Ситуация с беженцами в ФРГ глазами социального педагога
Беженцы в Германии с близкого расстояния
Размышления на злобу дня
Кирилл Фараджев (Бохум)
Своими впечатлениями делится социальный педагог, работающий с беженцами
В ряде немецких городов последние полтора года реализуется интеграционный проект «Перспективы для беженцев», в рамках которого им преподают основы языка и подыскивают шестинедельную практику. Социальным работникам приходится различать эмоциональную и политическую стороны этого дела.
К примеру, признается средних лет выходец из Пакистана, что ему неохота учить немецкий алфавит, пока статус беженца им не получен. Находится он здесь уже почти два года. Я не могу сдержать раздражения, резко высказываю свое мнение, так что этот человек лишь растерянно хлопает глазами. В то же время, характер у него отличается открытостью и добротой. Через пару дней мы смотрим фотографии на его мобильном телефоне, он поясняет:
– Эта моя третья девочка. Не от жены. Я ее нашел.
– Как так?
– В сквере, около мусорного ящика. Лежала в пластиковом пакете. Оказалось, ей лишь восемь часов… Принес домой, мать сказала, зачем она нужна? Мы даже не знаем, от христиан она, сикхов, индуистов? Увози, куда хочешь... Жена тоже была не в восторге. Но мне все равно, кто мусульманин, кто нет, вот и оставил. Лечили три месяца. Уже в школу пошла.
Шансов зацепиться в Германии у него немного, но тут он познакомился с немкой, которая готова за него выйти замуж. У нее трое детей, а мужа нет. Он же мечтает вывезти семью… Хорошая история для драматического произведения. Но разве не волюнтаризм властей вдохновил людей на нелегальное пересечение границы? Был послан однозначный сигнал.
Говоря об этом, я с удивлением замечаю давление той внутренней цензуры, что так хорошо знакома выходцам из Союза. К тому же, мы и сами, хоть и легальные, но иммигранты. И все же, насколько законны и оправданны призывы к нелегальному переходу границы и обеспечение условий для его осуществления? Так в стране оказались сотни тысяч людей, не имеющих ни малейшего отношения к ближневосточному конфликту.
Нигерия – самая богатая по запасу полезных ископаемых африканская страна, переживающая демографический взрыв. Люди оттуда продолжают прибывать – маршрут четко отлажен. В Англии у них не было бы проблем с языком, но все стараются закрепиться здесь, и некоторые за два года пребывания успели обзавестись двумя детьми. Это полностью исключает депортацию. Другая технология – отправить в путь подростка. У него в случае обретения статуса есть право на воссоединение с семьей. Это означает приезд родителей с остальными несовершеннолетними детьми.
Возможно, многие из тех, кто действительно бежал от войны, постарается отблагодарить Германию. Большинство турок, приехавших в семидесятые, были признательны за человеческое отношение и возможность работать. Но потомки их настроены более радикально – вопреки всем ожиданиям, разница менталитетов лишь обострилась. Немцы – богаче, немногочисленные дети наследуют состояния; отношение к женщинам совершенно иное; религии отведено в демократическом обществе более скромное место. В результате мы имеем миллионы поклонников Эрдогана. Не произойдет ли то же самое со вторым поколением нынешних иммигрантов? Сотни тысяч людей ждут повторного интервью более полутора лет, не зная, чем заняться. Потом еще надо дождаться ответа и, вероятно, затевать процесс. Те, кого вынудят покинуть страну, возненавидят Запад, – поманивший и обманувший их ожидания.
Я постоянно убеждаюсь, насколько трудоемкий процесс – интеграция. Он требует индивидуального внимания к человеку. Был у нас парень из Сомали – настороженный, раздражительный. Говоря что-то, прикрывал лицо тыльной стороной ладони, будто опасался удара. Но в беседах наедине преображался, готов был заниматься немецким часами, демонстрировал явные способности. Ни у кого не было возможности посвящать ему много времени, и он куда-то пропал…
Участвовать в данном проекте направляют много афганцев. Они рассказывают нам, что влияние талибов продолжает усиливаться. Причиной тому коррумпированность правительства, небывалый расцвет наркобизнеса, низкий уровень образования населения, влияние Саудовской Аравии, а также приверженность пуштунских племен наиболее радикальным формам ислама. Даже в Кабуле талибы не стесняются заявлять, что полномочия полиции длятся лишь до восьми вечера. В провинции Кандагар, несмотря на наличие крупной американской базы, власть радикалов безраздельна. Хоть обстановка там и чрезвычайная, квоты на прием беженцев оттуда не введены, поэтому они находятся под давлением.
Некоторые проявляют активность в поиске практики или работы. На кухне в сетях быстрого питания найти ее несложно. С минимальной оплатой труда, но нередко даже на полную ставку. Власти выдают в таких случаях по запросу работодателя разрешение на трудовую деятельность – это помогает оставаться в стране, хотя защиту от депортации не гарантирует. Афганцы не понимают, почему Иран, Эритрея и Сомали оказались официально признаны в ФРГ опасными для проживания. Обоснованными представляются лишь квоты для выходцев из Сирии и определенных районов Ирака.
Удивляет количество прибывших из Багдада, причем – безграмотных. То есть неспособных читать даже по-арабски. При Саддаме посещение школы было обязательным, но он травил курдов газом и вторгался в другие страны… Этот контингент отличается приветливостью и нежеланием участвовать в проектах. Они особенно охотно лечатся, что ни день, то посещение врача – возможность подобного медицинского туризма быстро становится известна. Ясно, что и среди них находятся люди, которых не устраивает безработица. Но их приводит в шок немецкая придирчивость к документам и искусственно раздутая система профессионального образования. Парикмахеры, к примеру, должны проходить трехлетний курс. В ближневосточных странах ребята в четырнадцать лет идут в подмастерья. Всё регулируется проще – нет у тебя прилежания и таланта, значит, и клиентов не будет. Так же функционируют ремонтные мастерские, ателье, рестораны – далеко не вся сфера услуг требует высоких технологий. Признаком компетенции оказывается конкурентоспособность, а не бумажка.
Возникает вопрос – сталкиваясь с бюрократическим подходом на рынке труда, не принимает ли кто-то решение вернуться? Таковых единицы. Я говорю здесь не о тех, кто, получив извещение о депортации, «добровольно» возвращается и попадает в успокаивающую статистику покинувших Германию по собственному желанию. Семьи в любом случае пытаются остаться – будущее детей в Европе считается более обеспеченным. Не соглашаются на возвращение и женщины. Здесь они не бесправны, получают пособие и могут по мелочи подрабатывать. В странах исхода им, как правило, уготована роль домохозяек. В Афганистане они зачастую не имеют права показываться на глаза даже двоюродным братьям мужа, а теперь в разговорах с оставшимися там родителями скрывают факт посещения языковых курсов…
Наиболее близки «западному» образу мышления курды из Ирака и Ирана. Но в большинстве районов иракского Курдистана, богатого нефтью, жизнь безопасна и хорошо налажена. Зарплаты чистыми в семьсот-восемьсот евро считаются в столице – Сулеймании – нормой. Бензин стоит сорок центов. Я спрашиваю, – чего же вы сорвались? Но ведь на семью здесь пособие все равно больше, и время свободное остается. Если бы еще язык учить не заставляли… Другое дело – города и деревушки, населенные курдами-езидами. Это древнее верование берет исток еще в зороастризме, истребленном мусульманами. Курды-исламисты нередко на протяжении веков устраивали грабеж и уничтожение своих собратьев. Так и теперь военные формирования Пешмерги беспрепятственно пропускали ИГИЛ для завоевания поселений езидов. Мужчин в живых не оставляли, женщин забирали в рабство. То же происходило и на территории Сирии. Вот этим людям, – если им, потеряв родственников и все имущество, удалось бежать, – хотелось бы помочь. Но я таких видел лишь двух из сотен тех, кто попадает в наш образовательный центр.
Также редко встречаются ассирийцы. До войны Сирия являлась заповедником старинных ответвлений христианства, там сохранялись даже места, где говорят на почти вымершем языке Библии – арамейском. При Асаде они подвергалась террористической угрозе не в большей степени, чем умеренные мусульмане, но в Европе об этом мало кто вспоминает – какие могут быть положительные стороны у исчадия ада?
В обозримом будущем наивно ожидать установления мира на Ближнем Востоке. Помимо гуманитарного аспекта, у миграционного кризиса есть и экономическая составляющая. Приток дешевой рабочей силы выгоден определенному числу предпринимателей. Индустрия заинтересована в насыщении внутреннего рынка, а чиновники, языковые школы, адвокаты и социальные работники – в клиентуре. Вопрос, откуда у потребителей деньги – отходит на второй план. Патологические амбиции политиков в стремлении занять должное место в истории открывают возможности коррупционного лоббирования.
И немцы, обеспокоенные уже перспективами собственных детей, реагируют на призывы правых популистов. Хочется верить в лучшее, но интеграционная практика, к сожалению, лишь усиливает ощущение, что общество продолжает погружаться в хаос, а меры по упорядочению нового великого переселения народов не отличаются адекватностью.
Мне понравилось?
(Проголосовало: 42)Поделиться:
Комментарии (2)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
очень просто: пригласим миллиончик исламистов-и вот нацизм восстал вновь.
Чем больше иламистов-тем больше наци
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>