Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Михаил Брегман 

 

ЭТАПЫ  ЖИЗНЕННОГО  ПУТИ

(Всё  нижеописаное  в  меньшей  степени – со  слов  третьих  лиц, 

а  в  основном всё,  мною  лично  пережитое  и  сохраненное  в  памяти)

 

 

Часть 6. ТУРКМЕНИЯ

б). Профессиональная деятельность


Итак, 20 сентября 1984 года я появился в Шатлыке. Апрель – после зимы, а сентябрь – после лета. Разница ощутимая. Первое мое впечатление – это финская (сухая) сауна. Кругом необъятные песчаные просторы, но это мне уже было знакомо. А что могло измениться, ведь я уже прибыл в конечную цель?

   

Наш поселок – центр газовой индустрии республики. На первом фото спереди  хорошо видно самое «помпезное» здание. Это наш «Отель*****». Он и предоставил мне первый приют. Описывать особо нечего, но я знал, куда ехал. Жили там 12-15 постояльцев, «понаехавших» из разных уголков широких просторов нашей необъятной Родины.

   

Забегая вперед, скажу: вечерами все собирались в общей комнате (холле), точили лясы, так как для этой работы были все условия. Должен отметить, что по характеру я человек любознательный, поэтому еще в Киеве выяснял всё, что было возможно. И об  этом не пожалел. Одним из вечерних прелестей нашего бытия были комары. Зная это  заранее и посоветовавшись в Киеве с бывалыми людьми, в аптеке еще до отъезда я прикупил канифоль. И с ее помощью эту напасть старался выкурить.

Конечно, это нужно было делать с осторожностью. Приходилось приспосабливаться.

После профилактики все рассаживались. У многих были вполне доступные по цене гранаты (не боевые – фрукты!), которые употреблялись вместо семечек. Все понимали, что это временно и постепенно искали и находили себе в поселке постоянное жилье.

   

Очень много было кавказцев. Но кроме людей, недавно приехавших, чеченцы, ингуши, армяне и другие уже многие годы постоянно жили в Туркмении. Условия жизни и работы были суровые, а в нашей отрасли они усугублялись, так как большинство поставленных задач – это масштабное строительство в пустыне в любое время и под открытым небом. Естественно, особенно тяжело было рабочему классу. Не всем, и по разным причинам к этому удавалось адаптироваться. Немного позднее, чем я, на должность начальника производственного отдела был приглашен из России опытный инженер средних лет, также знакомый с отраслью. Поэтому мы понимали друг друга без лишней суеты и работали в унисон. Но спустя несколько месяцев по личным обстоятельствам он нас покинул. По-моему, жена не захотела к нему приехать.

Вопрос непростой.

   

У меня тоже было подобное. Ведь Киев и Шатлык – города несколько разных статусов. Понятие «трудоголизм» (термин, обозначающий стремление человека чрезмерно трудиться, причем стремление, «выходящее за рамки естественного трудолюбия»), мне применять не хотелось бы, но приверженность к своей профессии и чувство ответственности за порученное дело у меня присутствовало. А в личной жизни это не всегда способствует гармонии.

   

Часть руководящего состава предпочитала жить в Мары. Но я это сразу отверг, так как мне оно не было нужно. В городах я достаточно пожил. А ежедневно преодолевать в оба конца по 30 км. расстояния – зачем? Тем более, что я подписал срочный договор,  и рано или поздно с чувством выполненного долга я бы всё равно оттуда уехал. Но  всё течет и всё меняется. Даже задумываться над тем, когда уезжать, не пришлось. Сама политическая обстановка всё расставила на свои места.

   

Союз пошел в разнос и породил анархию, волюнтаризм и вседозволенность. Туркмен как будто подменили. Появились темные руководящие и направляющие силы. Люди, с которыми ты работал, обучал их, а улыбка не сходила с их лиц, так изменились, что их было невозможно узнать. Тихие, спокойные, почитающие Аллаха, они озверели. Даже дошло до поджогов. Ведь Шатлык – это барачный поселок. По ассоциации вспомнилось басмачество. Но это больше касалось несколько других среднеазиатских регионов, т.е. Таджикистана и Узбекистана. В одном из них я тоже работал, о чём упоминал в  Части 2.  

   

По ассоциации вспомнил, как один близкий родственник, работавший фрезеровщиком самого высокого разряда и уехавший в Израиль, рассказал. Как хороший специалист, на работу он устроился сразу. С ним рядом работал один араб, по квалификации более низкого уровня. Родственник ему много помогал, и отношения у них были нормальные. Но в разговоре как-то он ему сказал: «Гриша, мы с тобой приятели, ты много для меня делаешь, и я это ценю. Но если мне поступит приказ тебя убить, я это сделаю».

   

Что-то подобное появилось и в Туркмении. Национализм открылся в полном расцвете. Но все-таки это было в более мягкой форме, а задача вытеснения «пришельцев» была поставлена. По своей сути, простые туркмены народ не избалованный, добродушный. Однако чинопочитание у них было заложено глубоко в крови.

   

Но это случилось гораздо позже. А пока я приехал работать. Правда, у меня всё складывалось более или менее, как и было намечено. С сентября 1984 по договору на три года я приступил к работе, а в середине 1987- го пролонгировал его еще на три  года. И кто знает, что было бы дальше, если бы не рухнул Союз! Но я все-таки был человек временный, поэтому жил в старом пос. Шатлык и ни на что не претендовал, а  летом 1990-го возвратился в г.Киев. Интересный и насыщенный работой шестилетний период жизни прошел без особых проблем и оставил приятные воспоминания. А пока бытовые вопросы в поселке предварительно были решены, пришло мое время знакомиться с производственной сферой деятельности.


Что такое в условиях сурового климата пустыни, буквально на голом месте создать и разместить крупный союзный трест, а также всю его вертикальную инфраструктуру. Задача эта была непростая. Нужно было сформировать аппарат треста, его руководство, отделы производственный и технический, плановый и финансово-экономический (в том числе и бухгалтерию), главного механика, труда и зарплаты, материально-технического и рабочего обеспечения, отдел кадров, службы техники безопасности и вспомогательных работ, МОП и пр. 


Для выполнения стоящих перед трестом производственных задач необходимы были следующие производственные подразделения (в основном – управления). Общестроительные генподрядные управления, отвечающие за весь комплекс выполненных работ субподрядчиков, такие, как землеройные, СУМ (спецмеханизации), СМУ (строительно-монтажные) и комплексные СМУ (специализированные трубопроводные, со сваркой и ее лабораторно-испытательным контролем, очисткой, изоляцией и укладкой плети трубы в траншею), а также участки энергетические, КИП и А (контрольно-измерительные приборы и автоматика). Кроме этого спец. АТП (автотранспортное предприятие), ОПТК (отдел производственно-технологической комплектации) и ОРС (отдел рабочего снабжения) – „Очень завидное место“. Каждое СУ и СМУ имело производственные участки во главе со старшим прорабом. Повторяю, специфика организации – это фронт работ в условиях жаркого и безводного климата на огромных площадях пустыни.                                       


Управляющий трестом, который ранее руководил одним из строительно-монтажных управлений нашего Главка, а мы друг друга знали, принял меня радушно, тем более, что только мы вдвоем имели солидный опыт работы именно в этой отрасли. Ряд руководителей разного уровня усиленно «предлагался» партией и администрацией  области. Одним заместителем управляющего (слава Богу, по общим вопросам) стал зять очень важной персоны. Еще несколько человек местного разлива также были внедрены в наши ряды. Службы УПТК и, особенно, ОРС, естественно, должны были находиться в «надежных» руках местного.

 

    Небольшое отступление.

По Киеву могу вспомнить, как руководители ряда подобных служб (и не только в нашей отрасли) после приобретения независимости и вседозволенности стали «уважаемыми людьми» настолько, что дух захватывало. Старшее поколение должно помнить притчу, показанную А. Райкиным. Кто у нас самый уважаемый работник? Это «зав.складом». А у этих людей в подчинении были не склад, а склады, сегодня замененные офшорами. Автомобильно-транспортное предприятие досталось самому крутому парню деревни. Некоторые строительные и монтажные управления попали в руки к чеченцам, но тут движение и назначение происходило по другим критериям, так как сомневаюсь, что партийные органы в эти назначения вмешивались. Но в целом кадровая политика не могла проводиться обособленно. Ведь присутствие как родственных, так и клановых связей у них всегда были, есть и будут. Они довольно устойчивые. И от этого не уйти. Где ни копни – сплошная родня.

 

Как я упоминал, на момент моего прибытия в поселке уже работал трест – «ветеран», и начал работать наш трест. Оба треста – союзного значения. И для выполнения стоящих задач в своем составе они имели необходимые подведомственные подразделения.

Трест «Шатлыкгазстрой» дислоцировался примерно в одном километре от поселка, и там же находились службы нашего госзаказчика «Туркменгазпрома СССР»  (работодатель).  Конечно, для контакта это было удобно.

Прошу не путать понятия «пром» и «строй». «Пром» выдает «Строю» рабочий заказ на строительство объекта и вместе с ним – проектно-сметную документацию. Выполнив необходимые строительно-монтажные работы, «строй» сдает объект в эксплуатацию заказчику – «Прому». Комиссией подписывается  двухсторонний акт сдачи-приемки.

 

    Лирическое отступление.

И «пром», и «строй» выполняют поставленные перед ними сложные задачи, но после их выполнения «пром» открывает краны-задвижки и подсчитывает всё, что накапало, а «строй», как правило, залечивает набитые шишки. Так что, возможно, выбрав свою профессию, я уже в самом начале пути ошибся адресом?

 

Но «Снявши голову, по волосам не плачут». Кстати, их уже давно нет. Еще на одном моменте хочу акцентировать внимание читателя. Если он помнит, ранее перечисляя ряд организации, я давал им следующие названия: «Миннефтегазстрой»,  «Главукрнефтегазстрой», «Главтуркменнефтегазстрой» пр. Главные управления, или  союзные Главки, по своим функциям могут быть более крупными или менее крупными. В любом случае их задачи – это комплексное строительство крупных объектов и в нефтяной, и в газовой промышленности. Каждая такая структура объединяет в себе тысячи, а иногда и десятки тысяч работающих. Заказчики – наши промышленные гиганты «Миннефтепром СССР», «Мингазпром СССР».

   

Задачами нижестоящих подведомственных подразделений было решение конкретных функциональных вопросов по выполнению комплекса строительно-монтажных работ с конечной целью сдачи заказчику объекта в эксплуатацию под ключ.

Дело в том, что в Туркмении запасы углеводородов сконцентрированы так, что богатейшие залежи газа расположены на юго-востоке ТССР (Марыйская область  – самые крупные запасы, а гораздо меньше – в Чарджоуской обл.).

 

На карте виден «Советабад». Так в мою бытность назвали этот поселок. Если не ошибаюсь то, по-моему, это месторождение по своим запасам к тому времени  занимало второе место в мире.

А залежи запасов нефтяных месторождений сосредоточены в северо-западной части Туркмении, а именно – в Красноводской области. Город Небит-Даг (нефтяная гора), как и всё вокруг, в 1999 году был переименован в Балканабад, является столицей нефтяной промышленности Туркмении.

И не удивительно. Этот район условно можно считать Прикаспием. А бакинская нефть разве не Каспий? В Небит-Даге много лет тому назад был создан первый строительный трест нашего министерства именно для того, чтобы получила развитие нефтяная промышленность.

   

Трест «Туркменнефтестрой» был солидным, твердо стоял на ногах, управляющий был опытным многолетним руководителем с момента его основания. Быт также был  налажен, и достижений в работе было достаточно. Текучесть кадров практически отсутствовала, в тресте было много ветеранов. По-моему, они коллективно приняли решение за счет прибыли организации ввести пенсионные надбавки, и люди такое отношение к себе оценили. Эту инициативу поддержал и профсоюз отрасли. Кроме этого, в тресте даже было свое завидное подсобное хозяйство. Наши тресты имели между собой контакты, по работе и я в нем неоднократно бывал. У них мне многое нравилось. Чувствовалась уверенность, стабильность, отсутствовала суета.


    Небольшое отступление.

Мне довольно тяжело писать эту статью. Прошло много лет. Стараясь описывать всё как можно точнее, я даже не уверен, что правильно назвал трест. Мои многочасовые попытки уточнять отдельные моменты с помощью интернета ни к чему не приводят. Большая часть переименована, а многое именно из хорошего прошлого  безвозвратно с носителей удалено. О тресте, который много лет был главной житницей Туркмении, невозможно найти ни слова. И всё правильно. Что могло быть раньше хорошего? И не могут быть все хорошие. Хорошим должен быть только один, способный сделать для народа всё в золоте и шоколаде, и только сейчас. Лепешку и чай народу обеспечат. Может, лепешка станет золотой, а чай превратится в горячий шоколад? Ведь простые люди к икре, омарам, устрицам и креветкам не особо привычны. Лучше бы где-нибудь раздобыть приличный мосол для шурпы...

 

Всего в Туркмении строительством объектов нефтяной и газовой промышленности постоянно занимались три треста – один в городе Небит-Даге (нефть) и два в пос. Шатлык (газ). И так как Шатлык – это газ, и я приехал работать туда же, то моим воспоминаниям будет уделено внимание в основном строительству объектов газовой промышленности. Поэтому и тресты были названы «Шатлыкгазстрой» и «Туркменгазстрой». Сделано это было осознанно. Думаю, теперь будет понятно, почему в названиях этих трестов нет корня «нефть».

Начну со старшего брата, треста «Шатлыкгазстрой». За годы работы трест имел по тем масштабам довольно приличное здание в котором располагались службы управления и даже был актовый зал, о котором я хочу рассказать. Дело в том, что на какой-то юбилей из Москвы к нам приехала большая концертная бригада, и в их числе – Ян Френкель, Надежда Кадышева и многие другие знаменитости. Концерт, а затем и личное общение для людей стало знаковым событием.

Работал трест стабильно, много занимался наземными объектами в районах открытых месторождений, создавая для них технологические комплексы. Наш же новый трест «Туркменгазстрой» начал обустраиваться на голом месте в самом поселке.

Естественно, аппарат треста пока разместился скромно, при этом ряд служб в нем вообще не помещался.

Я же со своей новой командой вполне прилично разместился. Должен заметить, что министерство комплектовало трест всем новым и необходимым, стараясь это решать без промедления. На служебные и бытовые цели, для размещения людей к нам поступили новые довольно приличные вагончики. Мы их установили по периметру и сделали замкнутую территорию треста. Не особо переживая, я поместил свою службу в двух вагончиках.

 

В первом слева – мой кабинет, а большая комната направо была предназначена для принятых в отдел сотрудников. В ней работали старший инженер, инженер и два  техника. Каждому из них персонально были поставлены конкретные задачи. К нашей службе, кроме главного и объемного вопроса обеспечения абсолютно всех подразделений проектно-сметной документацией, а также решения всех неувязок при ее рассмотрении и приемке, которых было предостаточно, еще и в ежедневной работе проблем хватало. Но это была только часть задач. О других буду стараться кратко и в доступных к пониманию выражениях с вами делиться.

За выполнение планов работ отвечала производственная служба, а вот за качество выполненных работ ответственность несли и мы. Как я уже упоминал, существующий трест больше специализировался на наземном промышленном строительстве, а наш трест был специально создан для выполнения комплексного линейного строительства магистральных газопроводов большой протяженности и диаметра. Диаметр 1420 мм  для этих целей использовался чаще всего.

И в плане качества нам подчинялась самостоятельная, но неотъемлемая в подобных организация ПИЛ (Полевая испытательная лаборатория). Она проводила проверку качества сварных соединений газопровода. Читатель наверняка понимает,  что самое уязвимое звено для протяженных газопроводов, по которым продукт перекачивается под высоким давлением – это качество сварных соединений. Кроме того нужно понять, что это Туркмения, бескрайняя пустыня, кругом всё открыто, жара до 50 – 55 градусов, работа с огнем, а люди – не верблюды. На севере «хорошо», но и на юге «не лучше».

Возможно, не совсем к месту, но я вспомнил притчу древнегреческого мудреца Эзопа. «Солнце и ветер».

Солнце и Ветер поспорили, кто сильнее, и Ветер сказал: «Я докажу, что сильнее. Видишь, там старик в плаще? Бьюсь об заклад, что смогу заставить его снять плащ быстрее, чем ты!». Солнце спряталось за тучу, а Ветер начал дуть всё сильнее и сильнее, пока не превратился почти в ураган. Но чем сильнее он дул, тем крепче закутывался старик в свой плащ. Наконец Ветер стих и прекратился; и тогда Солнце выглянуло из-за тучи и ласково улыбнулось путнику. Путник повеселел и снял плащ. И Солнце сказало Ветру: «Ласка и дружелюбие всегда сильнее ярости и силы. Кто больше повлиял на путника, остается открытым».


    Небольшое отступление.

Многие из нас, используя в своем быту природный газ, наверное, не задумываются, что в том виде, в котором он выходит из глубин земли, газ еще не готов к использованию как в промышленности, так и в быту. Но эта статья – не научный трактат, а описание на понятном языке для широкого круга читателей, поэтому попробую кратко разъяснить, что значит понятие «комплекс сооружений», так как это выражение я часто употребляю. Кроме этого, моя профессия не технолог по переработке газа, а строитель. Поэтому в этом вопросе мои познания неглубоки.

Так вот, прежде всего газ в земле может находиться на глубине до 1000 метров и более, под высоким давлением до 150 атмосфер и при высокой температуре. И его оттуда нужно добыть, а затем путем сложный технических и производственных решений обеспечить потребителя этим недорогим энергоносителем.

Но месторождения газа по его составу не идентичны, они отличаются друг от друга.

 Это: Чисто газовые месторождения.

Газоконденсатные месторождения.

Попутные газоконденсатные добавки при добыче нефти.

Природный газ – это сложная конгломерация с многочисленными сопутствующими ему компонентами. Правда, из всего сложного набора составляющих потребителю нужны, как правило, только углеводороды, все остальное – сопутствующее. Для этого  добытый на-гора газ нужно охладить, осушить, сепарировать и абсорбировать, удалив из него все лишние компоненты. Работа компрессорных станций на магистральных газопроводах – это трудный процесс нагнетания и сжатия газа. Главному механизму необходима помощь ряда вспомогательного оборудования. Компрессор должен быть оснащен системой охлаждения и смазки. Важно помнить, что перед транспортировкой сжатый газ необходимо отделить от масла и влаги и выполнить многое другое, чтобы,   кроме выдержки качества самого продукта, также не допустить возможных аварийных  ситуаций.

В итоге на конечной «станции» через сотни, иногда и тысячи километров качество газа должно отвечать всем параметрам.

Подробно останавливаться на технологических процессах, являющихся прерогативой заказчика, мне не следует по нескольким причинам: во-первых, статья описывает мои этапы жизненного пути, т. е. строительство. К технологии я имел косвенное отношение. Во-вторых, это отклонение от описания, намеченного заранее (хотя сам немного этим грешу), и, в-третьих, постоянно нужно думать об объеме статьи. Она не безразмерная. Но так как я «специалист широкого профиля», особенно сейчас, когда обязанностей у меня становится меньше, люблю периодически знакомиться с текущими событиями не только там, где живу, но и более широко. Три дня назад вышла программа Дмитрия Гордона (Журналист из Киева) с приглашенным гостем Витольдом Фокиным (Первый премьер-министр независимой Украины). Умные собеседники, интересный диалог. Но я об этом вспомнил, так как передача оказалась к месту. Вот что говорит о газе и сегодняшнем качестве продукта и прочее человек, в свое время управлявший 52-миллионной страной (сегодня – меньше 40 млн.). Начало об этом – с 38-й минуты видео. Образный пример о чайнике.   https://www.youtube.com/watch?v=-Tl6Y9wXhcI


Так в принципе несколькими фразами я показал то, на что в действительности уходят огромные средства и колоссальный человеческий труд. И главная цель – обеспечить высокое качество конечного продукта. Это сооружение наземных объектов, обеспечивающих функции, описанные выше. О линейном строительстве на большой территории магистральных трубопроводов (в большей степени газопроводов и в меньшей нефтепроводов) речь еще впереди.

Иллюстрируя свое описание прикрепленными фотографиями, замечу, что они разного качества. Во-первых, у них разные условия и время съемок, а во-вторых часть из этих фото сделана непосредственно на объектах «профессионалом-фотографом» – мною, а затем выполнялась камеральная обработка: проявление в бачке пленок, затемнение окон в комнате и печатание фотографий. Другие же сделаны в более позднее время и в других условиях.


Снова повторю: я не технолог. Сегодняшней молодежи то, что я пишу, покажется диким. Но время не стоит на месте. Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем в пос. Шатлык были приглашены работать еще два треста из Румынии. Один из них,  «РОМПЕТРОЛ», выполнял производственные задачи по изоляционным работам, а трест «АРКОМ» начал новое строительство жилья для переселения людей из бараков, не имеющих элементарных удобств. Наш поселок был построен справа от «автобана»  Мары – Шатлык, а с противоположной стороны, как и в большинстве случаев в пустыни, была неограниченная свободная территория. Там румынский трест и начал строить новый, гораздо более современный поселок. Раньше если люди, которым уезжать было некуда, желали остаться в Туркмении жить, годами стояли в очереди на получение жилья в гор. Мары. А теперь в новом поселке появились благоустроенные квартиры, и очередь на Мары упразднили.

 


Фото и воспоминание о новом поселке нашел в Интернете.

 

«Пусть годы проходят, Пусть время летит, Но нам забывать не надо, Что есть на карте страны Шатлык – любовь моя и отрада!!!» А вот и Н. А. Некрасов: «Жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе». Через 30 лет, вспоминая всё это, я чувствую ностальгию по тем годам.

Я родился и прожил большую часть жизни в таком мегаполисе, как Киев, но сегодня на практике, без политических новостей, не очень бы и вспоминал. А Шатлык и я, и жена, и дочь часто вспоминаем, хотя нам с женой в новом поселке жить не пришлось, а дочь несколько лет все-таки проучилась в новой школе.

Хочу заметить: создав новый трест с его вертикальной структурой для выполнения поставленных задач, Миннефтегазстрой начал укомплектовывать организацию всем необходимым. Это отечественная и зарубежная техника, в том числе автотранспорт различного назначения (КАМАЗы, КрАЗы, МАЗы-743 «Ураган», автобусы ПАЗЫ и пр.), а также тяжелая землеройная, грузоподъемная и специальная техника, как правило, из США, Японии, Германии (CATERPILLAR,  VERMEERTRENCHER,  КАТО и KOMATSU, LIEBHERR, и пр.). Вся техника была дорогостоящей. Поэтому «на авось» с ней работать было нельзя. Для устранения возникающих проблем ни одна кувалда не подходила. Так что работать на ней должны были только специалисты высокой квалификации. Но она стоила того, хотя подобрать специалистов было непросто. Условия работы сложные, но и заработная плата у них была достойная.

 

Итак, мы приступили к полномасштабной работе строительство магистралей для газа. И первое впечатление может показаться таким, что в трубопроводном строительстве нет ничего сложного. Копай траншею, сваривай и укладывай трубопровод! Но это далеко не так. Ведь нужно обеспечить прохождение нефти и газа по магистрали, так как сам по себе продукт по трубопроводу «шагать» не собирается!

   

К чему я это всё рассказываю? К тому, что сама магистраль требует к себе проведение немало технологических операций, но кроме этого, начиная от месторождения и далее по всей длине трассы, необходимо построить целый ряд довольно сложных наземных объектов, а именно насосных станций (нефть) и компрессорных станций (газ). Для того чтобы газ в трубе продвигался, ему нужно обеспечить высокое рабочее давление, т. е. компрессорными станциями поддерживать его 5,4–7,5 Мпа, а на более понятном языке – приблизительно 55 – 75 атмосфер.

   

К концу сентября 1984 г. производственные подразделения треста более или менее были созданы, в том числе и автотранспортное подразделение. Где-где, а в нём штат четко подобрали по национальному признаку. В то время и невооруженным глазом  было заметно высокое насыщение собственным автотранспортом местного населения. ГСМ дешевое, можно ездить. Быстрее, чем на верблюдах и ишаках. Лошадей у населения было не много.


Начинаем осваиваться. А в последнее воскресенье октября официально Советом Министров СССР был установлен праздник «Всесоюзный день автомобилиста». На своих рабочих столах мы обнаружили открытки с приглашением этот день отметить. Управляющий растерялся, не зная, как поступить. Коллектив практически незнакомый, мало ли чего... Решил со мной посоветоваться. Я его отговаривать не стал, сказал, что всё будет зависеть от того, как мы там себя покажем. Решили ехать. В назначенное время к нам в машину садится проводник, так как без этого нельзя и мы отправляемся только одному ему ведомым путем. Бездорожье. Перед глазами море песка. Ползем на песчаный бархан и переваливаемся через него. И это всё часто повторяется. Но, наконец, выезжаем на песчаную поляну.Там уже суетятся люди. На песке растянуты рулоны крафт-бумаги, поодаль стоит автоцистерна с водой и в основном возле нее копошатся те, кому поручено всё это организовать. Фургон с продуктами, овощами, фруктами и всё остальное, как положено. Среди приглашенных гостей – VIP-персоны местного разлива, прокурор и начальник милиции, главврач района, пожарный и другие. Все угощения со своим колоритом, много разных блюд. Лепешки (хлеб), шашлыки и плов, жареное мясо (баранина), зеленый чай (кок-чай), чал (наша ряженка, правда, из верблюжьего молока), фрукты и т. д. Всё свежее и очень вкусное.

Но немного позднее появляется нечто. Это их кульминация. Группа людей во главе с шефом несут что-то, похожее на большую сковороду. Ее диаметр был больше метра.  А в ней на открытом огне было приготовлено блюдо человек на 25-30. Тогда для меня это был вкуснейший пирог с мясом, так как я других названий пока еще не знал. А это оказалось их козырное национальное блюдо «ФИТЧИ». И колдовали над этим блюдом специалисты, которых учила сама жизнь. Со всей ответственностью за оказанное им доверие они приготовили уникальное угощение. Во-первых, угостили немало гостей и,  во-вторых, послевкусие запомнилось надолго.

Вспомнил, как в свое время пел Кола Бельды о своем, и мне захотелось о своем:

«Едем, едем, мы в жару,

По пескам сыпучим,

То ползем мы на бархан,

То летим, как с кручи.

За спиной кружит песок,

Мелкий, но колючий,

На верблюде хорошо.

На текинце хорошо,

И ишак ничего,

Но в машине лучше!».

   

Это значит, что праздники хорошо, но работать НУЖНО. Какие объекты в будущем нам предстояло сооружать, частично выше в картинках я уже показал, хотя и без линейной части, т. е. трубопроводной. На ней я остановлюсь немного позднее.

 

    Небольшое отступление.

Хочу заметить, что нам казалось, что мы находимся мы от цивилизации очень далеко и «доставать» нас сверху будет непросто. Много лет проработав в Киеве, практически рядом с Москвой, мне постоянно приходилось ощущать ее влияние. Но в конце XIX века связь с помощью голубей канула в лету. И уже начали вводиться РЛ –беспроводные радиорелейные линии, а также повсеместно строились ЛС – линейная проводная связь с усовершенствованием ее в волоконно-оптическую систему. Удаленность от центра уже не стала помехой. В министерстве была создана студия для проведения селекторных совещаний, и находящиеся в ней могли вести и прямой диалог, и перекрестный контакт с самыми отдаленными подразделениями отрасли.

Поэтому если не ежедневно, то по 2-3 раза в неделю вечерами данные мероприятия проводились. И как в московской студии во главе с министром активно участвовали члены коллегии, так и на местах руководители собирали вокруг себя специалистов. Должен заметить, что эти вечерние посиделки были гораздо серьезнее, чем то, что нам ежедневно приходилось выполнять. На память приходило любимое выражение КПСС «организационные выводы», и они могли коснуться каждого. Так что адреналина, даже без приема допинга, всем хватало. «И от этого не спрятаться, не скрыться, даже ночью иногда планерка снится» – Раймонд  Паулс.


 

Первый наш объект – это участок газопровода большого диаметра от месторождения до главных ниток уже эксплуатирующийся, но не на полной нагрузке, многокилометровый магистральный газопровод Средняя Азия – Центр. Оговорюсь, чтобы не повторяться. Газопроводы мы строили только большого диаметра – 1420 мм. На строительство этого объекта по команде «сверху» из Грузии для этой цели нам была направлена комплексная бригада специалистов. Работа началась высокими темпами, и мы успели построить приличный участок. Но пришло время проводить проверку качества сварных соединений трубопровода. И вот – первая неприятность. Главный вопрос обеспечения безопасности действующего газопровода – это качество стыков по всей длине трассы. Оно было сделано на низком уровне, с нарушениями  СНиП.

Перейду к более конкретным вопросам, которыми занималась моя служба. Любое строительство, как новое, так и вторичное, должно начинаться с оформления договора между заказчиком (система Мингазпрома) и подрядчиком (система Миннефтегазстроя), т.е. нами. 

Повторяю: умышленно упускаю еще одного заказчика (Миннефтепром), так как для этой отрасли наш трест выполнял работу в небольших объемах, но по одному построенному нами магистральному нефтепроводу у меня будет подробное описание, так как именно он привлек к себе особое внимание.  

Но вот договор заключен, сроки начала и конца строительства установлены, и нужно в деталях разбираться, как стоящие перед нами задачи выполнять.

Для того, чтобы это понять, необходимо получить полный комплект проектно-сметной документации. Что это такое, попробую более детально, но кратко и доходчиво пояснить, так как именно это было основной работой моего отдела. Замечу, что на серьезный объект проектную документацию и сметно-финансовый расчет  можно было измерять кубометрами, а на вес – если не в тоннах, то в сотнях кикограммов уж точно (бумага – субстанция не легкая).

Если читатель помнит, ранее я упомянул, что однажды на коллегии министерства в Москве по тюменскому региону один руководитель в зале сказал, что у них стройка идет полным ходом, а проектная документация еще не укомплектована. Ему был дан ответ, что и в этих условиях нужно уметь строить, и при отсутствии документации. И  мы без документации сложные объекты строить не умели. И это нормально.

Но практически везде проектные институты, одни сильнее, другие слабее, но одной и той же болезнью болели. Это задержки с проектированием, а затем аврал на «хип-хап».

В каком виде приходила документация, очень сложно описать. В Средней Азии нашу отрасль обслуживал институт в Ташкенте (Узбекистан). Он тоже хронически болел без какой-либо ремиссии. По нормальной схеме весь проект должен начинаться с главного перечня (по-простому, списка списков). Это комплексный документ, в котором собраны списки для каждой отдельной организации с ее узкопрофильными обязанностями. Но это только списки, как оглавление книги. А каждый список должен быть укомплектован полным объемом технической документации и не по одному экземпляру.

Представьте себе автономное строительно-монтажное управление. Его начальник и главный инженер должны иметь по одному комплекту? Начальники участков должны иметь по комплекту? Прораб и исполнители должны иметь по комплекту? Речь идет о количестве экземпляров техдокументации лишь на один объект. И это только для одного субподрядного подразделения, с определенными функциями. Но на этом же объекте есть и общестроительная (генеральный подрядчик) организация, землеройная организация, а также ряд специализированных организаций (механизация, энергетика, КИП и А, автотранспортнае и т. д.). И весь процесс обеспечения стройки проектом, да и сметой, должен быть в том же порядке. Сметно-финансовый расчет позволяет вести стратегию денежного обеспечения организации, а также банально способствует низам контролировать выполнение работ и начисление за них заработной платы. Замечу, чтохорошие бригадиры в этих вопросах были доки.

Еще добавлю, что чертежи не лежат под стеклом, а сразу в любую погоду передаются на производственные площадки. И тут также нужна поправка на их выносливость. Это я пытаюсь нарисовать реальную картину. Ведь на мне и на моих «девочках» лежит вся ответственность за обеспечение строительства документацией. Что делать, как быть, если документация не комплектная и низкого качества?  Отдельные чертежи, а порой и целые комплекты их отсутствуют. А если отсутствует «список списков», то вообще очень сложно разобраться, какие группы чертежей куда направлять. Так что рутинной работы всегда хватало. А могло бы и не быть... Еще в мостостроении старый опытный наставник, без академий освоивший свою профессию, любил мне, юноше, частенько повторять выражение «расхлябанность, разболтанность». Запомнил.

Так что эту сложную минорную часть описания хочу остановить. Для людей моего поколения нужно уже что-нибудь более мажорное. А читающей молодежи скажу, что вы приблизись к пониманию данных процессов и при желании свои знания можете углубить, а, возможно, и использовать. Только не в Туркмении. Не пустят. Руководство страны считает, что наша бескорыстная помощь дала им возможность вырастить свои кадры и им никто посторонний уже не нужен, тем более мыслящий. Прошу у читателя извинения за столь утомительный фрагмент.


Как и обещал выше, перехожу к описанию основной нашей работы – строительства магистральных газопроводов большой протяженности и большого диаметра. Условно считаем, что необходимой документацией все обеспечены. Геодезисты прокладывают трассу трубопровода.

 

Затем выходит на «зачистку» управление механизации, а это мощные роторные многоковшовые и одноковшовые экскаваторы, бульдозеры и другое машины для рытья и засыпки траншеи (фото показаны выше) и очень редко (пустыня!) для рекультивации земель. (1-й этап).

Далее для подвозки и раскладки вдоль трассы как отдельных 12-метровых труб,


так и 36-метровых плетей, сваренных вдали от трассы в стационарных условиях,

(правда, это бывало нечасто), появляется специальный авотранспорт.

   

Далее поступает оборудование для соединения и центровки труб, то есть их подготовки для сварки стыков труб и выполнения самой сварки в единую магистраль трубопровода.

 

Еще раз хочу обратить внимание на качество фотографий. Менее качественные – мои. А в Интернете снимки подобраны красиво, ведь технология в этой сфере постоянно совершенствовалась, да и прошло уже более 30 лет. Удивляюсь, почему трубы и плети до сих пор не прибывают на трассу в «упаковочной таре». На моих фотографиях видно всё без прикрас, но поставленные задачи нами выполнялись.

В отношении сварки показан самый примитивный ручной метод, но в этом вопросе, в основном благодаря близкому мне институту электросварки им. Е. О. Патона, широкое  распространение получили многие более совершенные и производительные способы электросварки и не только трубопроводов.

После этого поступает спецоборудование и идет процесс подготовки трубопровода под изоляционные работы (очистка его и изоляция), а также проведение работ по защите трубопровода от вредных токов Фуко. (2-й этап).

Далее высаживается мощный «десант» трубоукладочной техники (колонна) и весь ряд специального оборудования (частично смотреть фото выше). После чего постепенно формируется  многокилометровая магистральная трасса.

  

Затем эта колонна укладывает плеть в траншею, постепенно перемещаясь вдоль нее. После чего она засыпается «лопатками» бульдозеров, показаных на фото выше, под роторными траншейными экскаваторами  (3-й этап).

Весь большой, сложный, трудоемкий процесс можно описать краткими фрагментами. Но это в идеале. В сыпучих горячих песках роется траншея нужной глубины, ширины и длины, к ней спецмашинами доставляются 12-метровые трубы или 36-метровые плети и раскладываются вдоль трассы. Затем их сваривают в непрерывную плеть, очищают и изолируют, после чего укладывают в траншею и ее засыпают. В конце участка – бонус.

Магистраль готова. Как говорят в кулинарии, «приятного аппетита!» НО... Представим себе на минуточку, что в сыпучих песках вырыта довольно глубокая и не очень широкая длиною с километр траншея. С трубами идет работа. А в это время начал дуть ветер «АФГАНЕЦ» со скоростью 15 м/сек. - наш «кормилец», названный так в простонародье. У нас всех была установлена надбавка к зарплате 70%. За что? А за то, что в эти периоды трудно было найти на себе место, где не было бы горячего, мелкого и колючего песка. При этом безводная зона!

Я из Киева всем привез так называемые штормовки. Кто забыл, что это – поясню. Специальная верхняя рабочая одежда из плотного водоотталкивающего брезента, как правило, с капюшоном. Она предназначалась для лиц суровых профессий (рыбаков, полярников). Но в продаже были подобные куртки, удобные для случаев ненастной  погоды, легкие, из защитной плотной ткани и тоже назывались штормовками. Они были на молнии, а капюшон давал возможность закрывать лицо. Ими и спасались. Летом в них было не очень приятно. Руководству, инженерно-техническим работникам и служащим было как-то легче, а что говорить о рабочих строителях на трассе?! Но я немного отвлекся.

Мы говорили о траншее. И вот «афганец» подготовленную траншею без экскаваторов полностью засыпает.

И если в любых технических неполадках, которые бывали в суровых условиях работы, присутствует человеческий фактор и на него можно как-то влиять, то на природные катаклизмы наука противоядия еще не придумала. Эта песня славная, начинай сначала. Но задача еще более усложнялась. Причина в том, что и кромки траншеи, и колея от гусениц бульдозера частично также были разрушены. В итоге на месте прохождения газопровода, кроме опознавательных знаков, не было видно ничего, и только компрессорные станции для повышения давления сжатия газа при его добыче и транспортировке, напоминали о себе.

 

По виду работы КС (компрессорные станции) делят на «Дожимные» (головные) и «Линейные». Первоедля повышения давления добытого газа до расчетного на газопроводе, а второе для компенсации потерь давления газа на предшествующем участке. Они устанавливаются по трассе через каждые 90-150 км. газопровода.

Все строительно-монтажные работы как линейные (магистральные трубопроводы) и наземные сооружения проводились в сложных климатических условиях. Представьте себе раскаленные пески, трубы большого диаметра, к которым без специальных перчаток невозможно прикоснуться, и электросварщиков, соединяющих трубы в сплошную плеть. И все эти люди – высококлассные специалисты. Сварка трубопроводов высокого давления – очень ответственная работа, а качество швов проверяется радиационными методами контроля. Естественно, все они на сдельной оплате труда.

 

    Небольшое отступление.

Перестроечные годы. Самое скромное определение этого процесса, извините, –«бардак». Отменяется вертикальная отчетность снизу вверх. Кто не разбирается в этом – рады. Меньше писать бумаг. Но есть бумаги ненужные, а есть нужные, даже очень. Я раньше уже писал, что наше управление треста находилось в поселке Шатлык, размещались службы в трёх бараках и вагончиках. И вот ночью в тресте загорается барак. И как раз тот, где хранились многие документы. Сгорают документы, связанные с оплатой труда коллектива. Это ужас. Если инженерный состав был на твердых и известных окладах (правда, и здесь было не всё в ажуре – премии), так что говорить о рабочих, у которых система нарядов и каждый месяц, как правило, зарплаты разные! В прошлом, было бы обращение в вышестоящую организацию, и по отчетам можно было всё восстановить. А что нам делать? И мне пришлось в эту проблему с головой окунуться, так как многие рабочие обращались именно ко мне за помощью, а я им не мог смотреть в глаза. Да и больше у нас в тресте (кроме управляющего) не было людей, прошедших жизненную практику, как я. И мне кое-что удалось, так как я сумел ухватиться за тонкую ниточку. В Мары был областной банк. Управляющим в нем был адекватный русский человек, и я его знал. А банки сумели удержать какой-то более или менее стройный порядок. Поняв, что произошло, нарушая установленный порядок, он разрешил мне работать в архиве. И тут еще одна непредвиденная проблема. Я где-то писал, что после мостов, я получил осложнение на органы дыхания. И я для работы спускаюсь в архив банка г. Мары. Замечу, что это не Госархив СССР, в котором два раза в неделю пылесосят и ионизируют воздух. Боюсь, что кроме постоянных архивариусов (грызунов) в те апартаменты, куда я попал, наверное, очень редко кто-то заходит. Но невзирая на вышесказанное, было ясно, что вопрос серьезный и оставить его на произвол судьбы нельзя. Мне удалось восстановить немалое количество платежных ведомостей, и это многим помогло. Ведь банк выдает деньги на зарплату согласно бухгалтерским данным.

 

Закончу описание строительства объектов газовой промышленности  воспоминанием исторических фактов. О строительстве нефтяных объектов – ниже. Началось всё с города Саратова. Именно здесь, близ поселка Елшанка в 1941 году впервые в СССР была пробурена первая газовая скважина и построен первый магистральный газопровод. Затем появились крупные среднеазиатские месторождения Узбекской ССР (Газ-Очак), Туркменской ССР (Советабад), Казахской  ССР (Тенгиз) др. Общие запасы предопределили концентрацию всего энергоресурса в единую систему газопроводов «Средняя Азия – Центр». Наряду с северными потоками, являясь ветераном газового обеспечения страны, он и в настоящее время один из главных транспортных путей, объединивший города Туркменистана, Узбекистана,  Казахстана и России и поставляющий газ в страны СНГ и Евросоюз. И это при том, что первая очередь начала действовать в 1967 году, правда, на то время он был самым крупным газопроводом мира.

За годы строительства и эксплуатации его многониточная линейная часть составила 5000 км, а транспортировка газа достигла до 80 млрд. куб. м./год. В настоящее время газопровод «Средняя Азия — Центр» представляет собой сложную и разветвленную транснациональную сеть трубопроводов с многоуровневой системой управления и контроля. Даже сегодня в Топ-10 самых протяженных газопроводов мира «Средняя Азия–Центр – на третьем место. А в городе Саратове (родоначальнике отрасли) был выполнен и открыт посвященный этому газопроводу комплексный мемориал в связи с тем, что в нем впервые была пробурена скважина, давшая выход на поверхность газа. Поэтому мемориал символизирует буровую вышку, как посвящение Москве. Остальная часть, включая и заслуживающий внимания фрагмент справа, который смонтирован из ряда фланцев и задвижек, используемых при добыче и транспортировке по трубе продукта, посвящена газопроводу «Средняя Азия–Центр».

Как я упоминал, основные месторождения газа были найдены на юге и юго-востоке, из них крупнейшее – Советабад (Серхетабад), Марыйская области (Марыйский велаят) рядом с г. Кушкой и менее крупное в – Чарджоуской области (Лебапский велаят). А месторождения нефти были расположены на северо-западе, в Красноводской области  (Балканский велаят).

И рядом находился г. Небит-Даг (Балканабат), по праву считавшийся нефтяной столицей Туркмении. В нём много лет работал наш отраслевой трест «Туркменнефтестрой» и со всеми задачами справлялся. О нём я уже подробно писал. И всё это видно вверху, на карте. Добытая нефть по трубам шла на побережье Каспийского моря в г. Красноводск (Туркменбаши). Там был нефтеперерабатывающий заводской комплекс, выпускающий большой ассортимент нефтепродуктов и снабжая потребителей необходимыми энергоносителями.

Но оказалось, что и нам пришлось столкнуться (и крепко!) со строительством одного объекта нефтяной промышленности. Дальше станет понятна причина, почему нашему тресту поручили сооружение магистрального нефтепровода.


На территории Чарджоуской области (Лебапский велаят) Туркмении, в г. Нефтезаводск (Сейди), рядом с Амударьей, только недавно был построен нефтеперерабатывающий завод уже для экспортируемой нефти.

Но производственные мощности его не были полностью загружены из-за нехватки сырья. Совет Министров СССР принимает решение объем подачи нефти на завод увеличить. А для этого ее нужно где-то взять и доставить по назначению. Но ведь это тысячи тонн продукта! Без сооружения нефтепровода – никак.          

А предыстория такова. Дело в том, что эта нефть добывалась в Западной Сибири, в тюменском регионе, в основном на месторождении «Самотлор». Но затем ее ожидал многокилометровый  путь (приблизительно 3600 км), проходивший вблизи городов Тобольск, Омск, (РСФСР), Павлодар, Чимкент (Казахская ССР), Самарканд , Карши (Узбекская ССР), пересечение реки Сырдарья, а затем и Амударья. И после этого нефть должна была попасть на конечный пункт, т. е. завод, указанный выше.

 

    Вот сухие слова хроники из прессы того периода.

В 1988 году построили магистральный нефтепровод Чимкент–Чарджоу, являвшийся продолжением нефтепровода Павлодар–Чимкент, для транспорта сибирской нефти на Чарджоуский НПЗ. Диаметр его 720 мм, а общая протяженность 700 км. Из них 294 км проходили по территории Казахстана, 471 км – по территории Узбекистана и 35 км – по Туркмении.

Но эта хроника появилась значительно позднее.

Но мы видим, что протяженность данного магистрального нефтепровода значительно большая, а вот от Чимкента до Нефтезаводска (Сайди, не Чарджоу), было плюс-минус  700 км, и их предстояло преодолеть нам и казахам, так как узбеки в этом участия не принимали, на их территории в основном работали мы. И хотя выше сказано, что нам определили «целых» 35 км., но это расстояние раз в десять занижено! От Чимкента до начала нашего участка – приблизительно 300 км. Наш участок до конечной цели был в полтора раза длиннее.

Мы получаем задание и приступаем к работе. Действительно, ведь основные работы по сооружению линейной части магистральных трубопроводов возлагались именно на наш трест. Так что – по голове и шапка.

В городе Павлодаре в 1978 году начал работать крупный нефтеперерабатывающий завод, получавший эту же нефть Западной Сибири. Для согласования ряда вопросов  я вылетел в Павлодар. Туда же приехали и казахские нефтестроители. Совместно мы определили место стыковки наших участков нефтепровода и ряд других вопросов.

Диаметр нефтепровода был по проекту 720 мм. По нефтепроводам это выше среднего. Но по сравнения с газовыми магистралями для нас эта задача была несложная.

Более или менее наступила ясность, техническую документация поступила, и мы доводим ее до всех, как положено. В пустыню выходит необходимая техника, и начинается непрерывный цикл работ по рытью траншеи, доставке труб, их выгрузка и раскладка вдоль трассы, сварка, очистка и изоляция, укладка и засыпка трубопровода. Всё идет своим ходом.

Продвигаемся с северо-востока на юго-запад. Геодезисты ось всей трассы полностью пробили, «застолбили», солнышко светило «яркое», ничто не сулило беды. Уже в бинокль видно Госграницу Узбекистана с Туркменией. Ось нашего трубопровода ведет кратчайшим путем к городу Нефтезаводск (Сейди). Кроме этого, на трассе в нужных местах для перекачки нефти необходимо было построить насосные станции, без чего трубопровод функционировать не мог. А это были серьезные наземные сооружения с комплексом сложных строительно-монтажных работ.

Но к этому мы уже были готовы, и все работы выполнялись по графику. Но вдруг как гром среди ясного неба от правительства Туркменской СССР приходит депеша. В ней сказано, что рабочий проект нефтепровода нужно перепроектировать и последний отрезок трассы по территории Узбекистана (порядка 35 км.) до границы с Туркменией  резко и срочно повернуть на юго-запад.

А причина вот в чём. На туркменской территории, вдоль Госграницы с Узбекистаном, в том числе и в пойме реки Амударьи, с юга на север площадью 49,5 тыс. га  сравнительно недавно был создан Амударьинский заповедник (о нём будет более подробно ниже). А проектом по территории Туркмении нам предусматривалось проложить около 35 км. трубопровода, в основном – по территории заповедника.

Поэтому на данном отрезке Амударью нам было предложено перейти трубопроводом за пределами заповедника в другом, совсем не подготовленном для этого месте. Чисто по-человечески я понимал: крупное строительство на территории заповедника – это нехорошо. Но дополнительные работы и затраты – тоже не очень приятная вещь. И тут началась полная неразбериха и даже какая-то растерянность.

Представьте себе на одну минутку, что для всех, и в том числе для нас, это значило? Нужно было сделать новое топографическое изучение трассы и ее разбивку, сделать новый маршрут сооружения нефтепровода. Где и как преодолеть водную преграду? И всё это не укладывалось в плановые сроки строительства и значительное увеличение стоимости строительства за счет дополнительных работ и удлинения трассы! Кроме этого, ни в одном документе это не было отражено. Актуальный сметно-финансовый расчет этого удорожания никто заранее предусмотреть не мог. А это означало, что в самый ответственный, заключительный период строительства наше финансирование закончится. Не хотелось действовать по поговорке «Они делают вид, что нам платят, а мы делаем вид, что работаем».

А впереди уже начала беспокоить одна из главных и трудных задач – преодоление реки Амударьи. Ведь мы движемся к ней с восточного берега, а город Нефтезаводск (Сейди) стоит на западном берегу. Свое начало река берет на юге, в горах Афганистана, пополняясь рессурсом от таяния снега, и пересекает Туркмению, Узбекистан, Казахстан и до самого Аральского моря.

Амударья, хоть и самая большая в Средней Азии, но ее рыхлые породы пустынных берегов не выдерживают натиска амударьинских стремнин, река постоянно меняет свое русло, размывая более всего правый берег и постоянно смещаясь к востоку. Этим создается необычная мутность амударьинской воды – в одном кубометре она содержит в среднем 3,6 кг. наносов, т.е. больше, чем знаменитый в этом отношении Нил. Особенно неистовой и разрушительной становится она в паводки, которых у нее два, так как Амударья смешанного снежно-ледниково-дождевого питания: первый — весенний, в апреле-мае, когда в низкогорьях тает снег и сразу проходят обильные весенние дожди; второй – летом, когда южное солнце плавит высокогорные снега и ледники. Нередко один паводок смыкается с другим, и тогда большая вода идет по реке 4-5 месяцев подряд.

В низовьях – рыболовство. От города Чарджоу (Туркменабад) река судоходная. И кроме городов вблизи расположен Амударьинский заповедник. А воды Амударьи полностью разбираются для орошения. Самый большой в мире канал – Каракумский – берёт воду из Амударьи и отбирает около 45 % её воды. Еще от Амударьи отходит Аму-Бухарский канал, который орошает территорию Узбекистана. Вдоль этих каналов и самой реки тянутся огромные поля хлопка и пшеницы (в Туркменистане). На реке построено много плотин (особенно в Таджикистане), которые вырабатывают электроэнергию для дальнейшего экспорта. С помощью орошения Узбекистан собирает около 10-20 % хлопка в мире. Из-за всего этого большую часть года река не доносит свои воды до моря, и все мы знаем, что море стремительно высыхает и превратилось в одну из самых крупных зон экологических бедствий в мире.

   

Но должен заметить, что в то время был СССР, а мы работали в Туркменской ССР, а не в стране Туркмения. И кто в те времена решал подобные вопросы, думаю, и описывать не нужно.

  

В Госстрое СССР (МОСКВА) под руководством его председателя, зам. председателя Совмина СССР Юрия Петровича Баталина – бывшего главного инженера-первого заместителя начальника «Главтюменнефтегазстроя», а затем и первого зам. министра нашего министерства – эти отраслевые проблемы были понятны как никому другому. После солидной школы освоения нефтегазового комплекса Западной Сибири и с огромным опытом практической работы ему не один раз приходилось решать непростые задачи государственного масштаба. Работая в Главке, бывая в Москве и Тюмени на некоторых мероприятиях, проводимых им, мне доводилось присутствовать. Он и Борис Евдокимович Щербина были высокие руководители,  оперативно и решительно действовавшие в любой обстановке. Поэтому когда случилась авария на Чернобыльской АЭС, возглавил чрезвычайный штаб по ее ликвидации Б. Е. Щербина. А когда появились проблемы у Б. Н. Ельцына, то он был назначен первым зам. Председателя Госстроя СССР, т. е. заместителем Ю. П. Баталина.

Итак, в Москве принято решение с вопросом нефтепровода разобраться непосредственно на месте в пустыне у г. Нефтезавоводска (Сейди), в Туркмении. Что тут началось! Такого десанта никто даже представить себе не мог!

 

    Небольшое отступление:

Управляющий трестом «Туркменгазстрой», о котором я писал, к описываемым событиям уже дела не имел. Проработав по договору трехгодичный срок, он уехал к себе на родину в г. Днепропетровск. Причину я не знаю, но думаю, что так срочно уехать в его первоначальные планы не входило. Тем более его жена тоже была очень хорошо трудоустроена. Видимо, какая-то причина появилась. И пара эпизодов пришли на память.

Среди прочего трест получил 20 новых КАМАЗов. Некоторое время машины не были загружены. И кому-то пришла идея направить их в пустыню на сбор саксаула. Это очень твердое дерево с высокой теплоотдачей, нужное в каждом туркменском доме.  Вот и начали это дерево собирать и продавать.

Как-то, даже не знаю, по какому поводу, управляющий треста пригласил к себе одного сборщика. Что собой представляет молодой необразованный сельский туркмен, я вам описать не смогу. Для него управляющий – как любому из нас президент или канцлер. Не знаю, о чём они говорили, но в конце разговора ему было сказано: «Собирая по пустыни саксаул, не забывайте и обо мне!». Услышав это, он чуть сознание не потерял.

Простой парень, ничего кроме верблюдов и баранов в своей жизни не видевший, мне об этом рассказывал, был этой фразой очень сильно удивлен и даже озадачен. Как такой человек мог с ним про это говорить! Кто он - и кто я? Кроме этого, я даже уверен, что к получению денег от продаж он вообще отношения не имел.

Еще один близкий человек работал рядовым бухгалтером материальных ценностей на группе основных средств в одной из многих организаций нашего поселка. И там у них была обнаружена крупная (!!) недостача. Ответчиками на суде были три человека, два из которых - руководящие работники этой организации и третий – зав. складом. Все туркмены. Сразу же забудьте образ зав. складом как уважаемого человека («подкованного»). Это совсем было не то. Молодой отец троих детей (по их меркам это мало) и по всем параметрам – на 100% полная копия сборщика саксаула. В доме кроме грязной и вытертой старой кошмы (катаная подстилка из грубой овечьей шерсти для лежания на полу) и самого примитивного скарба вообще ничего не было. Нищета во всей ее красе.

На работе держали для того, чтобы не глядя и беспрекословно подписывал документы на полученные товары, а на склад поступал только воздух. И это было неоднократно. Так как близкий мне человек, мною выше упомянутый, был на суде свидетелем, чтобы его морально поддержать, я тоже присутствовал на суде. Чтобы читатель не потратил много времени, перейду к приговору. Оба руководящие к ответственности привлечены не были. У одного умер родной брат, и он забрал себе его жену и детей. Это разрешено.

У второго была юбилейная медаль к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Сегодня, наоборот, могут за это не освободить, а посадить. Ну а третий бедолага  получил большой срок за растрату. А «олигарх» перебивался на лепешках и чае...


Во главе треста встал чеченец, который в свое время служил срочную службу в г. Мары и был водителем командира одной из воинских частей. По окончании службы остался в городе и начал работать в нашей отрасли. Замечу, лиц кавказской национальности у нас работало немало. Отдельные из них неплохо двигались по служебной лестнице, но каким образом – я не знаю. Вот горячая кровь у них действительно присутствовала. Я знал только одного из них, который обладал острым умом, компенсирующим ему небольшой опыт, так как он был еще молодым. Из вышеописанного становится ясным, что нашему новому управляющему трестом были не по плечу серьезные, порой сложные технические дискуссии, особенно с теми, кто прилетает из Москвы. К назначенному сроку в район прибытия высокой комиссии вызывается руководство и специалисты-проектировщики, заказчики, подрядчики, т. е. мы, строители. Наша группа отправляется в путь.

Без водителей нас было трое, но мы ехали на двух машинах. Управляющий и начальник производственного отдела впереди на ГАЗ-2410 «Волге», а я – с удовольствием за ними один, на советском  вездеходе УАЗ-469. Оба автомобиля были практически новые. Путь наш – примерно 350 км. Расчетное время в пути – 4,5 часа. Но начался коэффициент (что это, я уже упоминал). Это песочный ветер (не печенье!). Выехав в ночь, мы только к утру еле живые и «всего» за 11 часов (!!!) прибыли на место. Трудно поверить в то, что я сейчас опишу. К 10 утра в пустыне, недалеко от города Сейди, собралось не менее 100 автомашин. Съехались все те, кого приглашали,  и даже больше. Практически кроме своего высокого руководителя (начальника Главтуркменнефтегазстроя в Ашхабаде) люди друг друга не знали, и что ждет впереди – тоже не знали. С неба ждали прибытия высокого начальства. Периодически всей колонне поступала команда, что нужно передислоцироваться на юг или на север, но недалеко. Наконец в небе видим три вертолета, которые приземляются прямо в пустыне. Выходит Ю. П. Баталин, за ним несколько министров, у каждого – пара  заместителей и взвод экспертов, консультантов и всё, что положено. Приближаются к гостям только самые главные, а все остальные наблюдают на расстоянии. После традиционного рукопожатия и небольшого обмена мнениями принято решение более серьезно побеседовать в г. Чарджоу (Туркменабад). «Всего» 75 км от места встречи. Но автобан еще даже не проектировали. Начальство в вертолеты – и помахало ручками. А весь «караван» машин начал движение в указанном направлении. Пока еще живы, мы доползаем в Чарджоу и успеваем увидеть только то, что совещание уже окончено и начальство собирается в аэропорт г. Чарджоу, чтобы лететь в Ашхабад.

Город хоть и областной центр Туркмении, но аэропорт обслуживал только рейсы самолетов АН-2 и АН-24. А тут впервые у них приземлился ТУ-154. К нам в аэропорту подходит начальник нашего Главка И. А. Цой и управляющему треста дает команду: «Езжайте домой, немного приведите себя в порядок и утром нужно прибыть в Ашхабад». Подобное трудно понять, но управляющий трестом – руки по швам. Читатель помнит, как и сколько мы ехали на это свидание? А тут такая абракадабра...  Преодолеть это практически невозможно. Расстояние по туркменскому тракту от Чарджоу до Мары – 300 км., затем от Мары до Ашхабада – 470 км. Выполнив это указание, при этом без сна, мы бы появились в Ашхабаде только на третьи сутки. Вот чего-чего, а в Туркмении и без нас овощей хватало. По-моему, управляющий трестом (бывший водитель) так и не понял, что произошло, а просто потерял дар речи. Но, несмотря на горячую кавказскую кровь, возражать своему начальнику он не стал. Такая же ситуация возникла не только со строителями, но и со специалистами других ведомств.

 

    Небольшое отступление.

Много лет проработав в аппарате Главка в Киеве, как я уже писал, по роду службы мне приходилось не раз бывать в Москве. При оформлении в министерстве различных документов неоднократно бывал в высоких кабинетах, вплоть до уровня заместителя министра. А там задавались вопросы порой не самые простые. Скажу честно. Если бы я стоящие задачи не выполнял, то меня бы давно поменяли на кого-нибудь другого. Но пока не меняли. Поэтому опыт способствовал тому, что я уже привык не очень робеть перед высоким начальством.

 

А в данной ситуации, наверное, только начальник нашего туркменского главка бывал в Москве. Остальные решали вопросы непосредственно на своих рабочих местах. Я себя никогда агрессором не считал. А тут такая безумная команда... И я не выдержал. Подхожу к начальнику главка и ему говорю: «Ведь мы, при любом раскладе, физически к установленному сроку в Ашхабад прибыть не сможем.    Руководству без участия тех исполнителей, которые работают непосредственно на местах, отдельные конкретные проблемы решать очень сложно. Но разве комиссия из Москвы может столько ждать прибытия исполнителей? А в аэропорту для выполнения спецрейса ожидает самолет ТУ-154 пассажировместимостью более 150 человек, и имеющий салоны 1-го и 2-го класса. Поэтому самое рациональное, что можно предпринять, так это посадить на этот рейс всех, кого необходимо».

Наше местное высокое начальство, наверное, так было всем этим выведено из нормальной колеи, что тоже плохо соображало. А тут все поняли, что действительно это реальный выход, и при этом решении самолет будет загружен менее, чем на 50%. Инициатива одобрена. Мы отправили водителей домой. Думаю, так поступили и остальные. Все, кому нужно было присутствовать в Ашхабаде, довольно оперативно оккупировали 2-й класс самолета, и через час мы уже приземлились в городе.

Но на этом контакт с начальником главка у нас не закончился. Раньше я уже упоминал о повсеместной и хронической болезни тех лет. Это и в Москве, это и в Тюмени, это и в Туркмении. Можно продолжать до бесконечности. Постоянное отсутствие свободных мест в отелях. В Ашхабаде вечер, темно. Нас вместе с проектировщиками было 8 человек. Главк также имел свою небольшой ведомственный «отель» для приезжих. Но в ней тоже действовали общепринятые порядки. И только сам начальник главка, как хозяин, мог всё это нарушить. И мы снова к нему обратились, и он, видимо, впервые поехал с нами в гостиницу. Почему я это утверждаю, так это потому, что работники гостиницы даже не подозревали, кто к ним приехал, и сначала начался разговор как обычный для любых посетителей. Но наш нач. главка (кореец) был человеком жестким, и быстро всё поставил на свое место.   Мы поселились, с новыми знакомыми и далее ... сами понимаете, за знакомство...

Когда утром проснулись, поняли, что лучший выход для нас – свести счеты с жизнью. Разбудило нас заглянувшее в наши окна, уже высоко поднявшееся жаркое Солнце. Мы поняли всё и, выскочив молнией из гостиницы, поехали в Совмин ТССР. Ну, а там нас уже поджидал нач. главка, и мы по его лицу сразу поняли, что только правительственные стены дают нам отсрочку. И чтобы не откладывать в долгий ящик, скажу, что нам всем позднее досталось по полной программе. 

И пошел рутинный процесс по создавшейся ситуации на нефтепроводе. Прежде всего в районе г. Сейди, через р. Амударью уже был построен и функционировал мостовой переход (трасса по старому проекту). Его можно было использовать. А в новом месте даже не проводились изыскания. Плюс изменение проектно-сметной документации и значительное удлинение трубопровода, а также общее удорожание строительства. Увидев всё наяву и поняв ситуацию, Ю. П. Баталин вынес главный вердикт, как вещает коротко И. Губерман, «Какой на@ер заповедник!» и улетел в Москву. На месте без него было кому решать поставленные вопросы. Кроме официальных правительственных, довольно редких визитов, такого скопления высокопоставленных чиновников здесь не видели. По моему описанию может создаться впечатление, что возникшая ситуация как появилась, так через короткий промежуток времени и была стабилизирована. Но это не так. С момента получения с Совмина ТССР депеши об изменении трассы и до описанного периода прошло более полугода.


Рассмотрев подробнее данную фото-карту, можно лучше понять то, что я выше описал. Еще раз хочу заметить, что территория  Туркмении довольно большая (491 кв. км., тогда как, для сравнения, Германия – 357 кв. км.). На фото показана только часть одной области с центром Чарджоу. Для более полной картины лучше еще раз взглянуть на карту Туркмении выше.

А мы, находясь в растерянности, приостановили движение на трассе, и зная предлагаемое место стыковки основного трубопровода на левом берегу Амударьи с юга на север к городу Сейди, мы начали прокладывать 30-километровый участок. И успели построить. Забегая вперед, скажу. Не только построили, но и демонтировали его. Откопали трубы, затем использовали их в другом месте.

После этого начали утрясать отдельные проблемы, благо заказчики и проектировщики собрались в одном месте. Нам это было удобно. За несколько дней в Ашхабаде много проблем, связанных с обеспечением строительства и его финансирования, было снято.

 

    Небольшое отступление.

Сам Ашхабад – город уютный, центр красивый. В то время ощущался его неповторимый колорит. И мне он очень нравился. В сегодняшнем помпезном  строительстве города, думаю, национальный колорит его значительно утерян. Погода вечерами была великолепная, и мы все решили прогуляться. Проходим мимо театра оперы и балета. Предлагаю в театр заглянуть. Подходим к билетёрше с вопросом, а она нам предлагает тихонько зайти в зал просто бесплатно. Минут пять, как началась опера. В темном зале сидит человек 10-12, а на сцене – опера, и ее состав исполнителей довольно именитый (программку выдали). Сегодня утверждать не могу, но среди солистов были и народные артисты. В театре работали как оперная, так и балетная труппы.

В 1955 году он стал орденоносным. После 1975 г. фамилий певцов театра в интернете не найти. А в нём было три народных артиста СССР и четыре ТССР, восемь  заслуженных артистов ТССР. Солистов балета возглавляли два заслуженных артиста ТССР. И вот – открытые источники.  

Туркменский театр оперы и балета – государственный театр оперы и балета в Ашхабаде, основан в 1941 году. Носил имя туркменского поэта и философа Махтумкули. В 2001 г. Сапармурат Туркменбаши (Ниязов) упразднил балет, затем оперу. «Я не понимаю балет», – заметил он. – «Зачем он мне? …Нельзя привить туркменам любовь к балету, если у них в крови его нет». Вместо Туркменского театра оперы и балета был создан Национальный музыкально-драматический театр имени Махтумкули.

 

Пришло время возвращаться домой и продолжить строительство нефтепровода. Да и проблемы были. Климат Туркмении резко континентальный. При этом в пустынных центральных районах в дневное время жара может достигать +50° С, а после захода солнца быстро спадает до +14-18° С (нередки суточные колебания температур с амплитудой до 35 градусов). Человек ко всему привыкает, а вот трубопроводы никак не могут к этому привыкнуть. Поэтому прячутся в траншеи. А как быть с теми частями трубопровода (бомжами), которым нет места в траншее, так как им предназначено быть на поверхности, например, при надводном переходе водных преград?

Действующий нефтепровод испытывает большое количество различных нагрузок. Мы помним, что продукт по трубе может двигаться только при постоянной подкачке его насосными станциями. А это вибрация. О перепадах температуры уже упомянуто выше. При этом они довольно серьезные, приводящие к удлинению или укорочению трубы. Поэтому для компенсации сдвига трубы под влиянием большого числа всевозможных нагрузок различной направленности надземный трубопровод необходимо укладывать на специальные скользящие опоры, поддерживающие трубопроводную систему, при этом не препятствуя сдвигу труб и погашая вибрацию. Иногда применяют другой вид опор – катковые, хотя и реже, при изгибах трубы.

Но эти опоры – специальные. Их в туркменской кузнице не изготовишь. Поэтому нам их нужно было срочно где-то заказывать. Пришлось снова обращаться в Москву. Нас услышали. Ю. П. Баталин дал необходимое поручение министру тяжелого машиностроения с просьбой данные устройства вне очереди изготовить. Команда из министерства поступает на Челябинский механический завод. И наш представитель, зам. управляющего треста, летит в Челябинск.


«Перестройка», особенно у руководства, набирает темпы. Наш посланник три дня ждет аудиенции директора завода и, получив ее, слышит ответ: «Я это делать не буду». На стул к этой минуте он еще сесть не успел. На замечание о том, что у вас есть распоряжение министра – ответ: «Он обещал – пусть он и делает». С этим наш представитель и возвратился. У него, туркмена, думаю, первый раз в жизни была подобная командировка, и после нее от справедливого возмущения он еще долго восстанавливался. И снова Москва, но уже для них с оргвыводами. Все заказы были выполнены. Остальное – в хронике выше.

Недавно прочитал информацию о том, что в Великобритании крупный автомобильный концерн расширил свое производство и начал выпускать хорошее ПИВО!!! Концепция была следующая: «Чтобы водители пили полюбившееся им пиво  не перед поездкой, а после нее, наслаждаясь и вспоминая, на какой хорошей машине они ездили».

Вот и трест должен был немного отвлекаться для выполнения непрофильных работ.

Одной из них стал масложиркомбинат гор. Байрам-Али, изготавливающий хлопковое масло и вызывающий у нас ностальгию по обычному подсолнечному маслу. Когда я впервые там появился, это было зрелище не для слабонервных. Двухметровая желтовато-серого цвета паутина свисала с потолков повсюду. А что могло быть иначе, если еще не было города, только узловая станция, а по высочайшему указу Николая II  был построен и с 1903 года начал работать старейший комбинат по «выжимке» хлопка!

С этого момента масложировая промышленность специализируется на производстве растительного (хлопкового) масла и хозяйственного мыла. Хлопковое масло находит широкое использование, подобно многим растительным маслам, и в пищевой сфере, и в технической. Одна тонна семян хлопчатника в среднем дает 147 кг рафинированного масла, 400 кг жмыха, 20 кг пуха, 375 кг шелухи, 20 кг мыла.

Главное транспортное средство, которым доставляют хлопок из пустыни на комбинат, естественно, это корабли пустыни – верблюды. Ведь верблюду достаточно напиться один раз в неделю, а ест он тогда, когда ему дадут. Но туркмены верблюдов любят и жалеют, так как есть за что. Транспортировать на себе он может порядочную тяжесть (до 16 пудов), но при этом у него есть одна особенность: когда его вьючат, он ложится, но если он хотя бы на один фунт почувствует перегруз, что бы вы ни делали, он ни за что не поднимется с земли.

И мы начали объект осваивать. Если проект комплекса магистральных трубопроводов нам все-таки проектировал институт союзного подчинения, расположенный в Ташкенте, то этот проект был местного значения. Думаю, с этим всё в понятно. Еще меня удивил кабинет главного бухгалтера (кстати, были упорные слухи, что это должность срочная, до трех лет, затем место нужно было уступить следующему претенденту. Считалось, что это вполне достаточный срок  для того, чтобы ощутить себя уважаемым человеком). Так вот, в кабинете стоял огромных размеров и, думаю, огромного возраста стол, а на нём был прикрепленный бронзовый письменный прибор, по-моему, не на своем месте. Ему больше бы подошел зал этнографического музея. Только литой напильник для заточки карандашей чего стоил! Я спросил хозяина кабинета, как этот стол заносили, и он ответил, что пришлось найти лучших специалистов-краснодеревщиков, которые его разобрали, а затем в кабинете собрали. Должен заметить, что лучше построить на жаре в пустыне три комплексных магистральных трубопровода, чем реконструировать один подобный масложиркомбинат. Но деваться некуда.

И еще на одном непрофильном объекте, правда, более простом, нам было поручено поставить точку. Мы уже знаем, что Туркмения, и в том числе Марыйская область, имеет протяженную госграницу с Афганистаном. А что было с 1979 до 1989 года между СССР и Афганистаном – каждый, наверное, помнит. Мне неоднократно приходилось летать на АН-24 местными воздушными линиями по Туркменской АССР, и не только в Ашхабад. Пролетая над пустыней на небольшой высоте в песках можно было видеть части ПВО и самолеты-истребители, расположенные в необходимых местах для обеспечения надежной защиты неба.

А вот для тяжелой транспортной авиации вблизи границы условий базирования не было. Тресту «Шатлыкгазстрой» сверху поступает команда построить в поселке Серахс современный аэропорт, способный в случае необходимости обеспечить по воздуху переброску значительных ресурсов как в живой силе, так и в технике. Замечу:  место для строительства было выбрано удачно. Посмотреть выше на карту юга Туркмении – и всё станет понятно. На ней показаны Советабад и Кушка, а чуть выше у самой границы с Ираном и недалеко от границы с Афганистаном расположен упомянутый поселок Серахс.

Обычно гражданские аэропорты предусматривают большое количество наземных строений для пассажиров и обслуживающего рейсы персонала. В этом случае задачи были иные. Требовались надежные навигационные системы и взлетная полоса. Трест с этой задачей справился. Я в этом не участвовал, так как всё было выполнено перед созданием нашего треста. Но в 1989 году противостояние прекратилось, войска были выведены, и аэропорт потерял свою актуальность. Нам пришлось его консервировать. В этом вопросе было  немало бумажной волокиты. Во-первых, по схеме нужно пробурить ряд шпуров для определения толщины бетонной взлетной полосы. Затем сделать опись как наземных сооружений, так и оборудования, находящегося в них.

Естественно, там нас встречал начальник этого замороженного объекта. И с чего всё начинается? С дороги нужно перекусить. Для этого существуют бараны. Но у нас нет того отношения к этому ритуалу, как у коренных жителей. Мне всё было интересно. Мы вкусно покушали, но сам хозяин, человек не бедный, меня поразил тем, как тщательно объедал бараний мосол. Это показало его бережное отношение к подобной трапезе.

И еще у нас была порция адреналина. Мы сели в новые «Жигули» и поехали по взлетной полосе. Я подумал, что водитель хочет взлететь. О работе особо рассказывать нечего, всё выполнили, оформили все необходимые документы и передали их по назначению. Для более глубокого понимания описанного советую тем читателям, которым это интересно, обращаться к карте Туркмении, расположенной в начале подраздела «А».

Завершая описание этой части статьи о производственной деятельности, в дополнение хочу еще отметить следующее. За все эти годы, работая в Туркмении, сотни и тысячи рабочих и специалистов внесли свой огромный вклад в развитие ее промышленности, передавая свои опыт и знания коренному населению, ранее не имевшему этого. И пришло время, когда постепенно их можно вытеснять из страны, становиться независимыми и закрытыми, соревнуясь со странами-мировыми лидерами в области энергоресурсов по многим вопросам, в том числе и градостроительству. Благо эту землю Бог щедро одарил. И жаль, что сегодня, уже в отделившейся Туркмении, очень многое забыто.

Для читателей, которым интересно вышеизложенное, как частичное обобщение  была опубликовано в открытой печати интервью с человеком, который не понаслышке знал нефтегазовую отрасль, бывшим зам. Председателя Кабинета министров Туркменистана Назаром Суюновым.

https://republic.ru/posts/75707.


Как я уже ранее упоминал, в 1967 году, поменяв место работы и перейдя с Мостостроя в Главукрнефтегазстрой, мне пришлось помотаться по многим стройкам необъятного Союза, и непосредственно на объектах строительства и общаться с рабочими многих национальностей. Это были украинцы, русские, казахи,таджики, туркмены, татары, грузины, армяне, осетины, чеченцы, ингуши, дагестанцы, даргинцы, коми, уйгуры и др. Все они владели русским языком, а стиль работы всегда у них был похожий. Много шума, даже тогда, когда техника отдыхала. Лексикон общения, как правило, был выше нормального уровня, и в полном объеме насыщен нецензурными выражениями. Но на это никто даже внимания не обращал.

   

Сегодня в 20 метрах от моего окна строится дом. Я одним глазом всё это описываю, а вторым смотрю на стройку. Думаю, что непосредственно на объекте работают те же наши люди. Но они вынуждены соблюдать другой устав. Полная тишина, и я всё время думаю: где и когда они работают? Их не видно и не слышно! Но стены постепенно поднимаются всё выше и выше. Всё познается в сравнении...

 





<< Назад | Прочтено: 1059 | Автор: Брегман М. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы