Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Владимир Верный

Сухие  субтропики.  Река Атрек

 

Мессерианская равнина

Если спуститься вниз по долине Сумбара километров на 120, то окажешься в местечке Чат, где Сумбар впадает в реку Атрек. (К4). Чат находится на восточной окраине Мессерианской равнины. Это вот что такое: к берегу Каспия на длине около 150 км примыкает ровная, как стол и голая, как колено, степь, уходящая от берега на 90-120 км. Здесь сейчас даже баранам не хватает корма. Но есть множество признаков, что здесь был цветущий край. Ведь это сухие субтропики, была бы вода! Повсюду встречаются древние руины и развалины минаретов. (См. Фото).


А главное – следы сети оросительных каналов. Особенно четко они видны с самолета весной. Свежая трава, как проявитель на негативе, обозначает полосы земли под бывшими каналами, где гумуса больше, чем вокруг.


Такая мощная оросительная система могла питаться только от водохранилища на реке Атрек, значит, в районе Чат была плотина! Восстановить её в наше время мешают только политические проблемы: по реке Атрек идет граница с Ираном. Хотя... построила же Туркмения совместно с Ираном плотину «Достлук» ("Дружба") на реке Теджен! В конце 1996 года к Мессерианской равнине по Каракумскому каналу дошла вода Амударьи. Конечно, далековато и дорого. Но при здешнем субтропическом солнце можно выращивать сплошную экзотику: маслины, гранаты, хурму и прочее, не говоря о хлопке и пшенице. Очевидно, расчеты подтверждают окупаемость проекта.


(Позже я узнал, что Туркменбаши устроил разнос строителям и проектировщикам и запретил подавать воду в сторону Мессериана: нечего, мол, заниматься проектами советских времен! Железная логика!).

 

Поездка в Кизил-Атрек через Мессерианскую равнину

  

Привал у моря близ Гасан-Кули. Слово говорит С. В. Никифоров

 Грязевые вулканчики на берегу Каспия на месте выброса  газа. А если поджечь? Я — в роли поджигателя. Крайние: справа Сергей Васильевич Никифоров, слева — Байрамназар  Акгаев.

    Наш УАЗик затерялся между руинами  древних минаретовМессерианской пустыни

  

Сооружения в районе Кизил-Атрека и Гасан-Кули

Если продолжить нашу экскурсию по крайнему юго-западу Туркмении (К4), то следует сказать несколько слов о водохранилище Мамедкуль. Проектировщикам удалось найти место среди высоких гряд рядом с рекой ниже Кизил-Атрека, где можно было устроить наливное водохранилище. Только пришлось небольшой дамбой замкнуть получившуюся ёмкость. Вода запускалась в неё во время прохождения высоких паводковых горизонтов, запиралась там, а затем по мере надобности выпускалась в оросительную систему. Соответственно были построены входное и выпускное сооружения. Любопытно, что в крохотном ауле рядом с Мамедкулем нам показывали дом, из которого ушел хозяин с конем для участия в знаменитом конном пробеге Ашхабад – Москва.


А на русле Баба-Силь вблизи Гасан-Кули (К4) мы соорудили нерестилище для морской рыбы. Плотина перегородила поток паводковой воды, из образовавшегося водохранилища был устроен водовыпуск в форме лабиринта и далее канал до моря. Конструкция лабиринта резко снижала скорость воды, и рыба могла преодолеть поток и пройти от моря в нерестилище. Заботой людей было делать попуски воды именно тогда, когда рыба шла на нерест или скатывалась обратно.


Поселок Гасан-Кули связан для меня с еще одним воспоминанием. Нас обязали соорудить здесь ни много ни мало как опреснитель морской воды. Кто-то решил, раз мы ведем сварочные и монтажные работы, то нам и карты в руки. Благородная затея возникла из понятного энтузиазма местных властей, но не была подкреплена наличием специального оборудования. Увы, чуда не состоялось. Думаю, что в новые времена эти металлоконструкции так и использовали: как металлолом.


После переноса райцентра Кизил-Атрек (К4) на новое место (об этом рассказ ниже) для его водоснабжения было устроено водохранилище Кизил-Ай.


Для этого одну из обширных пазух поймы в десяти километрах вверх по реке отгородили дамбой от русла. В паводок Кизил-Ай наполнялся водой. Затем насосы подавали воду в поселок и на поля. Вода для поселка проходила еще дополнительную обработку на очистной станции.


Мог ли я подумать в шестидесятых годах, когда мы строили здесь, «на краю географии», водохранилище Кизил-Ай, что именно на нём окончится трасса Каракумского канала!

Вот уж воистину, «через годы, через расстояния»: 40 лет и 1300 километров!

 

Паводки на реке Атрек

На стенах большой комнаты, где размещалось управление эксплуатации ирригационных систем Минводхоза, были развешаны многометровые графики паводковых расходов по рекам Туркмении за много десятков лет, еще с дореволюционного времени. На них совершенно отчетливо были видны 11-12-летние циклы интенсивности паводков: за несколькими маловодными годами шли годы со средними паводками, затем они достигали максимума и вновь шли на убыль. Научное понятие о циклах солнечной активности здесь выглядело «грубо, зримо».


На фоне плановых работ нам приходилось заниматься благополучным пропуском паводков по рекам в нашей зоне обслуживания. А это 900 километров предгорий Копет-Дага. При особо сильных паводках защита от них принимает просто боевой характер. Возможно, не в строгой хронологии, но попытаюсь припомнить кое-что из этих бдений, ведь за 30 лет работы в Подземводе и тресте я не пропустил ни одного.


Особенно памятны паводки на реке Атрек на самом юго-западе республики на границе с Ираном. (К4). От своих истоков река километров 350 несётся по горам Ирана. Затем после слияния с рекой Сумбар течет по дну глубокого (метров 40) земляного каньона, который сходит на нет у райцентра Кизил-Атрек. Здесь река выходит на прикаспийскую равнину, скорость реки уменьшается и из воды выпадает часть наносов, принесенных с гор. Дно повышается, пока река не «свалится» в новое русло. Чтобы этому противостоять, от Кизил-Атрека вниз по течению километров на 20 сооружена земляная дамба. Бывает, что паводок прорвет дамбу и река уходит на нашу территорию. Но проблема в том, что здесь по реке Атрек идет государственная граница, а она определена «по стрежню реки»: изменила течение река - изменилась граница. Все заботы о восстановлении «статус-кво» ложатся на наши плечи.


По реке Атрек было ясно, что если с паводками малыми и средними мы с трудом, но справлялись, то катастрофический паводок нам не удержать: надо иметь сооружение, через которое можно сбросить большую часть паводка, минуя русло. Пока такого сооружения нет, прорыва не избежать. Так оно и было прежде, так образовалось русло Баба-Силь, по которому паводок катился беспрепятственно до самого Каспийского моря. Приходилось ждать жаркого лета, почти полного прекращения стока, чтобы перекрыть поток в Баба-Силе и вернуть его в старое русло.


Понятно, почему каждый раз оборонялись от прорыва всеми силами. А «силы» – это те бульдозеры, скреперы, экскаваторы и самосвалы, которые были в этом отдаленном районе только у нашего участка. Тут было не до смен и отдыха. Механизаторы работали, пока держались на ногах, укрепляли дамбу.


Начальником нашего кизил-атрекского участка был Акгаев Байрамназар, очень мне симпатичный парень. Высокий, стройный, красивое открытое лицо – недаром служил когда-то в элитных войсках на Байконуре. В самых отчаянных обстоятельствах Байрамназар сохранял хладнокровие, и только когда было уж совсем худо, переходил на отрывистый командирский тон общения. Я думаю, это как раз от нехватки начальственной жилки. Байрамназар - человек очень порядочный, сдержанный и скромный, и вне экстремальных обстоятельств мы частенько с ним подолгу толковали «за жизнь».


Механиком участка был Володя Сирота – этакий улыбчивый Иванушка с железными руками, можно сказать, и с «золотыми». Нет железки, с которой он не справился бы. Автомашина, трактор, насос, автоген, сварка, электрика – всё ему подвластно, понятно, не порождает никаких проблем. Это у него наследственное: еще его отец долго работал здесь механиком. На таких умельцах и держится сельская глубинка. А еще Володя страстный охотник, но об этом в другом месте.


На паводке что могли, делали местные власти: собирали людей на работы, кормили их прямо на месте.


По гребню вручную укладывали мешки с грунтом или просто лопатами подгребали буртики земли. Так защищались от перелива через дамбу. Дежурили и по ночам.


Надо еще помнить, что всё это происходит за пограничной смотровой полосой и колючей проволокой. Попасть туда можно только через ворота на заставе. А за дамбой течет пограничная река. Иногда на том берегу появляются любопытные: редко крестьяне, иногда бай или офицер. В последнем случае можно увидеть, как нерасторопных дехкан без стеснения разгоняют плеткой.


Чтобы знать, чего ожидать через часы или сутки, надо обязательно следить за изменением горизонта воды в реке на гидропостах выше по течению. Такой гидропост имелся у места слияния рек Атрек и Сумбар на погранзаставе Чат (К4) в 70 километрах от Кизил-Атрека. В самом Кизил-Атреке в часы пик мы бегали снимать показатели рейки каждый час: как идет подъем уровня, или не начался ли спад? Я так поднаторел в этом деле, что как-то после сильного паводка ко мне обратились из нашей доблестной республиканской метеослужбы с просьбой поделиться информацией: они, видите ли, не успели наладить наблюдения, а отчет сдавать надо.


В большинстве случаев вся эта бурная деятельность благополучно разрешалась, паводок шел на убыль, жизнь, как теперь говорят, «устаканивалась» до следующей весны. Но иногда...

 

«Красный обоз» на вертолете

Расскажу о некоторых запомнившихся эпизодах паводковых бдений в Кизил-Атреке. Было это году в 1965-67, сейчас я затрудняюсь назвать точно. (К4).

В тот раз дамбу прорвало и на Баба-Силе (К4) снесло небольшой деревянный мост на дороге. Часть района южнее Баба-Силя оказалась отрезанной от центра. Теперь надо ждать спада паводка, чтобы перекрыть сброс. Я вернулся в Ашхабад. Вдруг вызывают к начальству: полетишь с вертолетом в Кизил-Атрек в качестве сопровождающего. Оказывается, собрали урожай зерновых, а сдать не могут: мешает вода в Баба-Силе. На следующее утро в аэропорту я был ошеломлен гигантскими размерами вертолета. Кажется, это был МИ-8. В салоне, вмещающем грузовик ЗИЛ, я единственный пассажир! Прокатился с шиком, никаких забот, по сравнению с обычным выездом на паводок. Вертолетчикам в Кизил-Атреке предстояло забросить за Баба-Силь бензин, а оттуда вывезти урожай зерновых. На аэродроме уже ждал бензовоз, экипаж начал его погрузку. Я спрашиваю командира: «Как мне планировать, через сколько дней полетим обратно?» А он смеется: «Да там всего две машины с зерном, по двадцать минут на крепеж в вертолете, вот и считай!». Я оторопел. Это копеечное зерно не стоило тысячной доли проката такой махины. Неужели магические слова «выполнение плана заготовок зерновых» имеют в верхах такую гипнотическую силу? Ай да советская власть!

 

Голландские мотивы

В следующем году ситуация с паводком повторилась, дамбу опять прорвало, но за год построили прочный железобетонный мост, связь с «заречными» землями не прервалась.

Еду готовить перекрытие. Хлопот много. На месте прорыва образовался каньон глубиной 12 метров. Старое русло реки от дна прорыва висит на высоте метров 8-10. Кроме земли нет никакого материала для перекрытия. Решаем действовать так: чтобы было хоть за что-нибудь зацепиться, в створе перекрытия забить несколько свай, перед ними набросать фашины – связанные пучки хвороста - а уж на них валить грунт. Сразу стали колотить сваи, конечно, ручными бабами. Это значит, частенько по шею в воде. Но атрекцы безропотно и толково взялись за работу.


Через пограничников договорились с иранцами: мы оставим в осушенном русле реки рулоны мягкой проволоки «катанки», а они нарубят у себя хворост и этой проволокой свяжут штук 50 фашин и уложат их в русло. Мы заберем фашины для перекрытия. Так никто границу пересекать не будет.


Мы так и сделали: оставили катанку из расчета по три обвязки на каждой фашине. Каково же было наше изумление, когда в итоге соседи связали не только вдвое меньше штук, но вместо трех обвязок сделали по одной! Объяснение тому было самое прозаическое: у них форменный голод на металл, поэтому любая железка в хозяйстве - на вес золота. Ну не будешь же ноты протеста писать! Пусть пользуются, знай наших!


Однако главной проблемой была заготовка нужного количества грунта для возведения перекрытия. Опыт подсказывал, что по меньшей мере четверть грунта унесет поток. Объёмы были большие, а исправной техники – «кот наплакал», всего шесть штук: по три бульдозера и скрепера. Все работали круглосуточно, но запас грунта рос медленно.


Ежедневно местные начальники докладывают по своим инстанциям: водхозовцы - министру, райком – в ЦК. Всем ясно:  из наличных ресурсов большего не выжмешь. Вдруг поздно вечером звонит наш министр Кандым Атаевич Атаев и настаивает, чтобы перекрывали завтра же: разразился международный скандал, Иран требует вернуть реку в старое русло. В прошлом году они понесли большие потери урожая из-за подобной ситуации, больше терпеть не намерены. У наших властей явно нет желания накалять отношения со «стражами исламской революции». Никакие мои объяснения не воспринимаются: совершенно очевидно, что министр сам получил хорошую взбучку от руководства республики.


В сумасшедшем темпе продолжаем накапливать грунт. Договариваемся с пограничниками, что солдаты вынесут фашины из русла, так как это уже за пограничными знаками. Пускать туда гражданских не разрешают.


Через сутки опять истерика – перекрывай! Назначаю аврал на завтра почти в полной уверенности в бессмысленности затеи. Распределяем обязанности. Байрамназар на том берегу командует укладкой фашин. Ему помогает команда пограничников во главе с лейтенантом. Чтобы добраться туда, надо сделать большой крюк до моста через Баба-Силь километрах в трех ниже погранполосы. Володя Сирота занимается заправкой и ремонтом механизмов, а также ночным освещением.


В день перекрытия всё идет по плану: сбрасываем фашины на сваи, на эту опору бульдозеры с двух берегов сталкивают грунт. Получилось, воду перекрыли! Практичные атрекцы тут же бросились к Баба-Силю собирать рыбу в колдобинах осушенного русла.


Но радоваться рано. Вода перед перемычкой накапливается и в узком проране её уровень стремительно поднимается. Мы понимаем, что при заполнении широкой верхней части каньона повышение уровня воды будет замедляться, но прекратится только тогда, когда река вернется в старое русло. А пока идёт соревнование со стихией: кто быстрее.


Пришла ночь, работаем при прожекторах. Когда уровень воды поднялся на 6-7 метров, назрела опасность образования свищей на стыке материкового и насыпного грунта. Оттого, что этого вполне следовало ожидать, легче не было. Внимательно слежу за нижней стороной плотины. Так и есть, вырвался мутный фонтан! Тут уж не приходится деликатничать, ору, чтобы бульдозер толкал грунт в воду напротив свища, а сам бросаюсь к месту его выхода и буквально, простите за выражение, задницей затыкаю струю. Мой расчет - хотя бы на минуты придержать поток, не дать размыть большой туннель, пока бульдозер там наверху завалит вход. Рядом оказался молоденький лейтенант, командир солдат, которые помогали нам, набивали мешки землей. Ору ему: «Давай мешки!». Не забуду его испуганных глаз. Его явно шокировала не только сама ситуация, но и мой жуткий вид – в грязи и воде в свете прожекторов под крутым земляным откосом. Всё же с помощью мешков с грунтом мне удалось придержать поток, пока бульдозер придушил его вверху.


Весь мокрый и грязный, с трясущимися руками и ногами выбрался я на берег и сел отдышаться. Только теперь страх дошел до меня: «Куда ты лез, дурак, и тащил за собой людей?! Тоже мне, подражатель легендарному голландскому мальчику, который пальцем заткнул течь в дамбе!». Но как бы там ни было, работа продолжалась.


При раннем летнем рассвете удалось толком осмотреться. Вода уже пошла в старое русло, но уровень ее перед плотиной всё еще поднимался. Наши запасы грунта с обеих сторон были исчерпаны, работа бульдозеров становилась неэффективной. Вся надежда оставалась на подвоз издалека грунта скреперами, но они двигались мучительно медленно. Вместо возведения устойчивой плотины с пологими откосами приходилось наращивать гребень шириной в один след скрепера. А тут еще скреперы по закону подлости один за другим стали выходить из строя. Осталось два, потом один. С нетерпением ждешь его из ходки, а потом дрожишь, как бы он не сполз с узкого гребня. Одно утешение: горизонт воды перед плотиной стал расти значительно медленнее. Может быть, одолеем?


И вот картина: сижу на берегу ниже плотины. Совершенно вымотан бессонной ночью, проведенной на ногах. Поглядываю, не выскочит ли новый свищ. Только что прополз по гребню скрепер, высыпал очередной слой грунта. Вдруг я совершенно отчетливо вижу, как посередине плотины вверху медленно выламывается огромный кусок метра четыре на четыре и, как на горизонтальном шарнире, открывает проран. Из него в полной тишине так же медленно вываливается гладкая гигантская струя зеленой воды. В следующее мгновение раздается грохот обвала. Моя первая реакция: как хорошо, что скрепер успел пройти и нет никого под плотиной! Но тут же я представил, как поток хлынет по руслу, а там могут «рыбачить» люди. У меня за спиной вышка с пограничником. Ору ему, чтобы звонил на заставу предупредить. Господи, только бы никто не погиб! В полной прострации и опустошении не могу оторвать глаз от ревущего потока.


Возможно, предупреждение сработало, обошлось без жертв. Насколько такие приключения сокращают жизнь участникам - неизвестно. Конечно, никто из начальства не извинился за бессмысленную горячку, но и ни у кого не поднялась рука упрекать нас.


Через несколько недель, когда расход воды в реке упал и было заготовлено достаточное количество грунта, Баба-Силь был благополучно перекрыт, и река вернулась в прежнее русло.

Вот такое оно, это мирное водное хозяйство!

 

Сифоны

Было совершенно ясно, что решит проблему только большое сбросное сооружение, способное отвести паводковые воды в Баба-Силь. Но по каким-то причинам такой объект не проектировался. Возможно, считалось, что очень низка окупаемость. Возможно, пропадала острота в маловодные годы. А мы продолжали отбывать эту ежегодную каторгу, пока не нащупали оптимальный выход из ситуации: соорудили сифонный сброс.


Идея состояла в том, чтобы трубы водосброса положить поверх дамбы. Вода по ним идет не самотеком и не при помощи насосов, а по принципу сифона. Поясню, что это такое. Первое условие – наличие разницы в отметках воды верхнего и нижнего бьефов. И чем больше, тем лучше. Начало трубы должно быть достаточно загружено под воду с тем, чтобы предотвратить засасывание воздуха. Конец сифона имеет колено, приподнятое вверх так, что в нем образуется водяная пробка с достаточным запасом воды. На переломе через гребень плотины вверху устанавливается патрубок с вентилем, через который можно откачивать воздух и создавать разряжение внутри трубы. По мере роста вакуума внутри трубы атмосферное давление проталкивает воду по трубе с двух сторон. Но путь до гребня от входа короче, чем снизу. Наступает момент, когда вода внутри трубы минует перевал и начинает стекать вниз. Готово, процесс пошел! Вода сама будет увлекать за собой воздух. Но чтобы ускорить процесс, желательно продолжать откачку воздуха до тех пор, пока труба не заработает полным сечением. Далее наше вмешательство не требуется. Выключить сифон можно, открыв тот же вентиль. Воздух поступит внутрь, вакуум сорвется, поток прекратится.


Мне идея очень нравилась: целостность дамбы не нарушается, не надо завозить гравий, песок и цемент для бетона, так как не нужен бетон. Наконец, Подземвод имел большой опыт в сварке трубопроводов и отличных специалистов, а дефицита труб большого диаметра в нашей нефтегазовой республике никогда не было.


В конце концов было сварено восемь ниток труб диаметром 1000–1400 миллиметров. Мы освоили разные хитрости при его запуске, включали потребное число ниток. Сифон работал отлично. На годы проблема была решена.


Возникла даже некая комическая коллизия. Иранцы с интересом наблюдали за нашими манипуляциями, очевидно, изумлялись огромными диаметрами труб и ожидали, когда же взревут мощные насосы. Сами они постоянно пользовались передвижными дизельными насосными станциями с трубами диаметром 300 мм, а тут – такие махины! Когда же к трубам хлынула вода безо всяких насосов, они были просто в шоке. Попросили встречи с нашими пограничниками. А те и сами ничего не понимали в гидротехнических хитростях, сделали умные лица, что-то промычали нечленораздельное и сразу после переговоров кинулись нас расспрашивать. Каково было их веселье и радость, когда они поняли, в чем дело! Надо знать специфику пограничных отношений: каждая сторона спит и видит, как ей хоть в чем-то утереть нос визави. А тут такой козырь!


Пограничные чины нас сильно зауважали, до минимума сократилась волокита при оформлении разрешений на проезд к нашим объектам за систему.


Пограничники

Раз уж я заговорил о пограничниках, то надо сказать, что без тесного контакта с ними в Кизил-Атреке ничего невозможно было сделать. Ведь самые важные наши объекты располагались за смотровой полосой у реки. Это и защитные дамбы, и сифоны, и водозабор для водохранилища Мамед-Куль, и насосная станция, и гидрометрические рейки. Были и другие дела.


Например, я как-то участвовал во встрече с иранцами по вопросу уточнения границы. По букве договора граница привязана к стрежню реки, а река живет, русло меняется: то подмоет один берег, то намоет плёс в другом месте. А пограничников хлебом не корми, но по одним им ведомым мотивам дай живьём поконтачить с соседями, оглядеться на их территории. Вот и ищут повод для встречи.


На этот раз встреча проходила на нашей стороне. Для этой цели был оборудован специальный дом метрах в ста от места на реке, где наведен подвесной мостик. Вокруг – просто райские кущи: плодоносящие финиковые пальмы, кактусы, экзотические цветы и кустарник. Когда-то это были владения субтропстанции. Ведь Кизил-Атрек – это зона сухих субтропиков с уникальными климатическими условиями, только воду давай! Здесь есть целые плантации гранатового дерева, маслин. Вот изучением здешней флоры и занимались на научной станции.


На встречу явились два инженера-гидротехника из Тегерана, с ними еще трое офицеров. С нашей стороны специалистов представляли начальник облводхоза и я. Запомнилось, что иранские инженеры вели вполне грамотные разговоры, были приветливы и общительны. Кажется, кто-то из них учился в Ташкенте. Все проблемы оговорили, договорились кое-что подправить нашей техникой. Еще запомнился обильный обед с очень качественной выпивкой. А еще, помнится, я постарался не подать виду, когда шашлыки стал подносить нам хорошо знакомый особист-майор, конечно, в белоснежном халате и колпаке. У каждого своя служба.


Надо признаться, что после встречи ни они, ни мы пальцем не пошевелили для исполнения договоренностей.

 

Наперекор стихие

Устройство сифонного сброса на реке Атрек конечно разрядило обстановку, «срезало пики паводка», как говорят водники, но не решило проблему окончательно. Естественный процесс отложения наносов в устьевой части реки продолжался, а значит, продолжалось повышение здесь уровней прохождения паводков. Дамбы постоянно наращивали, но при очень больших паводках угроза перелива оставалась, и череда паводковых бдений продолжалась. Расскажу об одном памятном паводке. Со времен описанного прорыва прошло почти двадцать лет. Многое изменилось.


В Афганистане идет война. В соседнем Иране буйствуют стражи исламской революции. В том же Кизил-Атреке довелось видеть в воздухе у границы россыпь трассирующих пуль, пущенных с иранской стороны. А однажды при возвращении из Кизил-Атрека недалеко от границы на наши машины спикировал огромный военный вертолет. Участок дороги был прямой как стрела. Вертолет издалека развернулся и пошел со снижением прямо на нас. Казалось, не будь телеграфных столбов вдоль дороги - он сел бы к нам на крышу машины. Пока мы возмущались этой идиотской шуткой, он приблизился настолько, что можно было разглядеть смеющиеся рожи пилотов и щетину пушек, пулеметов и ракет. И только когда он прогромыхал над нами, мы разглядели на борту иранские концентрические цветные круги! Вот до какой наглости дошло дело!

Только природа не изменилась.


В 1978 году в Кизил-Атреке стряслось-таки ЧП, которого все боялись: в паводок прорвало дамбу напротив субтропстанции, река затопила город. Странно, но эти события меня миновали. Наверное был где-то в другом месте, ведь я уже работал в тресте.


После затопления было принято решение о переносе поселка Кизил-Атрек на новое безопасное место.


1981 год. У нас новый министр – Аннамурад Ходжамурадов, сорокашестилетний холеный полнеющий мужчина с тонкими губами. Он десять лет был первым замминистра, а еще раньше с молодых ногтей служил в дирекции строящегося Каракумского канала. По трестовским делам мы часто контачили, казалось, хорошо знали друг друга. И только. Вместо неудобопроизносимого Аннамурад Ходжамурадович, все обращались к нему «Анна Мурадович» или «Аннамурадыч», если не Аннамурад. Хорошая голова, московское образование и многолетняя практика сделали его классным специалистом. Портило впечатление его совершенно непомерное самолюбие и азарт к интригам. Забегая вперед, могу сказать, что в 1986-89 годах он стал Председателем Совмина, но, как и многие в республике, «загремел под фанфары».


Как-то звонят: в бассейне Атрека ливневые дожди, ожидается резкий паводок, мне немедленно надлежит ехать в аэропорт к вертолету. Оказалось, вылетает целая группа: наш министр, завотделом Совмина Т. Чорыклиев и Я.И. Чинченко. За Кизил-Арватом уперлись в стену мощного грозового фронта. Пришлось вернуться в Кизил-Арват и ночевать здесь.


На следующий день выехали на двух машинах в сопровождении арттягача. Чинченко с тягачом повернули на Кара-Кала, а мы без сопровождения – в Кизил-Атрек. (К4). Гравийная дорога вся в промоинах, по лощинам поперек текут ручьи от ночного ливня. На третьем броде застряли основательно, еле выбрались назад. Снова вернулись в Кизил-Арват.


Вечером начальство созвонилось: завтра будет вертолет. С утра ждем на военном аэродроме. Нашим членам правительства двери везде открыты. Вышли на летное поле. Здесь я с изумлением рассматривал вблизи боевые истребители. Вот так «ястребок»: огромная машина, квадратные воздухозаборники, куда-то задранный хвост, оружие – глядеть страшно!


Пришел из Ашхабада вертолет, и мы вылетели, но не прямо в Кизил-Атрек, а в облёт гор через Кумдаг ближе к Каспию. (К4). В горах опять бушевала гроза. Достало и нас, но мы все-таки не только пробились, но облетели реку вдоль границы от Чата до Кизил-Атрека и ниже. В Чате при слиянии Атрека и Сумбара мы увидели, что основной поток идет по Сумбару. Это последствие ливней в Кара-Калинской долине. Я впервые хорошо разглядел на иранской стороне большие озера и канал, строящийся вдоль края поймы напротив Баба-Силя. Но главное, мы разглядели, что очень высокий уровень воды в районе Баба-Силь образовался из-за затора в узком месте ниже по течению.


На аэродроме в Кизил-Атреке нам доложили, что с утра пытаются запустить сифоны. Прямо от вертолета мы поехали в Чат на гидропост. По обстановке в Чате можно прогнозировать, чего следует ожидать в 70 километрах ниже по течению, то есть в Кизил-Атреке. Такого я раньше никогда не видел: уровень воды поднялся на 9 метров, рейки затоплены! Единственное, что обнадеживало, это то, что почти всё поступление воды было из Сумбара, а Атрек был спокоен. Можно было надеяться, что по короткому и тесному руслу Сумбара пришла резкая волна, но общий объем воды не очень велик и пойма до Кизил-Атрека сгладит эту волну. Большая часть воды уйдет на затопление пойменных тугаев – зарослей камыша и кустарника.


Теперь самое важное было запустить сифоны. Едем туда. Картина такая. При строительстве сифонов мы не стали опускать трубы прямо в реку, а устроили рядом с дамбой приемный «ковш», проще говоря, замкнутый круг из насыпи вровень с дамбой. Здесь посуху смонтировали сифоны, отсыпали удобные подъезды к ним. А потом соединили «ковш» с руслом и запустили воду. Так вот, этот «ковш» сейчас оказался полностью забит «чопом» - смесью дикого сена, корней и веток. Чоп не только осветлял воду, как хороший фильтр, но, главное, резко сокращал доступ воды к трубам. Два малых сифона, которые уже работали, давали треть расчетного объема необычно светлой воды. Байрамназар уже привез экскаватор для очистки ковша. Вначале тяжелый ковш экскаватора-драгляйна отскакивал как мячик от пружинистой массы чопа, но потом дело пошло.


Но главная беда - сифоны большого диаметра никак не желали запускаться! Уж что только не делали! Когда не помогли штатные вакуум-насосы, подключили воздухозаборную трубу трактора. Обычно это надежно срабатывало. Сейчас – никак. Не получилось отсасывать воздух и пожарной машиной. Привезли сварку и сварили новые трубы для отсоса воздуха. Наконец вырезали окна в сифонах у воды и через них расковыряли и пробили чоповые пробки внутри труб. Заварили снова.


А горизонты воды неумолимо растут и растут! Запаса остается сантиметров 20-30. Давно стемнело, работа идет при свете фар автомашин. А тут еще начальство над душой. Часа в два ночи с трудом уговорили министра ехать отдыхать. Перепробовали запускать почти все сифоны. Никакого результата. Уже рассветает, а картина та же, и вода уже совсем близко от гребня дамбы!


Добрались мы до самой дальней трубы и Бог смилостивился: сифон заработал! Заработал по-настоящему, всем сечением на полную мощность! Ура!


И пошло! От действующей трубы запустить соседнюю – дело техники. Каждые 15-20 минут счет работающих труб увеличивается. К половине девятого утра работали все трубы, вода хлынула из реки в ковш мощным потоком. Горизонт воды в реке сначала стабилизировался, а потом медленно пополз вниз! Наша взяла! Теперь можно немного поспать.


Днем опять проблема: в районе Баба-Силь опять поднимается уровень воды. Ясно: где-то ниже возник затор. Поехали вдоль дамбы: так и есть. Срочно туда экскаватор! Часа через три-четыре подъем воды прекратился - значит, затор разобрали.


Но общая обстановка очень тревожная. Фиксируем подъем воды у насосной станции. Это километров семь вверх по реке. Значит, жди и у нас. Местные власти подняли всех кого можно, расставили людей на всех опасных участках дамб, назначили старших, раздали лопаты и мешки из водхозовских резервов. По-туркменски это называется «кошар»: когда-то так строили и очищали каналы и возводили сооружения общего водопользования. Конечно, непременный атрибут – общий котел с шурпой (мясной суп) и плов. Задача: по гребню дамбы выложить сплошную нитку из мешков с грунтом, а при возможности - и второй ярус.


Опять я был участником затыкания свища. Это на месте бывшего прорыва, когда затопило город. Здесь за дамбой глубокая промоина и, значит, самые большие напоры воды со стороны реки. Хорошо, что хлынуло в дневное время. В короткие минуты такой ситуации всё зависит от быстроты наших действий. Тут не до сентиментов, чем громче орешь и энергичнее жестикулируешь, тем скорее выполняется твоя команда! Наша старая метода сработала надежно, бульдозер столкнул грунт в воду напротив свища и задавил его.


Признаться, я был весьма смущен, когда мой напарник по гостиничной комнате за ночным ужином с «рюмкой чая» сказал мне: «Ну, ты бешеный!». Просто я отчетливо понимал опасность, а докричаться до бульдозериста, сидящего в грохочущем тракторе, нелегко.


Вечером съездил на Чат. Ура! Наметился спад, наши прогнозы не наврали: пик паводка прошел. Но в Кизил-Атреке это скажется не ранее, как через сутки. Задача – продержаться эти сутки.


Продержались! С круглосуточным дежурством на дамбе, с ночной беготней с фонариками, даже с подсыпкой дамбочек лопатами, но продержались. Очень вдохновляла уверенность, что вот-вот начнется спад. Так оно и было, хотя на следующий день все-таки затопило насосную станцию.


А ночью отсчет по рейке впервые оказался не выше предыдущего! Днем пошел очень медленный, но уверенный спад! Вообще, давно замечено, что спад всегда идет медленнее подъема: заросшая пойма не сразу отдает воду. Наша миссия благополучно завершилась. Какое блаженство!


Именно такое чувство победителя искупает все муки нашего сурового дела. Сам доволен и чувствуешь к себе уважительное отношение людей. Хорошо, если это начальство, но много приятнее, если это твои подчиненные и простые рабочие.

Ах, это мирное, мирное водное хозяйство!

 

Скачки с препятствиями

Но блаженствовать долго не пришлось. Теперь взбрыкнула не природа, а наш министр. Ему срочно приспичило в Ашхабад. Вертолет по каким-то причинам прилететь не смог. После ливней еще ни одна автомашина не пришла в Кизил-Атрек со стороны Кизил-Арвата по грунтовой дороге. Надо было ждать сутки-двое, пока пробьются первые грузовики-вездеходы или будет вертолет. На его беду у здешнего начальника управления оросительных систем Нурберды Дженбарова был новенький «Москвич», еще толком не обкатанный. Министр положил на него глаз, и Нурберды некуда было деться.


Выехали часов в десять. За рулем Нурберды, пассажирами Ходжамурадов, Чорыклиев и я. Впереди до асфальта 180 километров гравийной дороги. Нормального ходу меньше трех часов. Половину пути по равнинной части одолели без особых приключений, просто намного медленнее, так как дорога размокшая и очень тяжелая. И ни единого свежего следа, мы первопроходцы! Часа через три добрались до поселка Шерлаук (К4), значит, 110 километров одолели. Ходжамурадов рвет и мечет: давай быстрее! Чорыклиев на правах старого сослуживца и друга всячески пытается его урезонить.


Но настоящая полоса препятствий началась дальше, когда въехали на гористый участок дороги. Все седловины сильно размыты или наоборот заилены. Кое-где еще течет вода или стоят лужи. На беспрерывных подъемах и спусках гравийное полотно дороги размыто до основания. Постоянно застреваем, садимся «на брюхо». Приходится копать, толкать. Все, конечно, участвуют, но, естественно, больше всех достается мне. Где-то оторвался глушитель. Лезем с Нурберды под машину, привязываем тем, что попало под руку. Обрушился ливень, мы промокли до нитки. Ходжамурадов великодушно предлагает свои чистые рубашки. Нурберды переодевается, а я достаю свою грязную, но сухую. Кроме прямых уклонов мучает покатость поперек дороги, машину тянет в сторону. И всё это под непрерывные указания министра: «Бери правее! Объезжай слева! Давай, давай, быстрее! Куда ты лезешь! Опаздываем! Быстрее!». И опять сидим «на брюхе», копаем под машиной и толкаем, толкаем.


Мы в дороге уже часов семь, а конца-краю не видать. Ходжамурадов бодрит Нурберды: машину не жалей, дам новую! Это, конечно, стимул сильный, да и терять уже нечего. Наконец уперлись в довольно наполненный ручей с небольшими обрывчиками по бортам. Ну, съезд-выезд мы прокопаем, а как в воду соваться? На наше счастье с противоположной стороны подъехал вездеход-бензовоз, первопроходец со стороны Кизил-Арвата. Он перетащил нас через ручей.


«Назови свою фамилию, я скажу о тебе твоему министру», говорит Ходжамурадов. К чести этого мужика он только посмеялся.


Дальше всё продолжалось в прежнем духе: ползем, буксуем, толкаем под град указаний и просто капризов. Уже Чорыклиев урезонивает: «Ты же сам это затеял, тебя все отговаривали!» Всё равно нервничает, ругается. Наконец, когда давно уже стемнело, добрались до асфальта. Вздохнули свободно, не верилось в такое чудо. Сели перекусить, очень кстати нашелся и пузырек. Обстановка разрядилась.


Только часов в одиннадцать ночи добрались до Кизил-Арвата. Там пересели в «Волгу» министра и пулей помчались в Ашхабад. Так я и не понял толком мотивов такого поведения нашего шефа. Что его бесило? Сорванное деловое свидание, уязвленное самолюбие, просто капризный «бзик»? Перебор чего-нибудь «бодрящего»? Не знаю.


Получил ли Нурберды еще одну новую машину, точно не знаю, очень даже может быть. А вот рубаха с «царского» плеча так и осталась у него. На память. Хороший был повод для застольного «подначивания», а кое для кого - и для зависти.

 

В камышовых джунглях

В зарослях камыша вдоль реки Атрек обитало множество кабанов. А сама река сформировала сплошную вереницу петель. В знак давнишнего сотрудничества и доверия пограничники разрешали нам охотиться непосредственно у реки за контрольной полосой. Благовидный предлог – необходимость очистить от камыша полосу вдоль реки для свободного обхода и обзора берега реки. Делалось это довольно варварским способом: вдоль берега пускали тяжелый ЗИЛ-самосвал. Он валил камыш и за ним оставалась полоса шириной три метра. Чтобы радиатор и мотор не забивались мусором, впереди крепили очень мелкую сетку. Тактика охоты такая: в кузове самосвала стоят двое с ружьями и обычно сопровождающий солдат с автоматом. Если удастся, стреляют они. Но главный расчет в другом: если кабаны не уйдут через речку, они побегут «в тыл» к узкому выходу из речной петли. Вот тут их и поджидает засада. Почти всегда получалось удачно. Любопытно вот что. Для защиты тыла до смотровой полосы на земле набросано много рядов из распущенных колец «путанки», очень тонкой и прочной проволоки, почти не заметной в густой высокой траве. Человек обязательно запутается в этом нехитром устройстве, и чем больше будет дергаться, тем безнадежнее застрянет. Так вот, мы не раз видели, как здоровенный кабан прошивал это препятствие, как шило масло. Уму непостижимо.

 

«Отряд не заметил потери…»

 Было и такое приключение. Однажды мы возвращались с Перушкиным из Кизил-Атрека уже затемно. Вдруг в строне от дороги в свете фар загорелись желто-зеленые огоньки. Так отражают свет глаза лисы. Мы отлично знали, что вокруг плоский как стол такыр. Зарядили ружья, высунулись с двух сторон, свернули с дороги и помчались за лисой. Та нет-нет, да и обернется. И опять помаячит нам глазами. В какой-то момент нас крепко тряхнуло, моя дверь открылась, и я вывалился на землю. Чудом успел свернуться клубком да еще с заряженным ружьём в руках. «Отряд не заметил потерю бойца». Машина унеслась в темноту, и скоро стали плохо видны отсветы её задних фонарей. Я ощупал себя – вроде обошлось, ничего не поломал. Ладно, теперь надо дождаться наших заядлых охотников. А они мельтешат уже совсем далеко.


Прошло немало времени, пока вновь замелькала зарница от фар. Машина возвращалась, но реально найти меня им было невозможно - следов от машины на такыре практически не остается. А я решил их немного проучить за такое внимание к товарищу и не подаю признаков жизни. Вижу, блуждают туда-сюда, потом стали палить из ружья. Нервничают. Тогда я зажег спички, и они быстро примчались на огонек. Кинулись ко мне: жив, цел? Рассказывают, что ужасно сдрейфили, когда обнаружили мою пропажу. Ладно, хорошо то, что хорошо кончается.

 

В.Г. Голубченко

Некоторые объекты в долинах Сумбара и Атрека проектировались под руководством Владимира Григорьевича Голубченко. Кроме того, и противопаводковые мероприятия иногда обретали форму проектов и смет в его группе. Часто приходилось вместе выезжать на объекты. Володя – высокий стройный красавец с тонкими правильными чертами лица. Балагур и «трепач». Мастер на всякие розыгрыши. Очень компанейский человек. Он играл в институтском духовом оркестре, кажется, и руководил им. Следовательно, непременный участник всех торжеств, демонстраций и многих свадеб. Увы, и похорон. В последние годы не раз приходилось мне видеть Володю среди друзей-музыкантов с большим барабаном на ремне, когда хоронили общих знакомых.


Я был сильно удивлен, когда живя с ним в командировке в одной комнате, увидел у него на животе бандаж. Оказывается, после перенесенной им операции что-то там под кожей не срослось, и он постоянно носил повязку. Как он при этом мотался по командировкам и вообще существовал в нашем климате - не понимаю.


В последние годы ему посчастливилось заниматься большим и нужным делом. Он был главным инженером проекта так называемого Левобережного Коллектора. (К1). Этот коллектор решает проблему организованного отвода дренажных вод с левого берега средней Аму-Дарьи, из бассейнов рек Мургаб и Теджен, а также из прикопетдагской зоны. Более чем 600-километровая трасса оканчивается в гигантской впадине Карашор в пустыне. С точки зрения профессиональной проект великолепно использует благоприятные условия ландшафта. Цепочка "вода–поле" теперь не будет завершаться заболачиванием и засолением песков. Если со временем произойдет некое опреснение дренажных вод, то откроются перспективы обводнения песков. Так происходит сейчас в Ташаузе. Замечательно, что нашлись в Туркмении газовые доллары, чтобы осуществлять проект.


Приходилось читать массу глупостей на тему этого проекта. Тут много политических спекуляций и мало мелиорации и даже экологии.


Жаль, что Владимир Георгиевич Голубченко не дожил до завершения главного дела его жизни. Он умер от сердечного приступа в Киевском аэропорту, возвращаясь домой после, казалось, удачной операции на сердце.

 

Экзотика на «конце географии»

Однако вернемся на самый юго-запад республики ближе к морю. Помню, как поразил меня вид здешних домов. Они устроены по типу «на курьих ножках»: жилые комнаты расположены на втором этаже и по всему периметру обнесены открытой верандой. Здесь летом всегда прохладнее, чем у раскаленной земли. А между стоек каркаса первого этажа устроены кухня, загон для скота и сараи.


Однажды мы попали на курбан-байрам, традиционный мусульманский праздник. Удивил размах этого действа: скачки на лошадях и верблюдах, соревнование борцов и певцов, общий той с шурпой, пловом и фруктами. Порядок железный, так как водкой и не пахнет.

 

Праздник очень весело ведет старик, этакий местный Насреддин. Награды в соревнованиях совсем не шуточные: от чайных «сервизов» (чайник с пиалушками) и платков до баранов, лошади и даже верблюда, который ценится выше средней лошади. А какие расписные наряды женщин! И гостей принимают очень радушно. Остались весьма добрые впечатления, кстати, и о плове из осетрины, оригинальном местном деликатесе. О черной икре из Гасан-Кули умолчим.

 

На празднике близ Гасан-Кули.

 Веселый  тамада   

 

Борьба    гунеш 

 





<< Назад | Прочтено: 17127 | Автор: Верный В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы