Login

Passwort oder Login falsch

Geben Sie Ihre E-Mail an, die Sie bei der Registrierung angegeben haben und wir senden Ihnen ein neues Passwort zu.



 Mit dem Konto aus den sozialen Netzwerken


Zeitschrift "Partner"

Zeitschrift
Kultur >> Theater, Kino und TV
Partner №3 (198) 2014

Мейерхольд – великий реформатор театра

Грета Ионкис (Кёльн)

 

 

Европейский театр родился в Древней Греции в пору прекрасного детства человечества. Прорвавшись сквозь «веков завистливую даль», до нас дошли трагедии Эсхила, Софокла, Еврипида, комедии Аристофана. 2500-летняя история театра знала кризисы, падения и взлеты.


В России в начале ХХ века наряду с социальной произошла и театральная революция. Актерский театр, в котором бенефисы определяли пестрый репертуар, уступил место театру режиссерскому. В Москве – Станиславский, в Петербурге – Мейерхольд. Новое сценическое искусство было представлено также Михаилом Чеховым, Таировым и Вахтанговым.


Международный день театра, начиная с 1961 года, установлен 27 марта. Сегодня мы расскажем о всемирно известном режиссере-новаторе Мейерхольде.

 

Сценическая юность

Карл-Теодор-Казимир Мейерхольд родился в начале 1874 года в семье обрусевшего немецкого коммерсанта средней руки. Мальчиком он уже проявлял дар подражания и гимназистом с увлечением играл в любительских спектаклях. Накануне поступления в МГУ в 1895 г., где он год проучился на юридическом факультете, молодой человек крестился в православие и принял имя своего кумира писателя Гаршина – Всеволод.

 

Оказавшийся в Москве провинциал (родился и вырос в Пензе под знаком Лермонтова), он окунается с головой в театральную жизнь. Вечера он проводит то в Малом театре, где играют русские пьесы, то у Корша, где ставят чужестранцев – Уайльда, Гауптмана, Метерлинка, а то посещает Большой или филармонию и всё больше понимает, что сцена – его призвание и смысл жизни. В 1896 году он уже учится в театральном училище у Немировича-Данченко, одновременно выступает на сцене Пензенского народного театра и становится любимцем публики. Через два года он вместе с Книппер и Москвиным с отличием заканчивает училище. Немирович приглашает его в труппу Художественного театра, которым руководит Станиславский. За четыре сезона он сыграл 18 ролей, от буффонадных до трагических. Наибольшие удачи – Иван Грозный в «Смерти Иоанна Грозного» А. Толстого и Треплев в «Чайке» А.Чехова. Для него Треплев – тип нового русского художника. Когда герой говорит: «Нужны новые формы, а если их нет, ничего не нужно», – его устами говорит новое художественное поколение. Старый театр – рутина. Реализм вырождается в бытовое эпигонство, над которым одиноко возвышается Л.Н.Толстой с его «Властью тьмы». Чехов настолько расположился к Мейерхольду, что в «Трех сестрах» создал для него роль Тузенбаха.

 

Занимаясь актерской работой, Мейерхольд присматривался к режиссуре. Запали в душу слова Чехова: «Сцена требует известной условности!» Он пойдет этим путем. Станиславский почти сразу угадал в нем гения, а вот с Немировичем отношения не сложились, и в 1902 году Мейерхольд оставляет МХТ.

 

В свободном плавании, или Время исканий

Девиз начинающего режиссера: «Менять свою окраску, как море, каждый час!» Труппа «Товарищество новой драмы», которую Мейерхольд собрал и возглавил, четыре года колесила по стране: Москва, Херсон, Севастополь, Ялта, Тифлис, Николаев, Полтава... За это время поставлено четыре пьесы Гауптмана, среди них – «Перед восходом солнца», пьесы Ибсена «Нора», «Привидения», «Женщина с моря», Пшибышевского «Снег», «Забава» Шницлера, «Вишнёвый сад» Чехова, «Монна Ванна» Метерлинка, несколько драм Зудермана. Усвоенные им методы МХТ он объединяет с собственными находками: истина людских отношений определяется, по его мнению, не только словом, но жестами, позами, взглядами и... молчанием. Артисты, изучившие под его руководством условные жесты, в интонациях, однако, оставались верны жизни, т.е. там, где кончались наставления режиссера, начиналась обыкновенная актерская игра, сказывалась многолетняя выучка Художественного театра, привычка к традиции.

В надежде добиться успеха в своих экспериментах Мейерхольд принимает предложение Станиславского и переходит в 1905 году в его Театр-студию. Он вообще считает, что новый театр можно сформировать именно через студии: новое вино негоже вливать в старые меха. Хотя студия носила лабораторный характер, она должна была стать настоящим театром. Мейерхольд приступил к созданию спектакля «Смерть Тентажиля» по Метерлинку.

 

Знакомство с ранней работой Ницше «Рождение трагедии из духа музыки» укрепило молодого режиссера в решимости синтезировать пластическое «аполлоновское» начало с музыкальным «дионисийским», которому Ницше отдавал предпочтение. В мире пластики и жеста Мейерхольд чувствовал себя уверенно, он создавал плоскостные «живые картины», напоминавшие античные барельефы и фрески из Помпеи. Он склонялся к мысли, что главное – движение, что «слова в театре – лишь узоры на канве движения». Проблему сценического пространства он решал с художниками-авангардистами Сапуновым и Судейкиным, которые отказались от макетов, а создавали декорации путем эскизов, нисколько при этом не считаясь с условиями реальности. Музыкальную часть он поручил Илье Сацу, который предполагал с помощью оркестра и хора a´ capellaизобразить не только вой ветра, шум прибоя, гул голосов, но и все особенности «внутреннего диалога». Брюсов, побывавший на репетиции, писал: «Это один из интереснейших спектаклей, которые я видел в жизни». Но Мейерхольд был не удовлетворен игрой актеров и ушел из Студии.

 

В театре В.Ф.Комиссаржевской: рождение Мастера

Для начала он поставил «Гедду Габлер», символически стилизовав Ибсена, за что ему досталось. Искупая грех, он ставит в 1906 г. «под Комиссаржевскую» «Сестру Беатрису» Метерлинка. Спектакль имел оглушительный успех. Режиссер возвел Комиссаржевскую на пьедестал и заставил весь ансамбль служить для нее фоном. Петербуржцев потрясла трагедия метущейся души, неслыханная смелость исповеди Беатрисы. Великая актриса вся трепетала изнутри, это был ее звездный час. Блок, присутствовавший в театре, пишет, что ощущал веяние чуда.

 

Событием в театральной жизни стала постановка на исходе 1906 года «Балаганчика» 25-летнего Блока. На пути к «условному театру» Мейерхольд отказался от создания сценической иллюзии, более того противопоставил красочный балаган театру-храму. Режиссер использовал просцениум как главное место игры актеров, в связи с этим был пересмотрен характер декоративного оформления, освещения, принципы мизансцен. К тому же он насытил спектакль формами марионеточного театра. Сам он выступил в роли Пьеро. Беллетрист Серебряного века Сергей Ауслендер был восхищен: «Всё по-новому, всё необычайно: и нежная томительная музыка Михаила Кузьмина, и ломающиеся строфы Блока, декорации и костюмы Николая Сапунова. Победно звучит бубенчик Арлекина, мелькают страшные манящие маски и он, белый Пьеро. О, он нисколько не похож на тех знакомых, притворно слащавых, плаксивых Пьеро. Весь в острых углах, сдавленным голосом шепчущий слова нездешней печали, он какой-то колючий, пронзающий душу, нежный и вместе с тем дерзкий...» После постановки «Балаганчика» стало очевидно, что театр Комиссаржевской всё больше становится театром Мейерхольда. Она готова была принять искусство модерна, сыграла в трех его новых спектаклях, однако новации Мейерхольда в целом были ей чужды. В 1908 году она отказалась от его услуг. Разрыв его огорчил, тем более что содержание семьи (а у него подрастали две дочери) требовало средств.

 

Десятилетие в императорских театрах: зрелость Мастера

Предложение стать главным режиссером Александринского, Мариинского и Михайловского театров было сверх неожиданным, но врасплох Мастера не застало: он жаждал работать в направлении, которое для него уже определилось. В императорских театрах царила рутина. За 10 лет работы он перевернет здесь всё. Это время его невероятной активности: помимо постановок в казенных театрах, он занимается любительскими театральными клубами, кабаре, участвует в Башенном театре Вяч. Иванова, усиленно читает, ввязывается в дискуссии по проблемам культуры, много пишет по вопросам театра (иногда под псевдонимом «доктор Дапертутто», которым обязан любимому Гофману), его статьи составили книгу «О театре» (1913), снимается в кино (сыграл лорда Генри в «Портрете Дориана Грея» по Уайльду), отдается педагогической деятельности, ведет «Курсы сценического мастерства», открывает свою студию, издает альманах «Любовь к трем апельсинам» – всего не перечесть.

Мейерхольд был наслышан о новациях Гордона Крэга и Макса Рейнхардта, но когда он ненадолго вырвался в 1910 году в Европу (Франция, Германия), увидеть их спектакли ему не довелось. Зато в этом же году летом он побывал в Греции и Италии. Впечатления об архаике и Микенах пригодились, когда он ставил «Электру» Рихарда Штрауса в Мариинском театре. До этого он поставил там «Тристана и Изольду» Вагнера, показав себя художником монументального искусства. Подчинение оперной постановки кроме дирижера еще и драматическому режиссеру придало опере новую стройность и строгость всего исполнения.

 

Гвоздем сезона 1911 года стал спектакль по мольеровскому «Дон Жуану» на Александринской сцене. С него началось плодотворное сотрудничество с художником Головиным. Спектакль, в котором был использован прием гротеска и маски как основное начало сценической выразительности, имел огромный успех. Отсутствие занавеса, ярко освещенный зал, рабочие сцены, меняющие мебель по ходу действия, суфлеры в особых костюмах, ведущие подсказ ролей на виду у зрителей – всё это было непривычно и демонстрировало «обнажение приема». Бенуа назвал спектакль «нарядным балаганом». Режиссер воспринял это как комплимент.

 

Хотя в круг интересов Мейерхольда поначалу входили европейские драматурги, он присматривался и к восточному (особенно японскому) театру с его «сознательной условностью», но всё больше влекут его театральная мысль Пушкина, романтизм Лермонтова, гротеск Гоголя. Он всюду черпает вдохновение, не проходит мимо тайн средневековых мистерий и комедии del´arteс ее масками и пантомимой. Для Мейерхольда театр является чудесной страной вымысла, куда актер увлекает своей условной игрой зрителя.

 

Завершается десятилетие постановкой лермонтовского «Маскарада», к которому Мейерхольд шел долгие годы. Премьера состоялась на императорской сцене в день падения дома Романовых. Вместе с художником Головиным и композитором Глазуновым Мастер создал спектакль мистический, таинственный, страшный, как дурное предзнаменование, и одновременно щемяще прекрасный, хрупкий, трепетный. А Россия тем временем примеряла «терновый венец революций».

 

Моя революция!

Зрелый Мастер восторженно приветствует Октябрь вместе с юным Маяковским, новаторский гений которого он распознал сразу и уже в 1920 году поставил первый пролетарский спектакль «Мистерия Буфф». Режиссер-новатор оказался левее автора «Левого марша», в 1918-м вступил в партию большевиков и год возглавлял Театральный отдел Наркомпроса – ТЕО. «Искусство должно помогать трудовому процессу рабочего!», «Свобода – в подчинении!» – вот лозунги нового времени. Он готов их принять.

 

Его программа «Театральный Октябрь» была нацелена на воспитание нового человека и подготовку новых кадров для сцены. Педагогическую деятельность Мастер не прекращал до конца своих дней и воспитал славную когорту режиссеров театра и кино. На этой стезе он встретил свою роковую женщину Зинаиду Райх, ему было 47, а ей – 27 лет. Она училась в Высших театральных мастерских вместе с Эйзенштейном и Юткевичем, а преподавал им Мейерхольд. Демоническая красавица успела родить в браке с Есениным, которого любила безумно, дочь и сына, но поэт быстро остыл к ней и развелся к радости его друга Мариенгофа, который ненавидел «эту еврейку Райх», хотя она была дочерью обрусевшего немца и русской дворянки. Полюбив Зинаиду, Мейерхольд объявил жене Ольге Мунт, с которой шел рука об руку со школьной скамьи, о своем уходе. Она прокляла его и разлучницу перед образами. Возможно, «молодожены» вспомнят о проклятии перед своим страшным концом, а пока у них солнцем полна голова.

 

В 1923 году был создан ТИМ –Театр имени Мейерхольда, а сам он получил звание Народного артиста Республики. Спектакль к пятилетию РККА «Земля дыбом» по пьесе С.Третьякова он посвящает «Первому красноармейцу РСФСР Льву Троцкому». Вместе с лаборантом Эйзенштейном он ставит «Смерть Тарелкина» Сухово-Кобылина. «Лес» Островского поставлен в виде сатирического обозрения, что сочли издевательством над классикой. Правда, сатирическая пьеса Эрдмана «Мандат» прошла с колоссальным успехом (выдержала 350 представлений).

 

Мейерхольд давно подбирался к «Ревизору» Гоголя, он его поставил в 1926 году одновременно с пьесой Третьякова «Рычи, Китай!» За биомеханическими новациями, которые в «Ревизоре» скорее раздражали публику, сквозь фантасмагорическую гиперболизацию не разглядели трагедийности. Даже М.А.Булгаков счел биомеханику на сцене вздором и помимо фельетона «Столица в блокноте» создал злую пародию на спектакли Мейерхольда, описав постановку «Женитьбы» в театре «Колумб» в романе «12 стульев», который, как убедительно доказывает Ирина Амлински, написана им, а не Ильфом и Петровым.

 

А между тем, Мейерхольд вдруг с ужасом увидел, что со времени Гоголя ничего в России не изменилось, бюрократия и воровство прекрасно живут в молодой Советской Республике. Строка партийного гимна «Кто был никем, тот станет всем!» предстала вдруг в новом свете...

 

В 1928-м он ставит «Горе уму» по Грибоедову, в спектакле много прозрачных аллюзий. «Клоп» Маяковского, оформленный Кукрыниксы и А.Родченко, а музыкально – Шостаковичем, и его главный герой Присыпкин, «бывший рабочий, бывший партиец, ныне жених», блестяще сыгранный Ильинским, обличали «шершавым языком» сатиры мерзость «прекрасного нового мира» (почти по Хаксли!), возникшего на обломках империи. И ради этого вершилась революция?!

 

И разверзлась бездна...

1930 год начался оглушительным провалом «Бани» Маяковского, но запланированный выезд театра на гастроли за границу не был отменен. В Берлине труппу настигла весть о самоубийстве Маяковского. Потрясение усугубилось разговором с Михаилом Чеховым: «Не надо возвращаться в Москву. Вас там погубят». Слова эти оказались пророческими.

Вернувшись, он вместе с Шостаковичем готовит к постановке «Катерину Измайлову». Между тем «Правда» начинает кампанию травли Мейерхольда. Статья «Сумбур вместо музыки» уничтожает Шостаковича, на страницах газеты третируют Мастера, на его искусство поставлено клеймо – «мейерхольдовщина».

 

Мейерхольд понимал, к чему всё идет, но готов был повторить слова Брюсова: «Вас, кто меня уничтожит, встречаю торжественным гимном». К 20-летию Октября он готовит суровую горькую трагедию «Одна жизнь» об ожесточенном мужестве и фатальной обреченности бойцов революции (по мотивам романа «Как закалялась сталь» Островского). Репертком запрещает уже готовый спектакль, в котором Павку Корчагина играл молодой Самойлов. «Наверху» лучше знают, что и как ставить Мастеру. Кто знает, всплывали ли в его сознании строки незабвенного друга: «Я хочу быть понят моей страной, а не буду понят – что ж?! По родной стране пройду стороной, как проходит косой дождь»?

 

После появления статьи в «Правде «Чужой театр» 8 января 1938 года ГОСТИМ был закрыт. Последним его спектаклем стала «Дама с камелиями», в котором играла Галатея Мейерхольда – Зинаида Райх. Это был ее триумф. Красный Пигмалион был счастлив, он сделал из любимой звезду. Его чувство к ней было настолько всепоглощающим, что он присовокупил к своей ее фамилию: Мейерхольд-Райх.

 

После закрытия театра Райх, возможно, вдохновленная примером Лили Брик, вступившейся за посмертную память Маяковского, а быть может, в приступе безумия, которые ее посещали, без ведома мужа написала Сталину дерзкое письмо о том, что ее муж – великий режиссер, и он, мало смыслящий в искусстве, не властен его судить.

 

Ответом стал арест Мейерхольда. Летом 1939-го он был препровожден на Лубянку, где его ждали пытки и издевательства, а три недели спустя в квартире, купленной режиссером, работники НКВД зверски убили (8 ножевых ран) Зинаиду Райх. Дела не заводили, убийц не искали. Татьяну и Костю Есениных, о которых отчим Мейерхольд трогательно заботился с младенчества, лишили жилья (в квартиру вскоре вселились работники Берии). Хоронить их мать кроме Ольги Михайловны Мунт, первой жены Мастера, никто не пришел. Покойную обрядили в черное бархатное платье ее героини, несчастной Маргерит Готье. Татьяне, примчавшейся в Москву с ребенком на руках (муж арестован), удалось передать объемный архив отчима (2500 материалов) Эйзенштейну, который сохранил его на даче. Сам Мастер, истерзанный пытками, был расстрелян 2 февраля 1940 года. Прах его был ссыпан в общую могилу жертв репрессий в Донском монастыре.

 

Мейерхольд, как и Маяковский, в послереволюционной «буче, боевой, кипучей» возмечтал «каплей литься с массами», служить «атакующему классу», надеясь при этом сохранить творческую индивидуальность и личную свободу. Но именно в этом им было отказано, отсюда трагический финал – самоубийство одного и расстрел другого.


<< Zurück | №3 (198) 2014 | Gelesen: 1611 | Autor: Ионкис Г. |

Teilen:




Kommentare (0)
  • Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
    Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich


    Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

    Zur Anmeldung >>

dlt_comment?


dlt_comment_hinweis

Top 20

НЕМЕЦКОЕ КИНО ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Gelesen: 1432
Autor: Сигалов А.

Говорит и показывает Москва

Gelesen: 1349
Autor: Редакция журнала

Людмила Мела о работе, семье и многом другом

Gelesen: 1330
Autor: Редакция журнала

Вот такая компашка

Gelesen: 1292
Autor: Ободовская Е.

Сериалы, сериалы, сериалы...

Gelesen: 1173
Autor: Сигалов А.

Людмила Мела – телевизионное лицо

Gelesen: 1107
Autor: Бригова А.

Колин Фарелл

Gelesen: 987
Autor: Сигалов А.

Любовь… к театру

Gelesen: 943
Autor: Плисс М.

«Моя профессия – Россия»

Gelesen: 927
Autor: Антонова А.

Мадонна. Неудачный роман с кино

Gelesen: 926
Autor: Сигалов А.