Праздник со слезами на глазах...

Памяти наших близких

9 мая 1945 года, 80 лет назад, нацистская Германия капитулировала. Люди в Европе перестали убивать друг друга. До конца Второй мировой войны оставалось 3 месяца и 24 дня.

Сегодня к празднованию Дня Победы относятся по-разному. Несколько поколений сменилось с весны 1945 года. Ушли из жизни почти все солдаты Bторой мировой. Для молодых это уже история.

Помните у Пушкина:

У русского царя в чертогах есть палата:

Она не золотом, не бархатом богата;

Толпою тесною художник поместил

Сюда начальников народных наших сил,

Покрытых славою чудесного похода

И вечной памятью двенадцатого года.

Мы помним героев 1812 года, но при именах Кутузова, Барклая де Толли, Дениса Давыдова уже не начинает учащенно биться сердце, и не наворачиваются слёзы на глазах при упоминании героической гибели Багратиона.

Ho война 1941-1945 года для моих ровесников – это кусок нашей жизни. Потому что живы в памяти воевавшие отцы, мамы, пережившие ожидание писем и страх похоронoк, кто эвакуацию, кто оккупацию...

Они неохотно говорили о войне. Поразительно точно сказал об этом Эрих Мария Ремарк, пусть и говорил он о Первой Мировой:

«...вы видели войну другую: с развевающимися знаменами, энтузиазмом и оркестрами. Но вы видели её не дальше вокзала, с которого мы отъезжали. ...мы узнали обратную сторону медали. ...Мы уходили воевать со словом «отечество» на устах и вернулись, затаив в сердце то, что мы теперь понимаем под словом «отечество». Бросьте ваши громкие фразы. Они для нас больше не годятся. Не годятся они и для наших павших товарищей. Мы видели, как они умирали ...нам невыносимо слушать, когда о них говорят так, как делаете вы».

Моя бабушка до конца жизни хранила пожелтевшие треугольники – письма сына, ушедшего на войну после выпускного вечера. Мои пальцы до сих пор помнят их шершавую бумагу... И перед глазами слова, написанные чернильным карандашом – совсем обычные, ничего особенного: «Жив, здоров. Как вы? Всем привет».

Сын вернулся. И это было неслыханным счастьем… Что по сравнению с этим холод, голод, лишения послевоенных лет!

В 1965 году день Победы 9 мая был объявлен в СССР нерабочим днем! Мой папа, никогда не рассказывавший о своем боевом прошлом, радовался. Я, только став взрослой, поняла, что это был ЕГО день, ЕГО праздник. А то, что не говорил об этом вслух... Уже в конце жизни он как-то обронил, что нет ничего хуже пустого славословия на тему войны. Hе надо рассказами о своих «подвигах» оскорблять память миллионов погибших.

В этой связи – один эпизод, который я без смеха не могу вспоминать, хотя, по большому счету, ничего смешного в нём нет. Однажды в начале мая мой папа заболел. Подскочило давление. Он остался дома, полежал ровнёхонько один день и занялся домашними делами. Помню, мама со скандалом заставляла его лежать, а он уверял, что здоров... На пороге нашей квартиры появились детишки в пионерских галстуках и с букетом тюльпанов. Бойкая девчоночка звонко частила: «Мы пришли к Вам, герою войны, чтобы Вы нам рассказали о своем славном боевом пути!».

Я глянула на папу и, pardon, «выпала в осадок». Только что сердито доказывавший маме, что он совершенно здоров, папа вдруг как-то сник, пристроил на подушку поникшую голову и слабым голосом изрек: «Нет, ребятки, не смогу. Занемог я, плохо мне. Говорить тяжело. Ну ничего, у нас много других героев. Вы уж простите меня, старика». (В то время «старику» не было и пятидесяти). Когда детки, прихватив свои тюльпаны, пошли к другим ветеранам, «оживший» папа хмыкнул: «Лучше бы их учили книги читать, а не по домам ходить».

Многие эпизоды моей жизни были так или иначе связаны с той войной. Помню, как в августе 1973 года мы с мамой искали подарок папе к его 50-летию. Высокий старик, увидев нас около универмага, остановился:

– Сонечка!

– Лазарь Михайлович, здравствуйте. Как Вы, как Ольга Борисовна?

– Доживаем... Какая у тебя доченька... на тебя похожа. Ирочка? И у нас могла быть такая внучка. Ирина Марковна...

Он быстро попрощался и ушел. У мамы на глазах были слезы.

«Марик... Марсиком мы его называли. Такой красивый был, веселый, его и девчонки, и мальчишки, и учителя обожали. Дружил со всеми. Писал озорные письма с фронта, называл нас школьными прозвищами. Погиб в самом конце войны. Был единственный сын у родителей. Лазарь Михайлович после войны приходил к нам, просил, у кого сохранились, письма Марикa…»

B самом конце войны... Как горько… Однажды папа, уже тяжело больной, рассказал мне, как под Кёнигсбергом их окружили в полуразрушенном замке и как они с боем прорывались... Я спросила: «Страшно было?» Он вздохнул: «В момент прорыва – нет! А потом... Потом очень страшно стало. Мы ведь понимали – война кончается. Очень погибать не хотелось. Хотелось домой».

Он вернулся в Харьков только через три года. Ещё шла Вторая мировая, и войска перебрасывали на Дальний Восток.

Папа был командиром батальона связи и как-то, шутя, сказал, что связисты были главными в армии... сплетниками. Всё знали и с удовольствием делились тем, чем можно было. Однажды командир дивизии (а может, корпуса или армии... не помню), сидя на пригорке, наблюдал за разгрузкой ... чего-то там (чего именно – тоже не помню). Внезапно к нему подошла сверкающая золотыми погонами и орденами группа высоких чинов. Среди них был маршал Чойбалсан. Отлично говоривший по-русски, он придирчиво осмотрел поднявшегося генерала, покосился на расстегнутый китель и валявшиеся рядом сапоги и поинтересовался, почему тот одет не по форме и не поприветствовал старшего по званию должным образом. Если не сам Чойбалсан, то сопровождавшие его военные прочитали в глазах боевого генерала ответ и увели блестящего маршала от греха подальше.

Мой отец вернулся в Харьков в начале 1948 года. Дом, который снился ему все эти годы, уцелел. Только опустел. Кто-то остался на войне, кто-то – в Дробицком яру... Мама его друга Витьки, получив похоронку, упала без чувств. Через два дня похоронили – у неё было больное сердце.

А так-то ничего не изменилось: те же три этажа, слева – арка во двор-колодец. И только в скверике напротив со временем появился скромный обелиск в память о тех, кто не вернулся домой с войны:

В памяти ещё грохочут войны.

Временами это очень больно…

Раньше шумно праздник отмечали,

А теперь душа моя в печали…

Я к тебе на кладбище приеду,

Выпить, папа, за ТВОЮ ПОБЕДУ.

Вспомним ушедших и выпьем за их светлую память. С днём Победы!

И. Парасюк (Дортмунд)

Читайте также:

1. Они вернулись с войны...Журнал «Партнёр», № 5 / 2013. Автор И. Парасюк
2. Беседа с бывшим солдатом той Войны. Журнал «Партнёр», № 6 / 2021. Автор Ф. Патрунов
3. Ленд-лиз. Неоценимый вклад в Победу. «Партнёр», № 3 / 2020. Автор Ф. Патрунов