Фестиваль отгремел, и надо было возвращаться к прозе жизни и разгребать завал на углу дивана. Всё, что накопилось более чем за год проведения фестиваля – бумаги, газеты, факсы, обрывки с телефонами – всё летело в большой, предназначенный для макулатуры, мешок, который заполнялся до краёв каждую неделю. Горы газет, проспектов, рекламы, писем со всех концов земли, черновиков – всё шло под откос бурной жизни, которая неслась, бурля на перекатах.

Казалось, что шло ослабление международных отношений с Западом. Советский Союз вынужден был осуществить ряд уступок Западу, так как после завершившихся войн оставшимся в живых участникам этих войн, их семьям и в целом всей стране необходимо было время на то, чтобы прийти в себя от ужасов прошедших битв…  

Выпустив «Золотую книгу турнира», мы обретём новое дыхание, а турнир – новую почву. И будет он, возможно, проходить в Израиле (ведь половину участников этого года составляют израильтяне) или в Москве – пишем-то мы все на русском языке, или... в Лос-Анджелесе – и там мы не будем одиноки. Давайте мечтать о будущем. Наш турнир – это ведь тоже осуществлённая прекрасная мечта о духовном единении, удавшаяся попытка приблизиться к недостижимому идеалу Чистой Поэзии.

...в кафе, было мило, по-домашнему, перед глазами разворачивались потрясающие виды Дюссельдорфа, его окрестностей, уходящих вдаль к Дуйсбургу, Нойсу и Крефельду. Мы сидели с кофейничками и чайничками, на тарелочках перед каждым лежали изрядные треугольники нежнейших, ароматных тортов. И жизнь была прекрасна, и солнце светило, и под нами проплывали деловые кварталы города, парки, озёра, сверкала лента Рейна. За все эти годы мы полюбили этот город, он стал своим, и сейчас наверху все радовались, узнавая любимые здания, проспекты.

...каждый раз, когда я проходил мимо этого дома, я не просто проходил, а спотыкался, упирался взглядом в эту табличку и дальше продолжал свой путь уже с этим именем, с этими скупыми и страшными датами. Он здесь жил, в таком же доме, в каком сейчас живу и я. Он даже родился в октябре – месяце моего рождения. Каких- то 70 лет (что это для истории?) разделяют нас, и на его месте мог быть я.

Никто здесь не задержится. Но почему же, когда ещё столько интересного в этой проклятой и пленительной жизни, когда столько впереди планов и неосуществлённых дел, нужно уходить? Это с кем-то случается, но не с тобой. Да, да... это будет, но не сейчас…

Меня часто спрашивают дочери: как мы жили в те годы? Как мы могли смеяться, учиться, любить, когда ночами по городу носились «черные вороны», когда люди пропадали навсегда – родные, друзья, знакомые? Когда разбудить мог страшный стук в дверь, и заплечных дел мастера в кожанках врывались в квартиру, затаптывая сапогами прошлое, настоящее, будущее, уничтожая всё, саму возможность дышать и быть человеком...

И вдруг старушка преобразилась. Она схватила Вернера за руки, повторяя «Он жив! Он жив!». В выцветших глазах стояли слезы. Вернер говорил позже, что был поражен необычайной переменой. Память преобразила старую женщину, и он увидел перед собой молодую девушку, которая все эти годы помнила о русском офицере, учившем ее математике.

Мой рабочий день выглядел следующим образом.  С 8 часов утра и до 12 часов дня я работал в здании экспедиции, где обрабатывал полевые геологические материалы.  Затем шел обедать в прекрасный Алданский ресторан. Оттуда за 12 минут добирался до горнолыжного склона, включал подъемник и проводил тренировку. Затем, в 16 часов, когда уже темнело, возвращался в ресторан, ужинал и шел на работу. С 17 и до 23 часов работал, обрабатывал полевые материалы, строил геологические карты, писал отчеты по выполненным работам с характеристикой открытых и разведанных нашим отрядом месторождений слюды-флогопита. После этого шел домой спать. И так каждый день.

Мы сели в какой-то аудитории, я взял гитару, и мы спели несколько любимых песен. Каково же было наше удивление, когда буквально через пару недель мы услышали по официальному радио исполненную нами песню наших студентов Игоря Сидорова и Розы Ченборисовой «Люди идут по свету»! Эта песня мигом разошлась по всей стране, и ее до сих пор с удовольствием поют. А в появившейся уже в период «Перестройки» магнитофонной серии «Песни нашего века» в качестве исполнителей песни «Люди идут по свету» так и указано – «Хор студентов Московского геологоразведочного института».