Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

                                                                   Феликс Ройзенман

 

 

 

 Поколение романтиков

 

 ДЛЯ РОДНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

 

(150 км через тайгу за слюдой-флогопитом)

 

 "...Фантастика, романтика,

наверно,в  этом виновата"

 

                                                                                                       Юлий Ким

 

 

 

      В истории нашей страны был сравнительно короткий период, когда у людей (особенно – у молодежи) очень популярна была романтика. Мне повезло в том смысле, что я попал в это поколение. Это были в основном люди, родившиеся в 30-х годах прошлого века. В детском возрасте они пережили страшную войну, связанные с ней тяготы, гибель близких людей, эвакуацию и другие тяжелые события. Но их мировоззрение во многом сформировалось под воздействием великой победы народа в тяжелейшей войне. Именно этот дух самоотверженности ради блага народа был распространен в 40-60-х  годах. Нельзя, конечно, сказать, что все люди этого поколения были такими самоотверженными романтиками, но их количество было достаточно большим. Например, я хорошо помню, как популярны в те годы были геология и альпинизм. В геологию постоянно шел огромный приток молодежи. По массовости альпинизма ничего подобного ни до этого, ни после не было нигде в мире.

       К сожалению, особенный дух этого поколения не был отражен в литературе и в целом остался совсем не известным для последующих поколений. Могу отметить лишь роман геофизика, выпускника нашего Московского геологоразведочного института,  Олега Куваева «Территория» и его рассказы о жизни сибирских геологов. Этот роман был в свое время отмечен премией Союза писателей СССР и переведен на многие зарубежные языки.

                       

                                             Золотой век советской геологии

 

       Цель моего рассказа – на  конкретном примере геологов показать, как этот дух работы на благо общества двигал людьми того поколения.

       Моя история относится к 1961 году. Мы с моим младшим братом Валерием после окончания Московского геологоразведочного института приехали работать в Южную Якутию, в крупную Тимптоно-Учурскую геологоразведочную экспедицию (ТУГРЭ), где трудились 5000 человек. 

       Нам очень повезло тогда – мы попали в «Золотой век» советской геологии.  

       В экспедиции было много молодых специалистов. Только за предшествующие три года приехали на работу 500 молодых геологов. Летом все геологи работали в тайге, в сотнях километрах от районного центра – города Алдана. Мы искали месторождения золота и слюды-флогопита, чтобы обеспечить работой два крупных горно-обогатительных комбината – «Алданзолото» и «Алданслюда», в которых трудились 10 000 человек. В результате самоотверженной и результативной работы геологов экспедиции ТУГРЭ оба комбината были обеспечены необходимыми запасами полезных ископаемых.

       А зимой, кроме геологической деятельности по обработке полевых материалов и составления геологических отчетов, в городе «бурлила ключом» культурная и спортивная  жизнь.

 

                                                 Культурная жизнь

 

        В экспедиции молодежь организовала театр ЭТЕМ (экспедиционный театр миниатюр). Мы давали спектакли, причем сами писали программу, сами выступали в качестве артистов. Мы с братом Валерием пели песни под гитару, в том числе – замечательные авторские песни, сочиненные моим братом. Эти его песни очень скоро были записаны на магнитофонные катушки и стали очень популярными в городе Алдане. В городе была такая мода: в погожие дни окна в домах открывались, на подоконники ставились магнитофоны. На всю громкость включались записи, чтобы прохожие могли насладиться любимыми песнями. И в результате «естественного отбора» в городе в начале 60-х годов выделились песни двух авторов: Владимира Высоцкого и моего брата Валерия (с половины подоконников звучал Высоцкий, с другой  половины – Валерий).  Валера считал, что у него «хорошая компания».

 

      Конечно, для молодежи большое значение имел юмор. Например, в программе ЭТЕМ иногда звучал такой «жестокий романс» (автор неизвестен):

 

                  Я на реке жил в юные года.

                  На берегу там дерево стояло.

                  На молодом стволе его тогда

                  Я вырезал свои инициалы.

 

                           Пришла пора, и я влюбился.

                           Она была, как ангел, хороша.

                           Она сказала «Да», и я на ней женился,

                           И радостью наполнилась душа моя.

 

                  Но лишь домой пришли, сказать осмелюсь,

                  Я чуть было не крикнул: «Караул!»

                  Жена вставную вынимает челюсть

                  И глаз стеклянный свой кладет на стул.

 

                           Снимает свои волосы жена,

                           Снимает с бюста ваты так немножко,

                           И как подставку от рояля, вдруг она

                           Свою прелестную отвинчивает ножку.

 

                  Стоял над всей я этой красотой.

                  И  право, братцы, дурно чуть не стало:

                  На деревянной стройной ножке той

                  Я прочитал свои инициалы!

 

      Конечно, в наших программах основное место занимали истории из жизни экспедиции. И поэтому во время спектакля сидящие в зале зрители узнавали в артистических образах себя и бурно реагировали.

 

                                                     Спортивная жизнь

 

      В городе Алдане активно развивалась разнообразная спортивная жизнь. Были соревнования по футболу, волейболу, легкой атлетике.

      Но самое потрясающее, что удивило и обрадовало нас с Валерием, это был горнолыжный спорт. Это было своего рода чудо. Мы приехали из Москвы, в которой в то время не было ни одного горнолыжного подъемника. А в далеком таежном Алдане мы обнаружили на склоне сопки, спускающейся в город, настоящий горнолыжный подъемник. По просьбе приехавшего в Алдан горнолыжника Жени Дуденкова в механическом цехе комбината «Алданзолото» был сделан подъемник и смонтирован на склоне сопки для тренировок  детско-юношеской  горнолыжной школы.

      Я стал тренером этой школы, имел возможность каждый день тренировать горнолыжную молодежь и тренироваться сам.

 

      Мой рабочий день выглядел следующим образом.  С 8 часов утра и до 12 часов дня я работал в здании экспедиции, где обрабатывал полевые геологические материалы.  Затем шел обедать в прекрасный Алданский ресторан. Оттуда за 12 минут добирался до горнолыжного склона, включал подъемник и проводил тренировку. Затем, в 16 часов, когда уже темнело, возвращался в ресторан, ужинал и шел на работу. С 17 и до 23 часов работал, обрабатывал полевые материалы, строил геологические карты, писал отчеты по выполненным работам с характеристикой открытых и разведанных нашим отрядом месторождений слюды-флогопита. После этого шел домой спать. И так каждый день.

 

     Скоро произошло еще одно чудо (кроме горнолыжного подъемника в глухой тайге). Ко мне в рабочий кабинет пришел председатель спорткомитета Алданского района и сказал: «По Вашу горнолыжную душу прибыл из Москвы какой-то инспектор». Как выяснилось, это был чемпион России по скоростному спуску Александр Шредерс. Он был послан Федерацией горнолыжного спорта СССР в Магадан в качестве инспектора, чтобы проверить,  как идет там подготовка к первенству Сибири  и Дальнего Востока.

А.Шредерс прилетел в Якутск, откуда должен был на другом самолете лететь в Магадан. Он пришел в Якутский комитет по спорту и сказал, что в комитет было послано приглашение на первенство Сибири и Дальнего Востока по горнолыжному спорту. Но заявки от Якутии не поступило. Председатель комитета сказал А.Шредерсу, что в республике никогда не было горнолыжников. Но один из сотрудников комитета заметил, что вроде в Алдане что-то есть.

        Надо отдать должное А.Шредерсу: он вместо Магадана прилетел в Алдан. И обнаружил готовую команду Якутии по горнолыжному спорту: юноши и девушки – из руководимой мной горнолыжной школы, а мужчины и женщины – это геологи- горнолыжники, приехавшие из Москвы и других городов. И А. Шредерс отменил свою  поездку в Магадан и провел с нами 10-дневный горнолыжный сбор. У Джона Рида есть произведение «Десять дней, которые потрясли мир». Так вот эти 10 дней тренировок у такого потрясающего специалиста, как А.Шредерс, «потрясли» нас (и меня в том числе) на всю оставшуюся жизнь. Ведь мы были самоучками и дилетантами в горнолыжном спорте. А Шредерс дал нам самые передовые приемы прохождения спортивных трасс. На этой основе потом я уже смог сам разработать новую спортивную технику прохождения горнолыжных трасс. 

 

       После тренировок из нас создали сборную команду Якутской АССР и отправили на первенство Сибири и Дальнего Востока на 1,5 месяца в Красноярск (один месяц ушел на подготовительные тренировки и полмесяца проводились соревнования). На первом же соревновании – слаломе-гиганте среди девушек – произошла сенсация. Наши девушки заняли 1-е, 2-е и 4-е места из 65 участниц со всей Сибири и Дальнего Востока.  По сумме выступлений во всех дисциплинах мы заняли общее 7-е место среди 15 команд. А в следующем году в Южно-Сахалинске были уже третьими по Сибири и Дальнему Востоку.

 

                    Экспедиционный «отец» Иннокентий Вячеславович

 

       В экспедиции тогда была очень доброжелательная и деловая атмосфера. Начальник экспедиции Иннокентий Вячеславович Быков очень нас любил и считал всех своими «детьми». Он видел, в каких трудных условиях в далекой глухой тайге молодые геологи проводили полевые работы. Причем на некоторых участках горные работы продолжались и зимой. Работа была обязательной до температуры минус 47 градусов. При более низкой температуре разрешалось работы не проводить, а «актировать» с выплатой тарифной ставки. Рабочие называли такое положение «актер». А что это такое, я ощутил на себе.  Так, однажды перед Новым годом утром пришли мои рабочие и спрашивают: «Ну что, Мойсеич, сегодня «актер?»

      Я тоже чувствую, что мороз под 50 градусов, а может быть, и выше. Но говорю мужикам, что градусника у меня нет, так что – на их усмотрение: если хотят работать (а при сдельной системе оплаты труда по объему выполненных работ им это выгодно), то пусть идут на свои канавы и продолжают работать. А если не хотят, то я регистрирую «актер». Рабочие пошли работать на канавы, и я – с ними. Правда, как на грех, в это время болел наш взрывник, и я уже две недели работал еще и взрывником (соответствующее удостоверение у меня было). Так и в этот день, когда рабочие закончили бурить, я подготовил всё к взрыванию и велел им уходить. Они ушли по колено в снегу, след в след, и встали за деревья, чтобы их не пришибли летящие после взрыва камни. После того, как рабочие ушли, я поджег огнепроводный шнур, быстро двинулся по их следам и тоже встал за дерево. После этого грянул взрыв, и когда камни пролетели, я обнаружил, что буквально за две минуты быстрой ходьбы отморозил половину лица. Вот что такое мороз под 50 градусов!

 

       Иннокентий Вячеславович относился к нам по-отечески и всячески поддерживал. По его инициативе экспедиция построила для нас небольшой поселок на окраине города Алдана и обеспечила всех хорошими квартирами. В этих домах мы, молодые геологи, жили дружно, ходили друг к другу в гости и активно общались. Один молодой геофизик в нашем доме повесил во всех квартирах радио-репродукторы и подключил их к своему  магнитофону. Вечером после работы он приходил домой и сразу включал во все квартиры магнитофонные записи песен Булата Окуджавы. И я тогда в очередной раз убедился, что Окуджава не надоедает никогда, даже если его слушать каждый день.

 

       Приведу два примера поддержки молодых геологов со стороны Иннокентия Вячеславовича. Когда я собирался лететь с командой горнолыжников в Красноярск на первенство Сибири и Дальнего Востока, то узнал, что за время моей поездки в течение полутора месяцев я не буду (по существующему республиканскому законодательству) получать зарплату. Не лететь туда я не мог, так как кроме личного участия в соревнованиях я был еще тренером и капитаном команды. Но и терять зарплату не хотелось. Я пошел к Иннокентию Вячеславовичу и попросил его помочь.  Иннокентий Вячеславович спросил меня: «А кто тебя табелирует?» (это значит – отмечает дни твоей работы). Я ответил, что начальник партии. Тогда он сказал: «Передай ему, чтобы табелировал всё это время, а я проверю».

        Для повышения профессионального уровня молодых геологов Иннокентий Вячеславович пригласил известного специалиста профессора МГРИ Бориса Михайловича Роненсона прочитать нам лекции по передовым направлениям геологии. Надо сказать, что при чтении геологической литературы я давно выделил работы Б.М. Роненсона. Поэтому особенно важно было выслушать его лекции, задать вопросы и получить на них ответы. После первой лекции мой брат Валерий, который знал Б.М. Роненсона по институту, подошел к нему и представил меня: «Борис Михайлович, познакомьтесь, это мой брат Феликс». А тот ответил: «А мы уже знакомы. Он задал мне сегодня больше половины всех вопросов». Это знакомство с работами Б.М. Роненсона много дало нам, молодым геологам, и, как выяснилось позже, определило во многом мою последующую жизнь и работу.

                        

                 Выполнение производственного плана – святой долг

 

     Осенью 1961 года я вылетел с участка полевых работ на вертолете по делам в Алдан. И здесь узнал неприятную новость, которая волновала всю экспедицию. Оказывается, экспедиция не выполнила годовой производственный план по приросту разведанных запасов флогопита: не хватает еще 3000 тонн. А невыполнение плана грозит многими неприятностями. Во-первых, весь коллектив экспедиции будет лишен годовой премии. А во-вторых, могут быть и репрессии со стороны министерства и республиканских властей по отношению к руководству экспедиции. Так что надо было решать эту проблему. Я сказал руководству экспедиции, что на площади работ нашей геолого-поисковой партии у меня есть перспективный участок, на котором можно будет путем разведочных работ достаточно быстро получить необходимые дополнительные запасы флогопита. В руководстве экспедиции сказали, что для выполнения этой разведочной работы мне будет выделена группа из геодезиста и рабочих и чтобы я срочно прибыл на место для того, чтобы выручить экспедицию. Я подготовил всё к работе, пришел на аэродром, но выяснилось, что из-за плохой погоды (сильная метель) вертолеты не летают. А мне нужно было торопиться на участок, пока метель не накрыла всё снегом. Я прождал три дня и решил добираться до участка самостоятельно, пешком через тайгу. Предстояло пройти по тайге 150 километров. И я сделал это за три дня...

 

 

День первый

       Автобус из Алдана пришел в рудничный поселок Эмельджак в 12 часов дня. Мне необходимо было в этот день пройти 50 км до геологического поселка Каталах. Забросив на плечи рюкзак, я побежал по тропе по направлению к Каталаху. Ходить я умел быстро – по 6 км в час. Прошел километра три и вдруг увидел, что из полотна метели «вынырнули» две идущие навстречу фигуры: парень и девушка с молотками в руках – геологи. Парень подошел ко мне и сказал: «Здравствуй, Феликс!». Я ответил: «Здравствуй, но я тебя не знаю». Он ответил: «А я видел тебя на фотографии у Ларисы». Тогда я вспомнил, что мне говорили о том, что у моей сокурсницы по институту и хорошей подруги Ларисы Шестаковой появился жених. Так я познакомился с Юрой Миллером. Потом он стал известным геологом, доктором геолого-минералогических наук. Юрий спросил меня, куда это я так тороплюсь. Я сказал, что мне срочно нужно в поселок Малый Гон, где была база нашего геологического отряда. Юрий предупредил меня, что это безумие – в такую погоду идти через тайгу 150 километров. Но я сказал: «Так надо!» и побежал дальше. Как только стемнело, увидел вдали огни поселка Каталах. Вошел в палатку, где жили рабочие. В таких палатках с двойными стенками круглосуточно топили печи. Что касается гостей, то в тайге был такой порядок. Когда в палатку входил незнакомый человек, его никто не спрашивал, откуда он и куда идет. Сначала надо было его накормить. Так и в этом случае сидевший у раскаленной печи рабочий быстро бросил на сковородку тушенку из двух банок. И только когда ужин был съеден, он спросил, откуда я иду. Когда он узнал, что я вышел в 12 часов дня из Эмельджака, он с уважением отметил: «Ну, ходок ты отменный!». Действительно, 50 км я прошел за 8,5 часов. После этого меня уложили спать.

 

 

День второй

      Утром я спросил, как мне пройти следующие 50 км до поселка на берегу горной реки Большая Неакуя. Мне сказали, что дорогу знает конюх, который возит в этот поселок продукты. Когда я спросил конюха, как мне пройти в этот поселок, тот поднял руку и указал ладонью: «Вот так пойдешь!». Я удивился и спросил, как это я смогу по указанному ладонью направлению пройти 50 км через тайгу. Ведь, наверное, есть тропы, какие-то ориентиры и т.д.? Но конюх был поражен моей бестолковостью и сказал: «Ты что, дурак? Я же тебе показал – вот так пойдешь!». Пришлось двигаться на свой страх и риск. И вот километров через 20 я вышел к ручью Большой Дёс.  Начальник нашей партии мне говорил, что на ручье располагаются палатки геофизиков. Троих геофизиков он охарактеризовал так: «Один из них длинный и тощий, второй черный, как цыган, а третий всегда пьяный».

      Скоро я увидел палатку на крутом берегу ручья. Там действительно были геофизики. Устроились они неплохо. Под крутым склоном, наверху которого стояла палатка, находился большой разлив ручья, целое озеро. На это озеро садились утки. Когда геофизики слышали хлопанье их крыльев, они распахивали дверь палатки и стреляли этих уток. Тут же в озеро выпрыгивали две здоровенные собаки  и приносили геофизикам уток.  Поэтому, когда я вошел в палатку, геофизик, сидящий у раскаленной печки («черный, как цыган»), тут же бросил на сковородку выпотрошенную утку. В это время я рассмотрел второго геофизика («длинного и тощего»). Он стоял около недавно полученной из Москвы посылки – в ватных штанах, подпоясанных веревкой – и натягивал на свое тощее тело присланную в посылке рубашку. При этом он смачно приговаривал: «Ну, Галочка, прибарахлила чувака: рубашка-то с искоркой!» В это время в палатку вошел третий геофизик («всегда пьяный»). Он увидел около посылочного ящика пустую бутылку из-под водки, взревел, как медведь, бросился к бутылке, вылил в рот оставшиеся капли, а потом сказал коллегам на чистом русском языке, что он о них думает.

 

       По поводу пути в поселок Большая Неакуя мне сообщили, что туда идет тропа. Но через пять километров необходимо будет пересечь Алексеевские болота. Длина этих болот 70 км, а ширина в том месте, где я должен его переходить, составляет семь километров.  Подойдя к болоту, я столкнулся с огромной проблемой. Дело в том, что тропу через болото замело снегом так, что ее не было видно. И вот возник вопрос: как пройти семь километров через болото и снова выйти на тропу? Понятно, что если заблудишься на этом гигантском болоте, то вряд ли тебя быстро найдут (если найдут вообще). Но делать нечего – я двинулся через болото и точно вышел на тропу по ту сторону болота. По ней уже без проблем добрался до поселка (5 домиков) Большая Неакуя и постучался в первый дом. Здесь меня также сразу накормили и показали кровать. 

     

День третий

       Утром я вдруг обнаружил, что река Большая Неакуя, через которую я раньше спокойно переходил по камням, теперь, после таяния снегов, превратилась в мощный бурный поток. Конечно, перейти его уже было невозможно. Но у сопровождавшего меня из поселка Большая Неакуя геолога Александра была надувная лодка. Мы на ней переправились на противоположный берег. Тут я еще раз убедился, что значит роль случая. Если бы я не встретил Александра, переправа на тот берег была бы невозможна. Теперь же по тропе мы быстро дошли до базового поселка «Веселый». И здесь произошел казус. Дело в том, что когда в Алдане я сказал, что собираюсь лететь  на вертолете в поселок «Веселый», жена одного из геологов в этом поселке дала мне для него большую посылку (килограммов 10). Когда я пошел пешком, то не догадался отдать этой женщине посылку, чтобы она потом ее отправила с вертолетом. И вот этот геолог Виктор открыл при мне посылку и сказал с восторгом: «Ай да Надя! Прислала мне подписку «Советского спорта» за целый год!». Я был в шоке от того, что пришлось  тащить тяжеленный пакет с газетами 115 километров!

 

       Оставшиеся 35 км до моего поселка я летел как на крыльях. Если предыдущий путь всё время держал меня в нервном напряжении от опасности заблудиться и пропасть, то теперь я шел по знакомой тропе и мог внутренне расслабиться. И вот я подхожу к ручью Большой Гон. Буквально под ногами тропа круто обрывается вниз, в ущелье. Глубина ущелья 800 метров! Когда находишься в нём, кажется, что ты на Кавказе: кругом отвесные скалы, огромные водопады. Но это уже знакомые места. Я быстро спускаюсь вниз, к ручью, перехожу его по небольшому мостику и поднимаюсь на противоположный склон. Ещё 5 километров – и я уже в поселке Малый Гон. Дорожная цель достигнута! Итак, за 3 дня – 150 км через тайгу.

 

              Экстренная разведка месторождения флогопита Большой Гон

 

     Надо было спешить, пока склоны ущелья не завалило снегом и не начались сильные морозы. Поэтому рано утром мы с геодезистом и рабочими начали разведочные работы. Поскольку в скалах всё хорошо было видно, я за две недели провел разведку на флогопит. После этого составил детальную разведочную геологическую карту, провел обработку материалов и подсчитал запасы промышленного флогопита. Получилось, что запасы флогопита на этом месторождении составляют 5000 тонн. Это даже превышало задание, и моя любимая экспедиция смогла отчитаться о выполнении годового плана по разведанным запасам флогопита.

 

                                               Алдан – любовь моя

 

      Через три года работы в Тимптоно-Учурской экспедиции в 1964 году я поехал в отпуск в Москву. При этом решил так: если найду себе высококвалифицированного учителя в геологии, который возьмет меня на работу, то останусь в Москве. Если же не найду, то поеду обратно в Алдан, где мне так хорошо. И вот буквально на следующий день после приезда в Москву я зашел в родной МГРИ и в коридоре увидел Бориса Михайловича Роненсона. Он начал меня расспрашивать о делах в ТУГРЭ, а потом предложил мне должность начальника научно-исследовательской партии МГРИ, которая должна со следующего года работать на Алдане по договору с Тимптоно-Учурской экспедицией. Это был великолепный вариант. Во-первых, работать под руководством такого уникального человека и специалиста, как Б.М. Роненсон, это была моя мечта. Во-вторых, работать предстояло опять на флогопитовых объектах Алдана, где я уже многое знал и умел. И, в третьих, заказчиком моих работ была моя любимая Тимптоно-Учурская геологоразведочная экспедиция, в которой у меня было много друзей. Работы нашей научно-исследовательской экспедиции МГРИ на Алдане продолжались 25 лет. За это время по нашим рекомендациям были открыты 30 месторождений и промышленных тел флогопита, графита, полевошпатового сырья.

 

                                Новые поколения – другие настроения

 

     Уже в начале 70-х годов в разговоре со мной главный геолог Тимптоно-Учурской экспедиции сказал мне, что на работу в экспедицию приезжает уже совсем другая молодежь. Эти ребята в первую очередь спрашивают: сколько им будут платить, в каких квартирах будут жить, какие льготы у них будут по приобретению вещей? Главный геолог вспомнил, что мы такие вопросы не задавали, а интересовались только тем, где мы будем работать и когда начнутся работы. А вот ребята, родившиеся уже после окончания войны, были настроены по-другому. Наше романтическое поколение закончилось. На смену пришли прагматики. Я не хочу обсуждать, кто лучше – романтики или прагматики. Наверное, нужны и те, и другие. Просто я хотел зафиксировать факт существования нашего поколения, для которого главным было принести побольше пользы своей стране и своему народу. И нам этот настрой нравился.

 

                           «...Я внимаю восторженно сказкам земным...»

 

       В заключение хочу привести текст песни, написанной моим братом Валерием осенью 1961 года в нашем таежном поселке Малый Гон:

 

              В берег серого дня бьются снежные волны.

              Над прощаньем тайги кружит призрак зимы.

              Снежным шелестом строчек молчанье заполнив,

              Я внимаю восторженно сказкам земным.

 

                        Снова будут звенеть от мороза созвездья.

                        Снова ветхую печь раскалив докрасна,

                        Я продолжу по буквам далеких известий

                        Путешествовать молча в неведомых снах.

 

              Снова будут метели за месяцем месяц

              Выдувать наш немудрый таежный уют.

              Ну, затягивай, ветер, осеннюю песню,

              Я, пожалуй, тебе не спеша подпою!

  

      Именно так – «Я внимаю восторженно сказкам земным» – я назвал книгу о моем брате Валерии с его стихами и песнями.             

 

 

 

 





<< Назад | Прочтено: 306 | Автор: Ройзенман Ф.М. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы