Темы
Persönlichkeit
>> МОЙ ОТЕЦ"...Суди сам – в кинотеатре показывали в те времена только «немые» фильмы. То есть музыку я должен был сочинять сам. Причём делать это должен был на ходу, по мере развития сюжета, о котором я и представления не имел. И не просто играть на рояле, но и музыкой передавать характеры действующих лиц и действий. Музыка должна быть лирической в лирических эпизодах, трагической в соответствующих моментах, в комических сценах – шутливая и т.д. Отсюда – и моя способность к импровизации и композиции..."
Sonstiges
>> БЕЗ СВЕТАВ середине концерта вдруг пропало электричество. Потухли все лампы, весь зал оказался в полной темноте. А он был полон. Публика начала свистеть, улюлюкать. Что делать? Никитич растерялся, не знал, что делать. Но наш саксофонист Качаров первым опомнился, добрался ощупью до рояля, шепнул мне:
– Фа мажор! – И мы начали играть. Джаз. В полной темноте. Потом кто-то нашёл огарок свечи, который зажгли и пристроили на рояле.
Gesellschaft und Mensch
>> О МУЗЫКЕ И МУЗЫКАНТАХИ тогда я понял, что обычную, далёкую от музыки публику очень легко ввести в заблуждение только своим поведением. А музыка... Увы, музыка оказывается на втором плане. Ведь не всем дано её прочувствовать. Прохиндеи от музыки умудряются получать звания и должности, лавры и известность, мороча головы обывателям якобы своим талантом, а истинные знатоки и талантливые люди скромно делают своё просветительское дело...
Sonstiges
>> НА РАЗВЕДКУ...Он был замечательным импровизатором – играл прекрасную музыку, но никогда не записывал её. Исключение – его работа во время войны, когда он писал в киностудии для оркестра музыку, сопровождавшую киножурнал «Новости с фронта». Он был начисто лишён честолюбия. Вряд ли это была лень – записывать. Просто он играл иногда для своего удовольствия, сочинял на ходу и этим был удовлетворён. Он мог сочинять в стиле любого композитора.
Großer Vaterländischer Krieg
>> ВЫРЕЗКИ ИЗ ПАМЯТИ Часть 4-яВремя тянулось медленно, а пролетело быстро. Как и вся жизнь. На лазаревском пляже и в мечтах (такое вот совмещение) приближало нас это время к Одессе. Пляжи здесь галечные, чистейшие. Волны их моют, а ветер сдувает с них пылинки. Да и сорить было некому. Море глубокое, три-четыре шага – и с головой уходишь под воду, которая прозрачна, как стекло. Нырнёшь, откроешь глаза – и видишь каждый камушек и слышишь, как они перестукиваются между собой при малейшем волнении. И никакой войны...
Großer Vaterländischer Krieg
>> ВЫРЕЗКИ ИЗ ПАМЯТИ Часть 3-я«Праздник порохом пропах» – не только символизировал запах боёв и бомбёжек. Это был и натуральный запах пороха, потому что начало стрелять всё, что могло в тот момент оказаться в руках ликующих людей: винтовки, пистолеты, наганы, автоматы, ракетницы, ружья. В посёлке среди населения было много охотников, и они палили, не экономя патронов, собранных своими руками.
Großer Vaterländischer Krieg
>> ВЫРЕЗКИ ИЗ ПАМЯТИ Часть 2-яНам предстоял путь через весь западный Казахстан до Ташкента, столицы Узбекистана, у самой границы между этими республиками. Этот путь занял где-то трое суток, но детская память, перед которой открывался мир, всё фиксировала, а позднее закреплялась на уроках географии, которую я очень любил. И сейчас люблю тоже. Она, география, мне позволяет «объять необъятное». На её уроках, когда проходили учебный материал по Поволжью, Средней Азии, Кавказу, мне хотелось кричать: «Я тут был, я видел, я знаю!»
Großer Vaterländischer Krieg
>> ВЫРЕЗКИ ИЗ ПАМЯТИ Часть 1-яИ вот наступило то самое – первое, незабываемое, солнечное воскресное утро... "ВОЙНА! Война!" - слышались крики во дворе... «Киев бомбили, нам объявили, что началася война...» – так пелось позднее. Нельзя сказать, что она пришла неожиданно. Я хорошо помню предвоенные песни: «Если завтра война, если завтра в поход, если чёрная сила нагрянет...», «В воздухе пахнет грозой», «На границе тучи ходят хмуро» и много других подобных... Моя детская память хорошо сохранила их.
Leben und Schicksal
>> ПОЛЁТЫ СО ШКОЛЬНОЙ СКАМЬИЯ присмотрелся более внимательно и уже не слышал, по сути, её речь, а больше слушал отклик своей памяти. А память подсказывала: мы были когда-то знакомы... Да это же Диана! Да, это те самые тёмно-рыжие волосы и необычное увлечение химией ещё со школьной скамьи!
Остаётся благодарить удивительное свойство нашей памяти, на время вернувшей меня в те далёкие и независимо близкие послевоенные школьные годы...
Вот так оно и катилось, как было им спланировано – за мартом шёл апрель, за ним май, июнь, за ним Ахен, Крефельд, Кобленц и разразилось последним концертом в ноябре, который давал его Дюссельдорф. «Всё! Завершилось не виданное и не слышанное ранее на территории ФРГ художественное действо. Отпел, отыграл, отплясал Фестиваль» – так начиналась статья в центральной еврейской газете Германии. Год завершался, и теперь оставалось только поработать над альбомом, издать его и торжественно вручить.