Беседы с Абрамом Хасиным. Лицо войны

Я уже рассказывал на портале и на страницах журнала, как будущий гроссмейстер Абрам Хасин стал солдатом Великой Отечественной. У него было ужасное зрение, но он ни одной секунды не сомневался, что должен быть в армии, и не в тылу или в нестроевой части, а только на фронте – слишком много горя было вокруг, а он был настоящим мужчиной, не считавшим возможным прятаться за чужие спины.

Если у кого-то были проблемы с тем, что на теперешнем сленге называется «откосить», то у Хасина были проблемы, как попасть на передовую. Но он добился своего и закончил ускоренные курсы минометчиков. Становиться офицером и командовать он считал невозможным для себя всё из-за тех же проблем со зрением: чёрт знает, куда полетят мины, посланные подслеповатым командиром.

Так что к концу лета он был готовым рядовым миномётчиком и попал под Сталинград.

С первых минут пребывания в районе боевых действий он почувствовал, что такое война – неразбериха и тяжкий труд.

Воинов со всем их вооружением и амуницией доставить на боевые позиции было элементарно не на чем – не было ни машин, ни даже лошадей. Как-то договорились с транспортной ротой и одолжили лошадей, чтобы совершить переход – не на себе же тащить 120-мм миномёты, это же почти что пушки.

Передвигались по ночам, чтобы не стать мишенью для авиации и артиллерии. Но если запланированное расстояние не успевали проходить за ночь, то шли и по утрам, рискуя быть уничтоженными, ещё ни разу не выстрелив по врагу.

Неразбериха была во всём. Как я говорил, Хасин оказался на передовой в конце лета, но до самой глубокой осени у миномётчиков не было зимнего обмундирования. Что там обмундирования – не было мин! То есть были, но далеко не в том количестве, которое необходимо для постоянного участия в деле – стреляли очень экономно и нечасто.

За всё время пребывания на передовой солдат Хасин не держал в руках ни одной военной газеты и не слышал ни одной политинформации.

У недостатка мин была и оборотная сторона - солдатам без зимнего обмундирования нечем было греться, потому что единственным источником тепла могла быть костры из разломанных ящиков из-под мин, но этих ящиков было очень мало.

Кормили из рук вон плохо. Те кто носил им еду, делали это по ночам, а потому в их термосах была только слипшаяся сваренная днём холодная каша. Голод терпеть было невозможно, поэтому солдаты откапывали убитых лошадей и варили их на щепках от всё тех же ящиков от мин – местность ведь степная, и миномётчики располагались в чистом поле. Понятно, что дизентерия от такого питания свирепствовала вовсю.

Абраму Хасину в миномётном расчёте была отведена роль установщика орудия: при стрельбе миномёт откатывался и менял положение, его надо было устанавливать в исходное положение.

Летом земля была каменной от жары, зимой - от мороза. Окопы и проходы между ними приходилось буквально выдалбливать ломами и кайлами. Кроме основного окопа нужен был запасной: противник засекал позицию и нужно было время от времени её менять.

Такой запомнилась война: не героизмом и наступлениями, а каждодневным тяжким почти круглосуточным трудом в холоде и голоде – изо дня в день, от первого и до последнего.

Запомнился Хасину такой эпизод: ему поручили доставить в другое подразделение какой-то пакет и отправили из расположения на лошади – без седла и упряжи. Далеко мог уехать человек, впервые в жизни оказавшийся всадником? Ровно до того места, где нужно было первый раз повернуть: как дать понять лошади без упряжи, куда нужно поворачивать? Пришлось спешиться и вести лошадь за собой. Долго блуждал по балкам, но поручение выполнил.

А потом были передислокация, во время которой миномётчики попали одновременно под бомбёжку и артобстрел одновременно, и в этом кромешном аду Хасин получил тяжёлое ранение.

Выжил солдат Хасин только потому, что очень хотел жить.

О ранении племянника удалось сообщить дяде. Появление в провинциальном госпитале директора завода, производящего «Катюши» (в тот момент завод был эвакуирован из Москвы на Урал) произвело на госпитальное начальство сильное впечатление. Дядя настоял на переводе в Москву. Руководство госпиталя получило соответствующее предписание от начальника Главного санитарного управления Красной Армии, а потому даже подумывало, как отправить солдата, имеющего такого родственника, в отдельном купе. Может быть, так и было бы, но Хасин, по его собственному выражению, нарушил режим.

Как же нарушил режим рядовой Хасин?

Санитарками в госпитале работали местные девушки, и в один момент одна такая девушка осталась на ночь в палате с солдатом.

В этом месте – стоп. Остановите своё воображение – оно вас заведёт не туда, куда нужно.

Эта история – не о любви и страсти.

Что могло произойти между девушкой и парнем, которому только что ампутировали ноги и который ещё не вышел из того состояния, которое называется «между жизнью и смертью»?

Девушка просто страшно устала и прикорнула там, где ей позволили. Так и спали рядом - солдат, не имеющий ног и санитарка, не чувствующая их под собой от усталости. 

А утром драма переплелась с комедией. Представьте себе ощущения медсестры, которая, зайдя к безногому ампутанту Хасину, увидела, что у него из-под одеяла торчат … ноги! Какой была реакция этой медсестры?

Представили?

И руководство госпиталя решило не тянуть с отправкой в Москву проблемного пациента. И поехал Хасин в общем вагоне среди таких как сам.

А впереди была целая жизнь.

dlt_comment?

dlt_comment_hinweis