Журнал «ПАРТНЕР»
Полистать журнал
История >> Неизвестное об известном
«Партнер» №5 (92) 2005г.
Письма с войны
Помнится, в детстве нас учили, что читать чужие письма не полагается. Но я не только прочла строки, адресованные не мне, но и хочу, чт
обы вы, читатели журнала «Partner», прикоснулись бы к страницам, чудом сохранившимся в годы войны, в многочисленных переездах, в эмиграции...
Наверняка их автор Яков Шульман и не предполагал, что письма, посланные им жене и двум маленьким дочкам, станут достоянием совершенно посторонних людей, но дело в том, что этого человека нет на свете ровно шестьдесят лет, и жив он только в неровных строчках, написанных в самых неожиданных местах: в окопе, в землянке, в тишине, образовавшейся между двумя боями...
Мне хочется, чтобы и вы прочитали эти чужие письма, вспомнили простого солдата минувшей войны, Солдата Победы, но сначала небольшой отрывок из сопроводительной записки Риммы Яковлевны Копыловской, младшей дочери человека, чьи письма ей удалось пронести сквозь годы.
«К сожалению, я не очень много знаю о своем отце. Когда я была маленькой, мама, чрезвычайно занятая на работе (она была председателем колхоза, а потом главным агрономом района), редко находила время для меня с сестрой. Когда она, уставшая и измотанная, возвращалась домой, было не до разговоров и воспоминаний.
Себя я помню с мая 1945 года. В честь Победы в нашей Богом забытой деревне состоялось большое празднество: митинг, концерт, гулянье. Много народу собралось вместе и радовалось майскому солнышку, свободе, Победе. Мама мне тогда объяснила, что кончилась война, скоро вернется наш папа, и мы поедем встречать его на ближайшую станцию в тридцати километрах от нашей деревни.
Я ждала этого дня с нетерпением. Однажды воспитательница в детском саду вызвала меня из группы, и я с радостью подумала, что это мама пришла за мной, чтобы ехать встречать отца. Выйдя на улицу, я увидела заплаканное мамино лицо и оцепенела от горя и несправедливости: стало ясно, что папы больше нет. Но горе мое было детским и коротким. Через пять лет у меня появился отчим, которого я легко назвала «папа», тем более, что он был добрым человеком.
Всю полноту утраты я почувствовала, когда в тринадцать лет случайно нашла письма отца. Мне вдруг стало очень больно: я росла без отца, не он давал мне советы, не с ним открывала я мир... Я перестала называть отчима «папой», хотя мы сохранили дружеские теплые отношения.
Из рассказов матери, из писем, дошедших с войны, составился портрет отца. Он был весьма эрудированным, умным человеком, любителем и знатоком литературы, прекрасным оратором. Хорошо разбирался в политике, к его мнению прислушивались. В быту же был очень неприспособленным, не умел говорить «нет». Все одалживали у него деньги, часто последние, и только мама с ее сильным характером положила этому конец.
Для семьи, для детей он был готов на всё. Моя старшая сестра Алла дважды обязана ему жизнью: чтобы спасти ее от менингита, он на последние деньги купил очень дорогое лекарство, сестра выжила, а дочка дяди без такого лекарства умерла.
Папа погиб от ран уже после войны, 19 июня 1945 года в Германии, теперь это территория Польши. Благодаря помощи писательницы Инны Корогид, я разыскала могилу отца в городе Бытом, что недалеко от Катовиц. Ни моя мама, дожившая до глубокой старости и не так давно скончавшаяся, ни моя умершая несколько лет назад сестра не смогли отдать дань памяти мужу и отцу. За них я положила цветы, поклонилась его праху. Воинское кладбище в польском городе Бытом замечательно ухожено. Люди, которые следят за ним, делают всё с душой.
Об истории этой поездки, о поиске могилы моего отца Инна написала трогательный рассказ, а Галина Молоткова, мастер художественного слова, на вечере поэтического театра «Голос» удивительно проникновенно прочла некоторые его письма. Многие в зале плакали. После этого я решилась передать эти письма Вам, Раиса, чтобы Вы подготовили их для печати. Человек жив, пока его кто-нибудь помнит. Пусть моего папу помнят еще долго даже те, кто его никогда не знал. В этих письмах он весь, как на ладони».
«Здравствуй, маленькая!
Хотя ты теперь и выросла, но я тебя знаю только маленькой, помню, как ты гоняла впереди себя стульчик – училась ходить. Еще вспоминаю, как видел тебя в окне Пуховической больницы, «разукрашенную» скарлатинной сыпью. Вспоминаю, как ты потерялась в леске по могилевской дороге, и мы нашли тебя по жалобному тихому плачу. Особенно часто вспоминаю, как первый раз увидел тебя через окно больницы, где мама тебя рожала. Тогда ты была маленькой игрушкой. А теперь Алла пишет, что Римма стала большая, знает много стихов и песен. Пожалуй, я бы тебя теперь не узнал. Очень рад, что тебя все любят и уважают. Действуй и дальше так!
Ты, Римуська, безусловно, меня уже позабыла, ведь прошло уже много времени, поэтому кое-что напишу о себе. Я теперь хожу в одежде военной. За поясом у меня висит наган. Занимаемся мы войной с фашистами. Когда идет стрельба, то раздается большой шум и огонь вылетает из дула орудия. После длительной стрельбы в ушах стоит звон. Поподробнее напишу в другой раз.
Целую тебя, маму и Аллу. Ваш Яня».
«Расхорошка моя, лапушка Римка! Как я тебя ревную к маме, что ты спишь с ней в обнимку, а маму ревную к тебе, что она спит с тобой в обнимку. Как бы я хотел прижать тебя к себе крепенько, вдыхать запах твоего тепленького нежного тельца, смотреть на твое спящее личико.
Ну, ладно! Скоро наступит весна, побольше играй на улице и побольше читай книжек, расти умная.
Твой папа».
«Дорогая Аллочка! Доченька!
Получил твое последнее письмо. Спасибо! Молодец, что учишься хорошо. Все твои новости меня очень обрадовали.
О себе могу сообщить следующее: живем мы теперь временно вне боя, грохочет где-то впереди. Построили себе шалаши в лесу, обучаемся военному делу.
Целую, папа».
«Дорогая Мина Александровна! Тебе лично могу написать, что послал вам перевод на сумму 250 рублей. Получаешь ли ты по новому аттестату? Может быть, добудете какой-нибудь одежды?
Мина, часто крепко скучаю по тебе. Все думаю, как ты там живешь, имея на руках семью, хозяйство.
Твой Яня».
«Дорогая Мина! Я получил твое последнее письмо, в котором ты выражаешь свою обиду за мои редкие и короткие письма. Я должен сказать, что ни тебя, ни детей, ни родных вообще не забыл и вспоминаю всех каждый день и ночь. Но пойми, что писать часто и горячо, как это говорится, не выходит. Во-первых, не о чем писать часто, а иногда нет настроения и времени.
Вот, к примеру, что я тебе могу написать. Небольшой участок земли. На нем поле пшеницы, ржи, клевера, картошки и лука. На расстоянии 30-40 метров стоят пушки, вокруг каждой из них блиндажи, где живет расчет. Это мои товарищи-бойцы. Живем наподобие семьи: живем, спим, воюем вместе. Вот и весь мой мир.
Только что в блиндаже было спокойно: мы разговаривали, ели, писали письма. И вдруг заливаешь неприятеля огнем, отгоняешь неприятельские танки, пехоту огнем. И так все время.
Твой Яня».
«Дорогая Мина! Сегодня впервые выдался холодный день. Ветер сносит листву с деревьев. Вспоминается прошлогодняя зима. За это время прошли огромный тысячекилометровый путь, очистив от врага огромную территорию нашей страны. Может быть, пройдет еще год (это письмо написано в конце октября 1943) и окончится война, и опять заживут люди мирно и счастливо.
А пока очень и очень часто вспоминаю тебя и детей. Хочется оказаться в дорогом для меня круге родных, но сие от нас не зависит. Поэтому лучше на такие темы и не писать.
У вас, наверное, наступили настоящие холода, суровая русская зима. Хотя она и поэтическая, нарядная и прекрасная, но к ней надо всемерно готовиться. Для разъездов себе сделай подобие бурки, пусть из старого, лишь бы ты была защищена от холода.
Смотри, береги себя.
Твой Яня».
«Дорогая Миночка!
Получил твою фотографию. Часто-часто смотрю на нее. Мне кажется, что лучше тебя и на свете нет. Часто вспоминаю прошлое, но много теней в этих воспоминаниях. Малодушен я был в гражданской жизни! А теперь лезу под снаряды, смотрю смерти в лицо.
Тебя я любил крепко с первых дней, а то, что не сумел обставить жизнь, то это не от нежелания, а от неумения. И сам страдал я от этого крепко.
Твой Яня».
«Мина Александровна!
Получил я твое коротенькое письмо и был весьма огорчен по поводу твоего здоровья. Смотри, береги себя! Еще дети маленькие, а ты у них одна опора. Ты горячку не пори, снаряды над головой не рвутся, а здоровье приберегай. К зиме утепли квартиру, может, железную печку поставите. Достань валенки. Одним словом, прояви заботу о себе и детях, чтобы их мать была крепкой, как камень.
Ваш Яня».
«Дорогая Римуська! Мама пишет, что вы без меня скучаете. Помочь вам в этом деле абсолютно не могу. Здесь уж от меня ничего не зависит. Война есть война!»
О боях, сражениях Яков Шульман писал очень мало, видимо, не хотел тревожить своих девочек и жену. Лишь изредка – скупые строчки о прозе войны, и от этого становится страшно. Вот как он описывает один из боев:
«Вверх летит земля, расстилается облако едкого дыма и пронзительно свистят раскаленные осколки железа. Бывает и так, что эти снаряды рвутся очень близко. Один раз большой снаряд весом килограммов в 70 разорвался возле нашего блиндажа и засыпал нас большим количеством земли. Мы там долго сидели, пока откопали выход. А когда вылезли, то увидели в двух метрах от нас яму, в которую поместятся две повозки с лошадьми. Очень, Римка, большая ямка, а на дне ее уже стояла вода.
А один раз я вышел из землянки напиться воды, когда я вернулся, вся землянка взлетела вверх так, что даже вещей не нашли. Еще как-то жахнуло осколком по спине, получилась дырка и через рубашку пошла кровь.
Разные случаи были, всех не опишешь.
На этом, Римма, я заканчиваю свое письмо.
Целую, папа».
«...Несмотря на военную обстановку, наше начальство велит следить за собой: бриться, стричься, аккуратно одеваться. Вроде хотят нас за кого-то сватать. А женского пола здесь совсем нет, и вся наша красота пропадает зря. Солдаты приносят фотографии жен, невест, чем и довольствуются.
Ну, ладно, хватит о пустяках. Аллочке я послал отеческое наставление. Пусть сохранит на память.
Ваш Яня».
Одно из последних писем.
«Дорогая Миночка! Сейчас 10 часов вечера. В землянке уютно, тепло. Вспоминаю тебя. Спать совершенно не хочется. Что ты в это время делаешь, дорогая? Конечно, я не знаю, но я тебя не потревожу, не разбужу, не оторву от дел. Ты получишь мое письмо, бегло его прочтешь и сунешь в карман, и опять окунешься в свой реальный мир.
Ваш Яня».
4 мая 1945 года.
«Дорогая Мина Александровна!
Сегодня у меня письменный день. Написал Алле Яковлевне, Римме Яковлевне и Мине Александровне. Аллочка будет по горло сыта нравоучениями.
За окном пасмурно и идет дождик. В такую погоду находят разные воспоминания. Стараюсь оживить их.
Мина, какая ты теперь? Постарела ли? Или такая, какою была раньше? Я, например, смотрю на себя в зеркало и кажется мне, что я такой же, как до войны. А ты, наверное, стала почтенной дамой?
Ну, ладно! Заканчиваю письмо. Целую вас всех крепко и пожелаю всего наилучшего. Главное, не унывайте и живите повеселей!
Ваш Яня».
К сожалению, невозможно процитировать и половины присланных мне бесценных писем с войны. Но и в тех строках, что мы вместе прочитали, видна широкая душа отца, любящего мужа, бесконечно доброго человека, лирика. Но когда понадобилось, он встал во весь свой небогатырский рост и сделал все, что мог, для Победы.
За годы сражений Яков Шульман был дважды награжден орденом Отечественной войны I степени – одной из самых почетных наград страны, закончил войну в звании лейтенанта. Рожденный в 1905, он погиб в 1945, прожив без малого сорок лет. Из них пять лет он был Солдатом. Всего лишь солдатом – главным человеком войны.
Раиса Штепа (Эссен – Люденшайд)
Мне понравилось?
(Проголосовало: 9)Поделиться:
Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>