вот несколько отрывков из биографии Оноре де Бальзака:

«Наряду с почти мифическим образом Шекспира Бальзак – величайшая, пожалуй, загадка мировой истории. Когда он только начал писать, в него таинственным образом проникло знание всей жизни. В юности он всего три-четыре  года был писцом у адвоката, издателем, студентом.

Как, когда и откуда взялись, вросли в него эти невероятные обильные энциклопедические запасы знаний о самых различных профессиях, предметах, темпераментах, явлениях? Он знал всё и о жизни биржевого маклера, и о жизни куртизанки. Он до тонкости знал психологию одинокого старого отца и 40-летней женщины…

Труд Бальзака необозрим. В 80 томах его книг заключена целая эпоха, мир, поколение...»

Эта серия подняла писателя на литературный Олимп. И Зальцбург, в котором он поселился, стал уже городом не только Моцарта, но и Стефана Цвейга.

В своей автобиографической повести «Вчерашний мир – воспоминание европейца» Цвейг пишет: «В те годы в мой дом пожаловал и обосновался гость – успех. Этот успех не ворвался в мой дом внезапно, он входил медленно и осторожно, возрастая из года в год. Для меня, как и для любого автора, самым ценным проявлением успеха является то, что мои читатели ждали каждую мою книгу, покупали её, верили в меня. И это доверие нельзя было обмануть. Подобный успех всегда опасен. Всякая известность сама по себе нарушает нормальное равновесие внутри личности. И оставаться самим собой совсем нелегко. Конечно, я был тронут до глубины души, когда, находясь в книжном магазине, вдруг увидел, как вбежал маленький гимназист и потребовал «Звездные часы человечества», выкладывая за эту небольшую книжку все свои считанные карманные деньги».

Помните роман «Милый друг» Мопассана и его главного героя – Жоржа Дюруа? Напомаженные, прилизанные волосы, косой пробор, тонкие усики... Таков и Стефан Цвейг. Но... какой глубокий и блестящий талант!

В 1929 году Цвейг опубликовал блестящий памфлет «Жозеф Фуше». Основные черты характера Фуше – принципиальная беспринципность. У него не только незаурядные, а просто гениальные способности интригана и предателя. Фуше, мастер перевоплощений, предавал всех: Робеспьера, Барраса, Наполеона. Он служил и революции, и Бонапарту, и Бурбонам – всегда угадывая, кто победит. Образ Фуше Цвейг писал не только с блеском, но и с ненавистью. И когда он отправил книгу в издательство и узнал, что её собираются издать в количестве 10 тыс. экземпляров, то срочно написал издателю, убеждая его не печатать так много: фигура Фуше малопривлекательная, такой книгой нельзя привлечь широкий круг читателей. Но всего через год было распродано 50 тыс. экземпляров…

Приехав в Германию, я перечитала две вещи Стефана Цвейга: «Жозеф Фуше» и «Магеллан» из цикла «Человек и его деяния». Именно эти два произведения способствовали тому, что мне захотелось написать о Цвейге.

Годы с 1923-го по 1933-й  были успешными не только для Цвейга. Для всей Европы они были относительно благополучными и спокойными. Никогда ещё европейцы не путешествовали так много. И Цвейг, как в дни молодости, много разъезжал. Но теперь ни в одной стране он не был чужаком, везде были друзья. Как автор своих книг он получил возможность пропагандировать идеи – главные в его жизни! – идеи духовного единения Европы. Так шли годы.

В своей повести «Вчерашний мир. Воспоминание европейца» (1941 год) Цвейг пишет: «Я перебирал прожитые годы, и пришлось сказать себе, что роптать мне было грешно. Мои книги вышли на всех языках мира. Моя работа была мне в радость. Мне не нужно было думать о деньгах. Даже если я не напишу ни строчки, мои книги прокормят меня. Чего мне бояться? Вот мой дом, кто может прогнать меня оттуда? Вот мои друзья, разве я могу потерять их?

Но я не мог представить и сотой доли того, что мне ещё предстоит пережить. Что мне придётся бездомным, затравленным изгнанником скитаться из одной страны в другую по морям-океанам. Что мои книги будут запрещены, сожжены и объявлены вне закона. А лица моих друзей, чьи письма и телеграммы внушительной горкой лежат на моём столе, будут бледнеть при случайной встрече со мной».

Стефан Цвейг не мог припомнить, когда впервые услышал имя «Адольф Гитлер». Ну, появился какой-то горлопан по имени Гитлер. Ну, появились отряды молодых парней в сапогах и коричневых рубашках со свастикой на рукаве. Но Европа ещё не замечала опасности. И даже в 1933 году; когда Гитлер стал канцлером, большинство смотрело на него и на господство нацистов, как на эпизод...

Не сразу, только через два года был издан закон, запрещающий книги С. Цвейга, Т. Манна и других писателей. И скоро после этого группы студентов якобы по своей инициативе устраивали гигантские костры из книг на площадях. «Право разделить судьбу полного уничтожения моих книг в литературе Германии с такими выдающимися современниками, как Томас и Генрих Манны, Зигмунд Фрейд, Альберт Эйнштейн, Лион Фейхтвангер и другие, чей труд я считаю гораздо более весомым, чем мой, я воспринимаю скорее как честь, чем позор. А поза мученика мне вообще претит», – так пишет Цвейг в своих воспоминаниях.

Стефан Цвейг покидает Австрию, свой дом в Зальцбурге и переезжает в Лондон. Вначале он почувствовал себя здесь невероятно хорошо, и не потому, что Лондон изменился, а изменился он сам. Можно было опять жить тихо, ничего не слыша о политике. Но лишь местом жительства, а не душой был Цвейг связан с Англией. С мучительной тревогой он думал об Австрии.

В 1937 году он побывал в Вене и навестил свою старенькую мать. Вена, как всегда, была беспечна. Толпы праздных людей на улицах. Венцы покупают рождественские подарки. Цвейг считал, что предвидел все ужасы, которые могут произойти, если Гитлер вступит в Вену. «Но каким убогим, – пишет Цвейг, – оказалось моё воображение по сравнению с трагедией, которая произошла 13 марта 1938 года. Австрия стала жертвой неприкрытого насилия. Ещё задолго до хрустальной ночи по инициативе австрийских властей в угоду Гитлеру начались бесчинства и грабежи, неограниченное надругательство над человеком. Местные антисемиты заставляли университетских профессоров убирать улицы. Набожных белобородых евреев сгоняли в храмы, и гогочущие молодчики заставляли их бить поклоны и хором кричать: «хайль Гитлер».

Моя 84-летняя мать, почти оглохшая, жила в нашем старом доме. Одно из первых распоряжений местных властей отразилось на ней. Гитлер ещё и недели не пробыл в городе, как эти власти издали указ о «скамейках». Вы слышали об этом скотском указе? По нему евреям запрещалось сидеть на скамейках в парках и на улице. Грабежи, срывание сережек из ушей женщин – это понятно: желание наживы. Но отказать старой женщине или обессиленному старику в возможности несколько минут отдохнуть на скамейке – это стало уделом ХХ столетия. И я не стыжусь признаться, что у меня не оборвалось сердце, когда пришло известие о смерти моей старой матери. Я понял, что она избавлена от дальнейших страданий, унижений и невзгод».

Между приходом Гитлера к власти и началом Второй мировой войны Стефан Цвейг, охваченный тревогой, много путешествовал. Во время одного из морских рейсов он задумался о подвиге Магеллана и почувствовал стыд за собственный комфорт. Так родилась идея книги.

Магеллан, португалец, недооценённый королём, уехал в Испанию и предложил свой дерзкий план: достичь Молуккских островов, плывя на запад. В 1519 году пять кораблей отплыли из Севильи. Экспедиция столкнулась с мятежами, голодом и потерей кораблей. В 1520 году был найден пролив, впоследствии названный Магеллановым, и открыт Тихий океан. Магеллан погиб на Филиппинах, но его спутники довели дело до конца. В 1522 году один корабль – «Виктория» – вернулся в Севилью, завершив первое кругосветное плавание.

Цвейг увидел в этом подвиге величие человеческого духа, способного преодолевать страдания и открывать новые горизонты.

Коричневая чума захватила почти всю Европу. И в то время, когда Гитлер и его приспешники опустились на глубину низости и преступности, Цвейг не хотел скрывать взволнованного удивления перед красотой человеческого деяния, стойкостью человеческого духа и той высоты, на которую способен подняться человек.

Отправляясь в Южную Америку, Цвейг считал, что Европа обречена на гибель. Аргентина, куда он прибыл, показалась ему благословенной. Как сердечно встретили его друзья! И снова в его душе возродилась надежда на разум, прогресс, гуманность.

В начале 1939 года Цвейг возвращается в Лондон. К тому времени он развелся с Фредерикой фон Винтернид, у него новая спутница жизни – Лотта Альтман. В сентябре 1939 года немцы напали на Польшу. ...Война! То, чего Цвейг страшился больше всего, больше, чем собственной смерти, война всех против всех была развязана вторично.  Священная задача, которой Цвейг служил в течение 40 лет – мирное единение Европы – оказалась неразрешимой. И в тот же час он почувствовал себя бесполезным и одиноким, как никогда в жизни.

Цвейг уезжает с женой из Европы и поселяется в Бразилии, в маленьком курортном городе Петрополисе возле Рио-де-Жанейро. Теряется связь с друзьями, оставшимися в Европе. С тоской замечает Цвейг, как вокруг него образуется пустота. Над гробом одного из своих друзей он скажет: «Мы не смеем терять мужества, видя, как редеют наши ряды, не смеем даже предаваться отчаянию, когда слева и справа от нас падают лучшие наши товарищи». Но сам примерно за год до Сталинградской битвы (решительного перелома в борьбе с германским фашизмом) не выдержал:  22 февраля 1942 года вместе с женой Лоттой Альтман Цвейг добровольно ушел из жизни.

Эрих Мария Ремарк так написал об этом трагическом эпизоде в романе «Тени в раю»: «Если бы в тот вечер в Бразилии, когда Стефан Цвейг и его жена покончили жизнь самоубийством, они могли бы излить кому-нибудь душу хотя бы по телефону, несчастья, возможно, не произошло бы. Но Цвейг оказался на чужбине среди чужих людей».

С юности над ним сияло безоблачное небо – небо литературы, искусства, единственное небо, которое знал и ценил Стефан Цвейг. Очевидное помрачение этого духовного неба было для него потрясением, которое он не смог перенести.

Своё предсмертное письмо он завершил словами: «Я приветствую всех моих друзей. Возможно, они увидят зарю после долгой ночи. Я – самый нетерпеливый из них – ухожу раньше».

Стефан Цвейг был романтиком, гуманистом, европейцем. Его судьба – трагедия века. Его книги – свидетельства веры, что даже в самые тёмные времена человек способен оставаться человеком. Он ушёл, не дождавшись победы, но оставил нам тексты, в которых по-прежнему звучит надежда. И в этом – его бессмертие.

Людмила Горваль (Дортмунд)

Читайте также:

1. Стефан Цвейг и трагедия Европы. Журнал «Партнёр», № 3 / 2012. Автор Г. Калихман
2. О чтении сожжённых книг. Журнал «Партнёр», № 6 / 2020. Автор Т. Дагович
3. Сократ. Его жизнь и философская деятельность. Журнал «Партнёр», № 6 / 2025. Автор Л. Горваль