Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Владимир Верный

 

Низовья Амударьи

 

Дегиши на Аму-Дарье. Джумабай-Сака

Фактически освоение новой «географии» началось для меня еще до прихода в трест. На севере республики в Ташаузкой области мне довелось побывать еще во время работы в Подземвод. Как-то зимой я получил приказ о командировке на строительство сооружения Джумабай-Сака. (К5)

 

Оказалось вот что. На Аму-Дарье паводки бывают поздно летом в разгар таяния памирских ледников, то есть в июле-августе. Паводок в тот год не стал исключением по времени, но был резким и обильным. При увеличении наполнения реки изменилось положение стрежня. Основной поток прижался к берегу, где начался процесс размыва и разрушения со скоростью десятков метров в сутки. Это «дегиш».

 

Чтобы прекратить дегиш, устраивают крепление берега шпорами из железобетонных плит (желательно бракованных) и камня. С этими материалами идут к месту дегиша железнодорожные эшелоны и караваны машин. Однако не всегда удается справиться со стихией. На беду в том году в районе дегиша оказалось головное сооружение крупной оросительной системы. Сооружение разрушилось, отводящий канал пришлось перекрыть, и система осталась без воды. Под угрозой был урожай и вообще жизнь целого региона. Поэтому было принято решение срочно построить новое головное сооружение в месте, безопасном от дегиша.  Вот это сооужение и возводили, несмотря на морозы за 20 градусов. Стройку курировал замминистра Владимир Константинович Малевич, мой бывший тедженстроевский начальник. Когда дело дошло до монтажа опор шестиметровых затворов, он вспомнил наш опыт и вытащил меня.

 

Жили в юртах заводского изготовления. По форме они копировали национальные азиатские степные жилища, но каркас был из пластиковых труб, а стены вместо шерстяной кошмы – из синтетических матов. В них было жутко холодно, не спасала ни жестяная печь, ни тепло нескольких человек, набитых туда как сельди в бочку. Вспомнилась зима 1961 года в Баба-Дурмазе. Я-то думал, что подобное уже не повторится в моей жизни – когда волосы к подушке примерзают...

 

Но это по ночам. А днями я с усердием трудился на монтаже, орудовал нивелиром и теодолитом и вспоминал свою прорабскую молодость. В пару мне дали замечательного здешнего механика Алексея Ивановича А. (к сожалению, за имя не ручаюсь). Он из тех мастеров с золотыми руками, которых я не раз уже упоминал. Бодрый, сухопарый старик c симпатичной улыбкой. Очень быстро мы с ним нашли общий язык и понимали друг друга с полуслова. Несмотря на массивность деталей и сильный мороз, мы сделали свою работу с ювелирной точностью. Это подтвердилось при последующем монтаже и работе затворов.

 А я приобрел еще одного искреннего приятеля, хотя знакомство было коротким.


Дарьялык

Дарьялык – это главный коллектор, через который отводятся дренажные воды с большей части приамударьинских полей орошения Ташаузской области (велоята) Туркмении и Хорезмской области Узбекистана. (К5)

 

Сюда же впадает Озерный коллектор, идущий почти параллельно, километров на 30 южнее. Его строили под названием «Дружба народов». Он тоже начинается в Хорезмской области, как и некоторые оросительные каналы, в том числе крупнейший – Шават. Так что кровные интересы двух соседей здесь завязаны тугим узлом.   


На нижнем течении Аму-Дарьи от Газ-Ачака до Нукуса из 225 километров только километров 10 левого берега принадлежит Туркмении, остальные – узбекскому Хорезму и Кара-Калпакии. К этому, возможно, вернусь ниже, а сейчас – о другом.

 

Когда я первый раз попал на Дарьялык, меня удивили масштабы: больше 200 км протяженность, расходы около 60 кубометров в секунду, работу ведут огромные земснаряды ДЭР-250 чешского производства. Эта махина имеет около 40 метров в длину и 7 в ширину, водоизмещение 260 т, экипаж 18 человек. Стал интересоваться, как оказались они здесь. И мне рассказали, что это Гуданович в бытность начальником здешнего управления вместе с механиком Харитоновым проделали такую операцию. У ближайшей железнодорожной станции, где разгрузили эшелон из Чехословакии с узлами и деталями, машину собрали в специальном сухом котловане. Затем заполнили котлован водой и земснаряд наплаву тащили между обвалованиями. Какие-то препятствия пришлось преодолевать шлюзованием. Так одолели километров 15-20. Легко сказать, надо же сообразить, всё обмерить, рассчитать, выполнить практически! И всё доставили на место, вплоть до комплектных чайных сервизов. Очень хорошо вписывался могучий Гуданович в картину этих гулливерских игр. Как-то, много лет спустя, задумали мы с тогдашним начальником Калининского управления Равилем Аллабергеновым проехать вниз по трассе Дарьялыка, посмотреть места предстоящих работ по расширению русла. Из 150 километров последние 50 – полное бездорожье, и нигде ни живой души. Вдруг впереди низко у земли показалось непонятное облако. Остановились посмотреть и услышали какой-то мощный гул. Когда приблизились, то поняли, что это облако водяной пыли над водопадом. Подобрались к обрыву, и открылась картина фантастической мощи и красоты: под нами ревел водопад метров 15 высотой. Стена берега, омытая брызгами и водяной пылью, сияла мощными слоями чистой глины разных цветов: темно-коричневая, зеленоватая, серая, голубая. И надо всем – радуга от низкого солнца. Было даже обидно, что такую красоту никто не видит.


Это был первый уступ к Сарыкамышской котловине, расположенной на десятки метров ниже уровня моря. Туда и впадал Дарьялык. А сам он формировался бесчисленными струйками из труб дренажной сети. Через дренаж с водой уносилось огромное количество солей. Кроме вегетационных поливов в межсезонье проводились специальные промывки.


Что я знал о Сарыкамышском озере? В него сбрасываются дренажные воды с левобережья нижнего течения Аму-Дарьи с площади около 15 тысяч квадратных километров. Объёмы сброса постоянно увеличиваются (30-60-100 и более кубометров в секунду), из-за чего и приходится постоянно расширять русло. Коллектор выносит с водой огромное количество солей, которые накапливаются в озере. В пересчете на сухой остаток это груз многих эшелонов. Уровень воды в озере будет подниматься, площадь поверхности воды (а следовательно – испарение) увеличиваться. Настанет момент, когда испарение сравняется с притоком, и уровень стабилизируется.

 

С другой стороны, работы дренажа и промывки приводят к рассолению верхнего слоя земель, засоленность дренажной воды уменьшается. Опреснение позволило вторично использовать эту воду для обводнения пастбищ, то есть для водопоя скоту. Из района Тахта от Озерного коллектора наши подразделения проложили трассу Ильялинского обводнительного канала. Это около 190 км по совершенно безводной равнине. Идея себя блестяще оправдала. (К5).


Сверху видно всё

Как-то рассказали мне, что очень странно ведет себя один участок Озерного коллектора. (К5). Идет постоянный размыв то одного, то другого берега. Поехали посмотреть. Кругом пески, русло в стороне от дороги. Подобрались к воде в двух-трех местах. Действительно, идет дегиш, русло виляет, размывы достигают нескольких десятков метров. Главное, причина не понятна. Что делать? Надо проводить берегоукрепление на километрах трассы. Затраты немалые, но деваться некуда.

 

В эти дни приехал к нам гость из Москвы – профессор Ржаницин, специалист по гидравлике и гидрологии. Организовали для него ознакомительный полет над регионом. Я полетел с ним. И вот, когда пролетали над Озерным, я увидел, что выше участка размывов русло делает резкий поворот. От этого места и начинаются размывы: поток бьет в один берег, его отбрасывает к другому. И так далее. Дегиш запущен. Ржаницин, конечно, согласился. Стало совершенно ясно, что надо делать: или спрямить поворот, или крепить именно здесь. Действительно, «...мне сверху видно всё!».  

 

Инцидент с рацпредложением

При упоминании об обводнительном канале вспомнилась такая история. Дело было, очевидно, в конце семидесятых годов. Мы только начали прокладку этого канала. На первых же километрах трассы канал пересек две нитки газопровода Средняя Азия – Центр. (К5).

 

Проект предполагал, что трубопровод «подныривал» под канал, на входе и выходе устанавливались задвижки.

Сооружение было недешевым: работы связаны с перекрытием потока газа.  Очень  хотелось обойтись без этих затрат. Были такие предложения и со стороны. Однако я, как главный инженер, считал невозможным заниматься на трубе самодеятельностью.    И вот в один памятный день в Ашхабаде вдруг вызывают меня в ЦК прямо ко второму секретарю П.С. Долгову. Что за  напасть? Всякого рода посиделки в ЦК, Совмине – это забота управляющего. Какие такие государственные дела вдруг не могут решить без меня? И Гуданович ничего не знает.

 

Явился я. Долгов тут же принял. Поликарпа Семеновича знал в республике всякий работник сельского  и водного хозяйства. Мужик «от сохи». Досконально знает свою отрасль. Всегда с ним толстые тетради с записями. Это настоящая энциклопедия всех хозяйтв, районов и областей Туркмении по сельскому хозяйству и кадрам. Его не обманешь, все «на карандаше».

 

Стал он расспрашивать о делах наших. Тема родная, я излагаю, осмелел. Вижу – ему действительно интересно. Потом подводит разговор: Ташауз, обводнительный канал, пересечение с газопроводом. Тут до меня и дошло. Его сын Борис Долгов работал в подразделении Минсельстроя. Это он предложил рацуху: дюкеры не строить, трубы подкопать, пусть так и висят, а воду пустить снизу.

Меня заело, и я выдал напрямую:

 

 – Есть простая инженерная этика: предложил опасную рацуху – сделай сам! Там старые трубы диаметром 1200 или 1400 мм и давление в них 70 атмосфер. Изоляция в сомнительном состоянии. Пусть Борис Поликарпович со своими людьми и техникой выполнит подкоп под действующий газопровод и получит премию. А я нашим людям такую команду давать не буду. Тем более, что совсем недавно на этом газопроводе был взрыв и пожар, наделавшие много шума в прямом и переносном смысле.

Кажется, убедил. Во всяком случае, беседа быстро завершилась. Больше меня не донимали.

 

Всё же последствия были. Долгов-старший, очевидно, «положил на меня глаз» и впоследствии доставал меня своим вниманием. А Долгов-младший позже стал нашим замминистра, и у нас наладились почти приятельские отношения. Но мне кажется, что он всё же чуть с опаской поглядывал в мою сторону

 

А.Р. Харитонов

Калининскому РСУ (ремонтно-строительному управлению) досталось строить новое головное сооружение на канале Совет Яб. Сооружение большое, сложное, а среди калининских командиров – ни одного опытного гидротехника. Все механики. Поначалу меня это очень смущало.


Начальник РСУ Анатолий Романович Харитонов из тех российских мужиков, которые давно и честно «пашут» на просторах азиатских республик. Небольшого роста, очень подвижный и темпераментный. Откуда и берется этот командирский тон! Тут светлая голова счастливо сочетается с твердым характером и мудрой человечностью. Авторитет у подчиненных – абсолютный. Его любили за справедливость и очень ему верили.

 

У Харитонова и главный инженер достойный – Равиль Аллабергенов. Равиль – пышущий здоровьем толстяк. Человек уравновешенный и рассудительный. Очень интересуется экономикой, прекрасно разбирается в финансах и банковских хитросплетениях. Новые порядки – это его стихия. Неожиданно увлекся он разведением породистых бычков, просто бредил ими. И результаты имел незаурядные. Но это потом.

 

Должен честно признаться, что тандем этих двух механиков меня очень удивил и порадовал. Да, их инженерное образование строго не соответствовало строительным требованиям. Но в этом оказался и свой плюс: не было шапкозакидательского отношения, девизом стало «Ни на шаг от проекта!». Такого качества и скрупулезности исполнения проекта я давно не видел. А после того, как они очень постарались с внешней отделкой, сооружение Совет Яб стало выглядеть просто как конфетка. И мне урок: главное – желание!

 

Харитонова Гуданович перетащил в Ашхабад. Здесь он с нуля организовал новое РСУ и весьма успешно справлялся. К сожалению, сердце Анатолия Романовича не справилось с его темпераментом. Он тяжело заболел и вынужден был покинуть работу. Но и в болезни проявил характер, настырно боролся и встал-таки на ноги, завел пчел, возился в огороде. Последние годы мы с удовольствием встречались, откровенно обсуждали всё происходящее вокруг.

 

Как воду делили

Уже упоминалось о межреспубликанских проблемах не только с оросительной, но и с дренажной водой. Расскажу об эпизоде, свидетелем которого мне довелось быть.

 

Как-то в бытность мою в командировке в Ташаузе вызывают меня в ОблУОС (управление оросительных сетей) – областной штаб водников. Оказывается, здесь наш министр К.А. Атаев. Сейчас самый пик потребности в поливной воде и острое маловодье в Аму-Дарье. Он собирается в облет берега реки в пределах соседней узбекской Хорезмской области. (К5).


Задача – выяснить, не происходит ли выше нас по реке несанкционированный отбор воды из реки. Зачем я? Нам давно было хорошо известно, что Кандым Атаевич в силу своей гипертонии очень плохо переносит полеты, особенно на маленьких самолетах и вертолетах. Поэтому простительно было его желание при возможности пользоваться машинами покрупнее. Так было и в этот раз. Но ему казалось неудобным лететь в одиночку, и он набирал попутчиков под благовидными предлогами. Тем более что он был уверен, что я, например, с удовольствием воспользуюсь такой возможностью.

 

Полетели на вертолете вверх по реке вдоль левого берега. Атаев с начальником облУОСа фиксируют множество передвижных насосов, качающих воду из Аму-Дарьи. Всё ясно. Разворачиваемся, чтобы сесть в Ургенче. Там ждут хорезмские водхозовцы и министр водного хозяйства Каракалпакии. Именно он поднял тревогу: до нижележащей Каракалпакии доходит катастрофически мало воды, может остановиться электростанция.

 

Вдруг из кабины выходит пилот и показывает в переднее окно. Перед нами темно-фиолетовой стеной стоит мощный грозовой фронт. Надо садиться, пока не накрыло. Сели вблизи какого-то гидроузла. Оттуда связались с Ургенчем, и за нами выслали машины. Через час были на месте. Вот тут-то и началось.


Водозаборные сооружения (из Аму-Дарьи) главных ташаузских каналов находятся на территории Узбекской ССР. Там производится регулировка пропуска воды. Как регулировать – предмет вечных споров между соседними республиками. Рассудить их должна была Москва. У союзного руля тогда был первый замминистра Полад-Заде, человек жесткий и бескомпромиссный. Москва отвечает: «Полад-Заде нет, он в Совмине, когда будет – неизвестно». Через час-полтора: «Был и снова уехал. Для вас передал: выполняйте решение комиссии по нормам водозабора!» Существовал такой союзный орган, который регулировал деление воды между республиками. Решение определенное: к 17 часам сего дня установить такую-то величину водозабора из Аму-Дарьи в таких-то точках. Нарушение карается очень сурово. Как раз благословения на такие изменения и хотел добиться наш министр, мотивируя их самовольным забором воды узбеками. Звонят в Москву еще и еще. Полад-Заде совершенно явно избегает контакта.

 

Пробило 17 часов. Приняли соломоново решение считать время по Москве – всё же разница в два часа. Звонили опять и опять. Связывают с теми, кто ответственное решение принять не может. Кончился рабочий день в Москве, всё! В Министерстве у аппарата – только дежурный. А всё это время решением вопроса регулярно интересуются из ЦК каждой республики. Ночью сдали нервы у Полад-Заде, и он поднял трубку уже из дома. Что понеслось по громкой связи из селектора, я воспроизвести не могу. Я встал и вышел из кабинета.

 

Вот так прогулочка на вертолете в свое удовольствие! Какое решение тогда принял Полад-Заде – не помню. Скорее всего, ничего не стал менять. Было мучительно стыдно за такую «дружбу народов» и просто жаль нашего министра, человека пожилого и не очень здорового. Трудно было оправиться от этого стресса. А ведь для кого-то это были ежедневные будни...

 

Что же после этого удивляться, что Туркмения, в конце концов, осуществила дикий с точки зрения здравого смысла проект оросительного канала для Ташаузской области из Туя-Муюнского водохранилища вокруг Хорезма, но чисто по туркменской земле? (К5).

Так воду никто не умыкнет.


О «переброске» рек Сибири

Не раз приходилось слышать такое: не умри вовремя Сталин, устроили бы коммуняки гигантскую катастрофу, повернули бы реки Сибири в пустыню. В праведном гневе экологи подняли невероятную волну, на гребне которой их благородные имена были на слуху у всей страны. «Немедленно запретить и прекратить!» ... И запретили, и прекратили.

 

Здесь уместно оглянуться на «водную проблему бассейна Арала» в целом. (К7).

С одной стороны: очень густонаселенный регион с исключительно высоким приростом населения. С 1960 по 2007 годы население здесь увеличилось более чем в три раза! (с 14,1 до 46,5 миллионов человек). За то же время орошаемая площадь на душу населения сократилась с 0,32 до 0,18 га/чел при мировой норме 0,30 га на человека.

 

С другой стороны: основа жизни здесь – поливное земледелие, полностью зависящее от наличия воды. Дефицит её неумолимо возрастает. Вода разбирается для жизни людей. В результате – обмеление Арала.

 

Как решить дилемму? Есть несколько ответов.

Сократить население, или хотя бы стабилизировать численность. Отпадает по своей изуверской сути.

 

Сократить водопотребление. Это значит: революционная замена хлопка другими культурами, потребляющими меньше воды, но, безусловно, менее доходными. Решение идеальное, но кто на это согласится? Как сказал один публицист, «...хорошо давать такие советы из Москвы после обильного утреннего душа, надев хлопчатобумажное бельё и рубашку».

 

А географически рядом уходит в океан гигантский поток пресной воды. Это настоящий вызов цивилизации.

 

Конъюнктурщики с визгом хают переброску. А, например, Каракумский канал по сути и есть такая переброска: 15 кубокилометров воды в год перебрасываются на расстояние до 1300 километров! Конечно, проблем возникло бесчисленное множество, и решать их надо обязательно. Но главное: Канал давным-давно окупился, огромный регион совершенно преобразился, сотни тысяч людей стабильно получают работу и хлеб. И никакой глобальной катастрофы не произошло! Это непреложный факт, а не домыслы злопыхателей.


Казалось бы, всё ясно. Есть гигантская равнина Средней Азии и Казахстана, зона избытка солнца и недостатка воды, так называемая аридная зона. Есть стремительно растущее население. И есть реки, уносящие мимо этого региона воду в Ледовитый океан. В количестве многих кубокилометров! Преступно не воспользоваться таким даром природы, тем более что взять-то надо малую толику воды, проходящей мимо.


Конечно, заниматься переброской следует при обязательном повышении культуры водопотребления. Техническая, финансовая и экологическая обоснованность такого решения давно доказаны. Есть и сейчас специалисты, работающие над этим проектом. Например, наша с Эльдой старая наставница Ольга Степановна Лавроненко. Хвала им!

 

Пытаюсь понять логику хулителей переброски: «Непредсказуемо изменится окружающая среда от поворота рек Сибири».

Во-первых, речь идет об использовании только малой части стока (6-7%) со сглаживанием пиков паводков. Кстати, есть сведения, что в связи с глобальным потеплением и таянием ледников сток рек с Памира как раз увеличился на эти 7%.

 

А во-вторых:

Что, города, поселки, дороги и прочие коммуникации не нарушают первозданной природы?

Что, поля с удобрениями и гербицидами, вырубленные леса безразличны природе?

 Что, промышленность сохраняет землю, воду и воздух?

 Что, высасывать из земли нефть и газ, выбирать полезные ископаемые полезно для природы?

 

Да и почему «непредсказуемо»? Я писал свой дипломный проект в Ленгипроводхозе. Как-то поинтересовался: что за горы старых папок лежат в шкафах, на шкафах и просто в углу? «Это довоенный проект переброски вод реки Иртыш». Хранили. Проблемой занимались десятки лет еще с дореволюционных времен именно с задачей предсказать ситуацию. Недостаточно? Надо дорабатывать, совершенствовать с помощью вычислительной техники и новейшей науки.

 

Горбачев и тут сполитиканствовал, подыграл псевдоборцам за «экологию». Был издан указ о прекращении проектирования из-за вредоносности идеи, вместо того, чтобы честно сказать: дело нужное, но денег сейчас нет.


И без запретов есть колоссальные трудности: где взять необходимые миллиарды долларов, технику, электроэнергию? Есть ли деньги у потребителей на покупку воды? Сколько лет займет строительство? Сколько воды в верховьях Иртыша заберет Китай? И т. д., и т. п. до бесконечности. Ответы может дать только проект. Но запретить проектировать?! Попахивает дремучей инквизицией! Обязательно спохватимся и горько пожалеем об упущенном времени.


В.Б. Купершинский

В ашхабадском Туркменгипроводхозе делами Ташаузской области занимался Виктор Борисович Купершинский. На ташаузских объектах я с ним и познакомился. Он сразу понравился мне очень мягким характером и феноменальными способностями. Мы быстро сошлись и прекрасно понимали друг друга. Подкупало его доскональное знание края, его перспектив и возможностей. С удовольствием вспоминаю редкие, но очень искренние наши с ним беседы «за жизнь». Человек совершенно бескорыстный и доброжелательный, он вызывал самые теплые чувства со стороны тех, с кем работал. Равиль Аллабергенов просто любил и всячески оберегал своего друга «Купера».

 

После образования в Ташаузе самостоятельного треста его по праву возглавил Р. Аллабергенов. Во второй половине 1980-х годов по проекту Купершинского строился упомянутый канал от Туя-Муюна к Ташаузу. (К5).


Виктор Борисович практически не вылезал со стройки, решая не только проблемы технические, но и политические с соседним Узбекистаном. Канал построили-таки наперекор очень серьезным трудностям. Но стоило это Виктору Борисовичу слишком дорого: от сердечного приступа он умер. Вот когда слова о долгой памяти совершенно точно отражают истинное отношение к ушедшему человеку.


Ташаузские достопримечательности

Именно проблемы нехватки воды для узбекских, каракалпакских и туркменских районов нижнего течения Аму-Дарьи ускорили начало строительства Туя-Муюнского водохранилища. Как-то мы поехали познакомиться со строительством. (К5).


Относительно невысокая плотина перегородила Аму-Дарью. Оригинальным было то, что на левом берегу, как дополнительная емкость, использовалась огромная естественная котловина. При паводке она наполнялась, а по мере надобности вода сливалось обратно в русло. В основании котловины лежит пласт каменной соли толщиной около 100 метров. Проект предусматривал дозированное смешивание возможно солоноватой воды из этой емкости с речной.


Нам показали интересное место. На крутом обрыве, обрамляющем эту котловину, стоит одинокое сухое деревце. Когда мы взобрались туда, то увидели рядом небольшой лаз.

 

Само дерево увешано лоскутками и ленточками. Значит, оно почитается как святое место. Тряпочки оставляют женщины, желающие иметь детей. С трудом протиснулись в отверстие. Сразу за входом открылся большой грот. Посредине – каменная плита-стол. На нём – пара плошек для масляных светильников. От этого зала идут два или три хода в разные стороны. Мы запалили факелы и попробовали пройти по самому большому. Идти можно было в полный рост. Ход имел хороший уклон, вилял из стороны в сторону и постепенно сужался. У нас хватило энтузиазма метров на 50-60. Вернулись. Впечатление было сильное.


Как-то наш доморощенный историк А.А. Ляпин подбил нас группой съездить в Хиву. (К5).

Это на полпути от Ташауза до Туя-Муюна. Удивительное место, просто музей под открытым небом. Хива – это столица ханства, с которого началась колонизация Россией просторов Средней Азии. Здесь рядом с глинобитными   руинами красуются голубые купола мечетей и башен. В центре стоит сорокаметровый минарет, облицованный глазурованной керамикой.


А на одной из площадей — дыра в мощении. Это «зиндан», яма-тюрьма для неисправных должников. И тут же – деревяное  здание небольшого музея. Все колонны, балки, двери, рамы окон украшены ажурным кружевом резьбы по дереву. (См. фото)

Что называется - приобщились. Спасибо Ляпину!

 

Раз уж речь зашла о старине, то грех не вспомнить памятники Куня-Ургенча. В считанных километра к западу от города, в поле, разбросаны несколько мавзолеев правителей XII-XIV веков и минарет. На куполах и стенах мавзолеев местами хорошо сохранились орнаменты из цветной керамики. А кругом – песок. И ни души...     

                             

Рисовый совхоз

В 70-х годах за Куня-Ургенчем на границе с Каракалпакией обустраивали мы поля рисосеющего совхоза. Не уверен, что он сохранился в наше время, так дефицитное на воду. Но тогда Куня-Ургенчское РСУ его благополучно построило. Бывал я там многократно, но запомнились дни ввода этого объекта.

 

Вводили под Новый Год. Здешняя зима не чета ашхабадской, морозы под 20 градусов. Бывать в поле в такое время – б-р-р-р. Наконец всё уладили, акт ввода приготовили и вместе с директором отправились к нему домой – подписать и согреться.

 

А надо сказать, что совхоз был корейский. И директор, естественно, кореец. Он – бывший генерал, участник войны в Корее. Власти привлекли корейцев внедрять рис на севере республики. Они давно освоили республики Средней Азии, но держатся замкнутым кланом, своими крестьянскими секретами делиться не спешат. Живут своим укладом. Вот и у директора в доме под помостом проложены дымоходы на корейский манер. Сидеть тепло и уютно. Одно сомнение одолевает нашего брата: не накормили бы собачкой... Но – не мы первые. У директора опыта достаточно, и метод выработан давно. На столе под общий смех появляется всё, что вне подозрений: куры, рыба, яйца, дыни, виноград. В общем, и акт подписали, и согрелись от души. Другое дело – насколько разумной была сама идея устраивать рисовое хозяйство там, где вода ценится на вес золота.

 

Экскурсия  в  древнюю  Хиву

 

 



Вынужденная   посадка

Еще одно приключение, связанное с Ташаузом. Как-то одновременно собралась целая группа трестовских работников для вылета в Ташауз. Кто-то ехал с плановой проверкой. Начальник центральной трестовской строительной лаборатории – на запуск новой лаборатории на заводе железобетонных изделий в Ташаузе. Только что мы завершили реконструкцию завода. Я – по своим заботам. Дело было летом в середине дня. Самый пик жары.

 

Самолет – двухмоторный АН. Взлетели. Набираем высоту. Я, как обычно, уткнулся в журнал. Вдруг кто-то из наших теребит меня:

 – Владимир Александрович, смотрите!

 

Вижу в окне: винт правого двигателя чуть-чуть лениво вращается. Что-то стряслось. Я по возможности бодро реагирую:

 – Ничего, сядем на одном! Недавно в Ленинграде четырехмоторный ИЛ-18 сел на одном двигателе.

 

Действительно, самолет разворачивается по большому кругу, снижается и заходит на посадку. Пристегнулись покрепче. Ждем, что будет. Идем низко над землей. Вдруг выключается единственный двигатель. Летим в жуткой тишине. У меня в голове: «Ну, Володька, кажется, отлетался». Толчок. Удар. Нос утыкается в землю, хвост задирается. Всё! Приземлились. Я сижу в третьем или четвертом ряду, здесь тряхнуло не так, как в хвосте. Какие-то секунды гробового молчания, потом – вопли, слезы, детский плач.

 

В это время открывается впереди дверь. Там за багажным отсеком пилотская кабина. Из двери высовывается белый как бумага кто-то из экипажа. Мое место у прохода, и я вижу через две открытые двери, что впереди снаружи бушует пламя. Этого только не хватало! Прошло какое-то время, пока стало понятно, что это клубы желтой пыли под ярким солнцем. Уф! Немного отлегло. Стали выбираться через наружную дверь багажного отсека. Обошлось без давки и паники. Под управлением стюардесс пропустили вперед людей с детьми, потом женщин.


Снаружи картина такая. Самолет лежит на незасеянном поле, задрав хвост. Колеса пропахали глубокие борозды, а передняя стойка вообще утонула в земле или подломилась. Сзади, метрах в трехстах – порванная линия электропередачи. А совсем недалеко впереди поперек громоздятся отвалы подводящего русла от Каракумского канала к насосной станции. Протяни мы еще несколько десятков метров, не отделались бы только легкими ушибами и испугом.

 

Из аэропорта  быстро подлетел вертолет, а потом подошли автобусы и забрали нас. Там предложили сдать билеты или воспользоваться следующим рейсом. Руфа, наша лабораторная предводительница, с визгом отказалась снова лететь. И потом многие годы признавала только поезд. Кто-то остался еще. А мы, несколько мужиков, всё же набрались духу и полетели: ведь  все равно надо!

 

На месте сразу позвонил на работу Эльде: «Привет из Ташауза!». Она ничего не поняла. Ну и хорошо, а я промолчал.

 

Всё обошлось, только стал я замечать после этого случая, что летается мне не так безмятежно, как раньше.

 

В 1978 году наши ташаузские подразделения выделились в самостоятельный трест. Во главе его по праву встал Равиль Аллабергенов.





<< Назад | Прочтено: 619 | Автор: Верный В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы