Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Владимир Верный

Подземвод


Первые знакомства

На работе я стал осваиваться с новыми обязанностями и новыми людьми. В управлении был участок по бурению скважин на воду. Отсюда название – Подземвод. Мы также строили линии электропередач к скважинам и отвечали за откачку воды. В ашхабадских мастерских ремонтировали погружные насосы для скважин и прочую технику. На просторах 900 км от Серахса до Каспия в предгорьях и горах Копет-Дага работы велись силами 9 участков. Они же обустраивали свои базы и жильё. В то время самыми крупными были стройки насосной станции на канале и дизельной электростанции в Кара-Кала.


В отношениях с инженерно-техническими работниками с самого начала проблем не было. Ни у кого не вызывало сомнений моё право на должность главного инженера. И ленинградское образование, и стаж работы, а главное – опыт Каракумского канала и Второго Тедженстроя не оставляли сомнений в справедливости моего назначения.

 

А вот для рабочих мои бывшие заслуги были просто «ноль без палочки», как говаривала моя мама. Хорошо запомнился первый инцидент по этой части. В первые же дни работы в Ашхабаде заехал я познакомиться со стройкой насосной станции N 1 на берегу Каракумского канала. Здесь трудились монтажники – элита рабочих Подземвода. Мне бросилось в глаза, что многочисленные стыки труб большого диаметра выполнены с грубыми переломами и заплатками, которые делали, чтобы подогнать торцы труб друг к другу. А у меня была книжка по теории раскроя стыков таких труб под любыми углами. Я пропыхтел полночи, рассчитал, вычертил и вырезал из тонкого картона шаблоны и притащил их на следующий день монтажникам. Конечно, они стали ворчать и носы воротить, но я настоял, чтобы тут же раскроили по шаблонам цельный кусок трубы. Через пару дней заехал еще раз. Отношение работяг совершенно изменилось: заговаривают, улыбаются, показывают готовое колено трубы диаметром 900 миллиметров. При минимальном числе швов получился идеально плавный поворот трубы. И без отходов и заплат. Оценили. С той поры стали мы лучшими приятелями. Проблем с пресловутым «авторитетом» у меня больше не возникало. Более того, могу похвалиться, что через много лет во времена перестроечного развала все те же монтажники полу-смехом, а больше всерьёз, звали меня к себе в бригаду: мол, меньше зарабатывать не будешь. Теперь уже я оценил их  доверие.

 

В.И. Гладкий. Злополучные арки

Техническая сторона дела сложности для меня не составляла. Главным было познакомиться с людьми и стилем работы. Первые дни я с позволения начальника – Виктора Ивановича Гладкого – очень много времени проводил у него в кабинете, чтобы понять его заботы и стиль работы. В.И. был из породы советских начальников, что называется, «от сохи». Сам он из Украины, скорее всего Западной. Сразу после войны парнем оказался на строительстве водохранилища в Туркмении. Там разглядели его настырность и толковость, поставили бригадирствовать. Так и пошел в гору. Много позже заочно получил диплом техникума. Не скрою, в первые дни знакомства я был им очарован: высокий худощавый светлоглазый чуть лысеющий брюнет, всегда в безукоризненно отутюженных рубашках с длинным рукавом в любую жару. Всегда при галстуке и в роскошных запонках. Говорит много и умно, любит вставить украинские словечки, вроде «нажаль», вместо «к сожалению». Женщины, конечно, были от него в восторге.

 

Впечатление первых дней потом как-то потускнели: уж очень аппетитно разбирал он всяческие жалобы и конфликты. Какой-то неприятный осадок оставляли его регулярные походы в помещения складов. Вид многоярусных стеллажей, забитых всяческим добром, явно радовал его душу как ничто другое. Что, где и сколько хранится знал он лучше заведующего складом, на чём и ловил того с удовольствием. Одно слово – хозяин! Кому-то это могло и нравиться, но меня это непривычное куркульство слегка коробило.

 

Тем не менее нельзя было не отдать должное его энергии и организаторским способностям. Это его трудами Подземвод единственный в республике бурил и эксплуатировал скважины на воду. Расширялись ремонтные мастерские, работал столярный цех с пилорамой.

 

Вот там, в столярных мастерских, я обратил внимание на сшитые из досок странные деревянные арки пролетом метров 12. Мне объяснили, что они предназначены для перекрытия здания дизельной электростанции в Каракала. (К4).

 

Я слегка подивился необычности инженерного решения, но спокойно принял как возможное.

 

Месяца через два-три как-то уже в конце рабочего дня звонят из Кара-Кала: на строительстве ДЭС обрушилась кровля, есть жертвы. Через 20 минут мы с Лёней уже неслись туда. Жутко вспомнить эти 4-5 часов вынужденной бездеятельности в пути после бешеного темпа сборов. В голову невольно лезли какие-то объяснения, оправдания: я же не один, ведь это еще до меня, скорее всего Гладкий с подачи бывшего главного дал добро на замену проектных ферм на арки из досок. Они-то и рухнули. Ну и что? Я должен был обратить внимание на несоответствие ферм проекту.

 

На месте выяснилось, что те, кто предлагали эту конструкцию, не предусмотрели стяжку у опор арки. Получилось похоже на лук, но без тетивы. Под тяжестью рабочих, устраивающих кровлю, арки просто разогнулись и свалили стены, на которые опирались. Люди упали с шестиметровой высоты. Один человек погиб. Ужасно.

 

 Подземвод. У старого здания  в обеденный перерыв

 

Казнил я сам себя беспощадно: главный инженер всегда отвечает за технику безопасности. Второй раз в жизни я мысленно примерял арестантский бушлат. Такова жизнь строителя. Но теперь ведь погиб человек, да и терять было что: жена, ребенок, город.

 

Съехалось начальство, проектировщики. Приехал и главный инженер проекта Михаил Иванович Мамаев, прекрасный специалист-электрик и мой добрый приятель. Миша приволок с собой тяжеленный чемодан книг, нормативов и расчетов, чем вызвал совсем неуместные улыбки. Приехал через день и министр.

 

И вот захожу я в здание конторки и слышу через полуприкрытую дверь конец разговора министра П.А. Бережного с Гладким. Очевидно, на упрек в недогляде Гладкий говорит: «Но Вы же знаете, Петр Антонович, у меня образования только техникум». На что с презрением прозвучало: «Э-эх, ты-ы!». Я как ошпаренный выскочил на улицу. Вот теперь с Гладким всё стало ясно.

 

Но, по совести сказать, все эти нюансы выеденного яйца не стоили рядом с тем, что погиб человек.

Через несколько месяцев состоялся суд в помещении клуба Подземвод. На суд я шел без страха: я уже сам себя судил так, что готов был на любой приговор. Возможно, поэтому вердикт показался мне достаточно мягким: год условно и штраф терпимый. Зал очень болел за меня, и это грело душу.

 

Эйфория с Гладким кончилась, я больше не торчал у него в кабинете, а он старался избегать контактов без острой производственной необходимости. Вскоре он вообще ушел из Минводхоза, очевидно, в конце концов получил-таки диплом инженера, так как лет через двадцать даже стал министром стройматериалов. Республиканский мир тесен, приходилось встречаться. Неприязнь прошла, хотя неловкость между нами так и не рассосалась. В Туркмении министры в то время долго не держались. Последний раз видел я его по каким-то делам на его новом рабочем месте – в отделе Оргтехстроя. При мне он стал прятать пухлую тетрадь записей на украинском языке, наверное, ради конспирации.

 

Как ни пафосно это звучит, но рано или поздно каждый решает для себя пушкинский вопрос «Совместны ли гений и злодейство?».

 Увы, жизнь убедила меня: да, «совместны».

 

Трудные времена

Первые два года в Ашхабаде оказались самыми трудными не только из-за обживания на новом месте и неприятностей на работе. Долго и тяжко болела наша младшая дочь Лена, родившаяся уже в Ашхабаде 31 октября 1963 года. У неё обнаружился сепсис крови. Многие месяцы Эльда буквально не спускала её с рук. Только благодаря замечательному детскому доктору Марии Ароновне Каплан ребенка удалось спасти. Мы с благодарностью помним это святое для нас имя. По рекомендации врачей на лето мы с детьми уехали в Краснодар к моим родителям. Но и там не миновали больничного изолятора. Лишь к осени 1964 года дело пошло на поправку.

 

С.В. Никифоров

Новым начальником Подземвод стал Сергей Васильевич Никифоров – прямая противоположность Гладкому и внешне, и по сути. С.В. – инвалид войны, левой руки нет совсем, еще и заметно прихрамывает. Он походил на бодрого и стремительного Суворова. За тридцать лет совместной работы я ни разу не слышал от него жалоб по поводу его увечий, хотя мотаться по стройкам и командировкам приходилось постоянно. После фронта, после госпиталей, после инвалидности в восемнадцать лет вынес он открытое отношение к людям, честное и доброжелательное. А еще он как бы чувствовал за собой кровью заработанное право говорить людям в глаза правду, особенно начальству, вплоть до высшего в республике. Многие это знали и слегка побаивались его резких суждений, но понимали, что его фронтовое прошлое служит ему своеобразной индульгенцией. Чем-то напоминал он мне моего первого каракумского начальника Сашу Долгова – такой же мужичок из центральных русских «губерний», та же фронтовая школа, тот же самородный талант при очень скромном качестве образования. До Подземвода он работал в министерстве в отделе перспективного проектирования, где руководил этим направлением один из старейших водников в республике – Яков Осипович Чинченко, которого С.В. глубоко уважал. Такая школа не прошла даром. Его высказывания на различных технических советах демонстрировали желание и умение широко смотреть на проблемы развития водного хозяйства.

 

Он и в Подземводе наметил перспективу на всех периферийных участках создать типовые базы: мастерская, гараж, склады, бетонный узел, контора и обязательно жилые дома. За два-три года участки стало не узнать. При нём Подземвод в разы увеличил объемы выполняемых строительных работ. Немаловажно для коллектива было и то, что именно благодаря стараниям Сергея Васильевича управление сначала обрело небольшое новое здание рядом со старым, а к 1971 году мы отстроили отличное двухэтажное здание вблизи Канала.

 

Мне в этом новом помещении уже не довелось работать, но оно мне крепко запомнилось. На субботнике по строительству этого здания таскал я азартно носилки с бетоном на второй этаж. Дело кончилось жестоким приступом радикулита. После недели мучений ребята отвезли меня на пасеку под Каахка. Старик пасечник посадил мне на поясницу несколько пчел. Боль после их укусов казалась сильнее моей болячки, но когда она утихла, утих и радикулит.

 А с Сергеем Васильевичем Никифоровым мы на всю жизнь сохранили искренние дружеские отношения

 

Леонид  Андреевич

Первые недели в Подземвод ушли на ознакомление с хозяйством по проектам и документам, потом на местах в поездках по участкам. С учетом наших расстояний это было не так-то просто. За одну поездку иногда наматывали до полутора-двух тысяч километров. Тут без надежного водителя не обойтись.

 

После нескольких недель водительской чехарды пришел ко мне Леонид Андреевич Мульцин. Лёня, Лёха – мужичок моих лет отнюдь не богатырского сложения, но удивительно выносливый за рулем. В нем всего было понамешено разного: и трудолюбие, и хитреца, и надежность, и всегдашняя готовность выпить (правда, только не за рулем!), и доброжелательность, и услужливость, но только не подхалимство.

 

Наоборот, в дальних поездках проступала его немного покровительственная заботливость: «Ты командуй у себя, а за рулем я хозяин положения, жизнь наша в дороге – в моих руках!». Скоро я настолько уверился в надежности Лёни, что частенько стал в ходе командировочной суеты наверстывать недосып в машине. Приспособился спать на ходу, сидя рядом с водителем или завалившись на заднем сидении. Лёня старался тогда особенно аккуратно вести машину.

 

Как-то задремал я на участке приличной дороги под Кизил-Арватом. Просыпаюсь от резкого качка. Оказалось, у встречного грузовика оторвалось колесо и понеслось прямо в лоб на нас. Лёня мгновенно отреагировал, отвернул в кювет и снова вылетел на асфальт уже за колесом. Я потом прикинул скорость встречных курсов, получилось метров 40-45 в секунду. Я вполне мог бы вообще не проснуться...

 

По-настоящему оценил я виртуозное мастерство Леонида Андреевича, когда через несколько лет сам за рулем оказался в подобной ситуации: на большой скорости съехал с асфальта на гравийную обочину. Я с управлением не справился. Машину занесло, развернуло и кинуло сальто через голову. Очнулись мы чудом живые в кювете на колесах носом в направлении, обратном движению.

 

 Лёня Мульцин вызволяет машину  из солончаковой топи    

 

Где бы мы ни оказались, Лёха уже толкует с мужиками, везде у него приятели и знакомые, но никогда никакого наушничания. Он уморительно рассказывал, как во время войны пацаном пошел учеником в сапожную мастерскую, и первым заданием дали ему на полном серьёзе размять заготовку для подошвы. Он никак не мог понять, отчего ржут мужики, когда он молотком на наковальне усердно пытался «размять» резиновую заготовку.

 

Я не помню ни одной аварии с ним, только очень редкие проколы шин. А ведь мы с ним проездили вместе почти 30 лет! Пусть ещё кто-нибудь похвалится подобным! Среди строителей я такого не встречал. Мы были в курсе всех семейных дел и проблем друг друга. Разлучил нас только выход Лёни на пенсию.

 





<< Назад | Прочтено: 592 | Автор: Верный В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы