Макс Герль, солдат из Баварии
Юрий Лебедев (Санкт-Петербург)
Юрий Лебедев – военный переводчик, подполковник ГРУ в отставке, служил в Германии, в прошлом – военный атташе в Польше, в годы перестройки – один из инициаторов (вместе с писателем Даниилом Граниным) гражданской инициативы «Примирение», в последние годы – крупнейший специалист по истории германо-российских отношений ХХ века. Живет в Санкт-Петербурге.
В этот раз в Гамбургском клубе Санкт-Петербурга оставались пустые места. Немцев приехало лишь двадцать человек, в два раза меньше, чем собиралось в годы российско-германского примирения над солдатскими могилами. Впервые в составе немецкой группы не было ни одного ветерана войны. Кризис возраста достиг вершины. Сегодня самому юному участнику Второй мировой войны, что с русской, что с немецкой стороны, уже за восемьдесят.
Среди родственников погибших немецких солдат, приехавших летом 2009 года в Санкт-Петербург, был и Эгон Герль, 75-летний стеклодув из Баварии. Он был одним из участников туристической группы, приехавшей в Петербург по линии Народного союза Германии, чтобы еще раз пройти последний путь своих отцов.
После подписания в 1992 году российско-германского соглашения по уходу за воинскими захоронениями в места бывших ожесточенных боев хлынули родственники погибших немецких солдат. Оказалось, что почти полвека они не теряли надежды узнать, где в далекой и чуждой России погребен дорогой им человек.
Но основную часть приезжих немцев составляли однополчане погибших. Под Санкт-Петербургом побывали сотни бывших солдат вермахта, которые, к своему удивлению, не встречали здесь неприязни и вражды. Видимо, действительно между немецкими солдатами и русским населением, с которым во время войны они были вынуждены вместе сосуществовать, нередко устанавливались нормальные человеческие отношения. Этого требовала логика жизни военного времени, которая строилась по принципу: будешь жить в ладу, терпя вместе невзгоды, легче станет обоим. Кроме того, как я убедился в процессе работы в акции Примирения, в современную Россию приезжали те, у кого совесть не была запятнана кровью невинно убиенных. А вот тем, кто вершил преступления, страх перед расплатой за содеянное, видимо, не позволял пускаться в такие поездки.
Одним из немецких солдат, деливших кров и еду с русскими людьми, был и обер-ефрейтор Макс Герль, отец баварца Эгона. Родившийся в начале двадцатого века в семье потомственных стеклодувов, происходивших из маленького южно-германского города Цвизель, он вдруг в 38 лет решил добровольцем записаться в вермахт, который и определил его последующую судьбу. В 1940 году отец четырех детей усмотрел в военной службе возможность решения своих финансовых проблем.
Мы привыкли видеть в немецком солдате времен Второй мировой войны фашиста, оккупанта, изверга, а оказывается, все могло быть и по-иному, как к примеру в случае с Максом Герлем. Ему просто нужны были деньги, чтобы содержать многодетную семью.
По закону о воинской повинности сам он в этом случае переходил на казенное содержание, а семье ежемесячно переводилась сумма, дающая право на достаточно сносное существование. Тем более, что первые месяцы войны во Франции, где оказался Герль, выглядели прогулкой, о чем он подробно рассказывал в своих письмах родным.
Но уже осенью 1941 года батальон горно-стрелковых егерей, где проходили службу физически закаленные солдаты, к числу которых относился и Макс Герль, перебросили под Ленинград. На северо-восточном фронте советская армия всё чаще стала трепать оккупантов, для которых, в конце концов, наступил период «латания прорех», когда спешно с одного кризисного участка на другой перебрасывали целые подразделения в качестве своеобразных «пожарных команд». Одной из таких команд и стал батальон, где служил Макс Герль.
Ряд современных военных историков утверждает, кстати, что этот немецкий опыт боев под Ленинградом потом послужил американцам примером по созданию мобильных подразделений. Сейчас этот метод с успехом применяется и в других современных армиях, он учтен и в новой военной реформе, проходящей в России.
Для Герля под Ленинградом наступила жизнь, полная лишений, где победы чередовались с поражениями и гибелью однополчан. Всё больше их оставалось навечно лежать в далекой враждебной России.
19 февраля 1942 года Макс Герль был ранен осколком снаряда в бедро. Ранение оказалось настолько тяжелым, что, несмотря на усилия немецких врачей, спасти его не удалось. Умер он 6 марта 1942 года, в день своего 40-летия. Похоронили обер-ефрейтора в Никольском под Гатчиной.
До 1992 года родные Макса Герля ничего не знали о месте его захоронения. Но затем они получили известие от Народного союза Германии о том, что останки немецкого солдата обнаружены Службой перезахоронений и перевезены на сборное немецкое солдатское кладбище в Сологубовку под Мгой. Там он в конце 90-х годов и обрел свое последнее упокоение, а родственникам переслали найденные личные вещи убитого вместе с его смертным медальоном. Это была половинка алюминиевого жетона с указанием группы крови и номера учебного подразделения, где начинал службу новобранец.
Казалось бы, после того, как прояснилась еще одна достаточно типичная судьба погибшего солдата Второй мировой войны, можно было бы поставить точку в этой истории.
Однако в ней вдруг нашлось неожиданное продолжение, о котором необходимо рассказать, отдав дань благодарности родственникам погибшего немецкого солдата, в первую очередь, одному из его сыновей – Эгону Герлю.
Когда ему сообщили о переносе останков отца в Сологубовку, он решил установить на месте нового захоронения символический деревянный крест. На следующий год он вновь приехал сюда, уже со своей сестрой, и прикрепил рядом с крестом фотографию отца. А еще через некоторое время на немецком солдатском кладбище появилась плита с именем, датой рождения и смерти, то есть всё было сделано так, как принято на кладбищах в Германии. Незадолго до этого в Цвизеле у семейной могилы Герлей также была установлена аналогичная плита. Получилось так, что память об этом солдате объединена сегодня в России и Германии одинаковыми надгробиями.
Во всей этой истории имеется еще один примечательный аспект, который уходит своими корнями в первые послевоенные годы. В 1946 году на пустыре у окраины Цвизеля учащиеся столярной мастерской по инициативе бургомистрата вырезали около ста деревянных памятных знаков с указаниями имен, дат рождения и смерти горожан, которых война обрекла на вечное пристанище на чужбине. Один из таких памятных знаков увековечил и имя Макса Герля. Так выросло символическое солдатское кладбище, где на самом деле не было ни одной могилы.
Вот такая история была услышана от одного из двадцати немецких участников последней встречи в Гамбургском клубе. Благородство поступков этих людей внушает большое уважение и служит нам достойным примером.
Немецкое военное захоронение: По поручению немецкого правительства в конце 90-х годов Народный Союз Германии по уходу за военными захоронениями начал строительство этого военного захоронения павших во время второй мировой войны. Надпись на памятнике |
Мне понравилось?
(Проголосовало: 9)Поделиться:
Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>