Евросоюз и война в Украине – как изменится ЕС

Политолог Дмитрий Стратиевский рассказывает читателям, каких изменений стоит ждать в политике и в самом существовании Европейского союза, третий месяц обсуждающего, как и чем отвечать на действия агрессора у самых границ Европы.

– Дмитрий, что можно сейчас сказать про отношения основных членов ЕС, в особенности стран восточной Европы, Балтии – и, с другой стороны, Германии, Франции, Италии? Правда ли, что война усилила центробежные тенденции в ЕС?

– Определенный антагонизм между так называемыми «Старой» и «Новой» Европой внутри ЕС – явление не новое, о чем, собственно, свидетельствует существование самих определений.

Он возник практически сразу после расширения ЕС в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе и проявлялся практически во всех основных пунктах европейской повестки: финансовая и фискальная политика, прием беженцев, глубина и степень интеграции в ЕС, отношения с США и РФ и т.п. Вспомним хотя бы споры о квотном распределении мигрантов или финансировании крупных общеевропейских проектов.

Но я не стал бы руководствоваться исключительно историко-географическим принципом. Конфликты внутри ЕС проходят не исключительно по линии «старые»-«новые» члены. Единственное государство, покинувшее Евросоюз – Великобритания – «новым» не являлось. А главным «возмутителем спокойствия» в 2020 году при распределении средств из фонда борьбы с пандемией коронавируса была Италия, страна – основатель первого экономического союза в Европе, созданного еще в 1951 году.

Причина проста: несмотря на тот факт, что Евросоюз является крупнейшим и наиболее успешным добровольным наднациональным объединением в истории человечества, зачастую интересы государств превалируют над интересами сообщества. Если, скажем, сейчас, при обсуждении эмбарго на российскую нефть, часть стран Центральной и Южной Европы выступают против, то основную роль здесь играет экономика, протекция своего национального рынка, понимание этих мер правительством конкретной страны, входящей в ЕС.

Война России против Украины имеет весьма амбивалентное влияние на ЕС. С одной стороны, это ослабление европейского сообщества. Евросоюз – это политико-экономическое образование, построенное (напомню) на принципах четырех свобод: свобода передвижения лиц, товаров, капитала и услуг. Это «не про войну и санкции».

Каждый санкционный пакет против Российской Федерации, безусловно, является всё более болезненным и для стран, входящих в ЕС. Это неизбежный процесс. Придется перекраивать систему, налаженную десятилетиями. Более того, будут расти оборонные расходы. Президент или глава правительства, в «Новой» или «Старой» Европе, понимает, что он подотчетен своему избирателю, вынужден искать пути компенсации издержек.

С другой стороны, произошло единение или максимальное сближение позиций в общеевропейской внешней политике, переосмысление отношения к России и США. Если раньше представители ФРГ, Франции, стран Бенилюкса, Испании или Италии пытались уговорить своих польских, чешских или балтийских партнеров более терпимо и осторожно относиться к Москве и одновременно выдерживать некую дистанцию с Вашингтоном, то теперь такой курс более не стоит на повестке дня. Ныне все 27 стран ЕС (включая «даже» Венгрию с ее «особым взглядом») однозначно осуждают агрессию России и воспринимают США в качестве гаранта безопасности в Европе. Это тектонический слом.

По-настоящему опасных центробежных тенденций в ЕС я не наблюдаю. Варшава или Будапешт могут время от времени «намекать» на возможность выхода из ЕС в знак несогласия с его курсом и критикой в свой адрес, но это не более чем инструмент для внутреннего употребления, мобилизации электората правящей партии. Даже если, условно говоря, на выборах во Франции победила бы Ле Пен, она не начала бы процедуру выхода страны из ЕС. Потому что ЕС экономически выгоден всем, и донорам, и получателям.

– Усиливающаяся роль НАТО: как альянс сейчас повлияет на судьбу ЕС?

– На мой взгляд, здесь не просматривается какая-либо взаимосвязь.  Североатлантический Алья́нс был и остается военно-политическим союзом с базовыми политическим принципами, положенными в его основу. Но эти принципы не настолько масштабны, как в ЕС. К примеру, Турцию, члена НАТО, вряд ли можно назвать образцовым демократическим государством.

ЕС и НАТО не являются сообщающимися сосудами по всем вопросам мировой политики. Назову несколько примеров. Во-первых, натовские США и Канада расположены географически далеко за пределами Европы. Во-вторых, Австрия входит в ЕС, но не собирается отказываться от своего нейтрального статуса. Наконец, Финляндия и Швеция также уже давно в Евросоюзе и сейчас планируют вступить в НАТО лишь под воздействием обстоятельств. А члены НАТО Албания и Черногория пока лишь кандидаты в ЕС, точный срок их вступления неизвестен.

Единственное, о чем можно сказать с уверенностью: «благодаря» России НАТО обрело новый смысл своего существования, а на идее «европейской армии», обсуждавшейся в Берлине, Париже и Риме много лет, дискуссии о которой с позапрошлого года снова звучали в рамках PESCO (Программы постоянного структурированного сотрудничества по вопросам безопасности и обороны ЕС), можно поставить крест. НАТО остается военной организацией Запада номер один.

– Изменится ли роль Германии как «основы» Европейского Союза, в связи со сдержанной позицией Шольца и немецкого правительства в отношении вооружения для Украины?

– Вопрос в том, что Германия в силу своего исторического наследия до сих пор окончательно не дефинировала рамки своего лидерства в ЕС. Немецкие политики говорят о своей стране как об экономическом и политическом моторе Европы. Это правда. Федеративная Республика Германия – крупнейшая экономика и самая густонаселенная страна Евросоюза. Так и будет в обозримом будущем. Но в чем еще может проявляться это лидерство?

Конечно, ряд государств ЕС недовольны не только сдержанной, но и зачастую противоречивой позицией федерального правительства, взаимопротиворечащими сигналами касательно поставок тяжелого вооружения для Вооруженных сил Украины. Но люди, принимающие решения в европейских столицах, прекрасно осведомлены о настроениях в германском обществе.

Немало немцев панически боятся втягивания своей страны в войну, расширения военных действий, перспективы Третьей мировой войны, к тому же «против России». Эта категория населения в большинстве своем не является «классически пророссийской». Она сопереживает украинскому народу, но хотела бы ограничиться только гуманитарной и финансовой помощью Украине.

Еще одна группа – убежденные пацифисты, считающие недопустимым участие Германии в любых военных конфликтах. Такие люди есть и в рядах правящей партии СДПГ, и в ее электорате. Повторюсь, европейским политикам известно о такой ситуации внутри Германии, и они понимают давление, оказываемое на германское правительство.

Наконец, ФРГ оказывает значительную финансовую поддержку Украине (только в середине мая с.г. был выделен дополнительный миллиард евро), как напрямую, так и в рамках своего (самого большого) вклада по линии Евросоюза. Германия поставляет и легкое летальное оружие. Если в начале войны звучали весьма резкие заявления в адрес Берлина, например, из Варшавы, то теперь тон партнеров по ЕС стал более умеренным. Однако определенное непонимание сложности принятия решений по поставкам вооружения имеется. Пока прямой связи между ролью Германии в структурах ЕС и политикой Берлина относительно поставок тяжелого вооружения Украине не прослеживается.

– Как сегодня изменилась роль балканских стран? Можно ли от них ждать укрепления ЕС?

– Балканы – это слишком большой и сложный регион, чтобы о нем можно было бы говорить в целом. На полуострове полностью или частично расположены 11 государств-членов ООН плюс Косово.

Если мы рассмотрим позиции государств, уже входящих в ЕС, то Румыния, Словения и (при нынешнем правительстве) Болгария более-менее надежно идут в общем фарватере ЕС, в том числе и касательно санкционной политики в отношении России. Несколько иную позицию демонстрирует Греция, в которой сильна роль православной церкви, имеющей давние тесные связи с РПЦ, сильны традиции русофильства. Но и официальные Афины вряд ли можно считать потенциальными «возмутителями спокойствия» в Евросоюзе.

Сложнее дело обстоит с другими балканскими государствами, кандидатами в члены ЕС. Я разделил бы их на три группы.

К первой можно отнести Албанию и Северную Македонию. Это небольшие страны с прозападно настроенными элитами, присоединившиеся к санкциям против РФ.

Во второй группе я бы назвал Черногорию. Это государство, как и два предыдущих, в целом прозападное и также стратегически важно для Брюсселя. Вместе с тем, в обществе присутствуют просербские настроения. А российский бизнес и туризм являются важными экономическими факторами. В марте 2022 г. в Подгорице разгорелся конфликт между прозападными президентом и вице-премьером и просербским исполняющим обязанности премьера. Последний попытался блокировать введение санкций против Российской Федерации. В итоге было сформировано правительство без участия просербских партий, и Черногория окончательно присоединилась к санкционному режиму ЕС. Однако эта ситуация показывает нестабильность политической конструкции в этом балканском государстве.

Наконец, необходимо сказать и о Сербии. Эту страну в мире часто считают «пророссийской». Действительно, у Белграда и Москвы тесные исторические, культурные, экономические и религиозные связи. Президент Сербии отказался вводить санкции против России, хотя сам подчеркнул, что этот шаг приносит его стране определенный финансовый ущерб. На стенах домов в сербских городах можно часто встретить граффити с портретом Путина и словами поддержки России.

Однако правильнее было бы назвать политику Сербии многовекторной. Это балансирование между Западом, Россией и Китаем. С момента падения режима Милошевича и окончательного распада Югославии главы сербского государства, приходя к власти с лозунгами о дружбе с Москвой, «уравновешивают» их прозападной политикой. А, казалось бы, «прозападные» лидеры пытаются улучшить отношения с Российской Федерацией. Тот же принцип соблюдается и при формировании органов власти. «Пророссийского» президента «сопровождает» «прозападный» премьер и наоборот. Сербия пока стоит на «политическом распутье», и потребуется еще достаточно много времени, пока она станет полноправным членом ЕС.

К тому же война в Европе принесла еще одну сложность для ЕС на Балканах: страны-кандидаты недовольны возможным форсированным вступлением Украины в Европейский Союз. Политики сочувствуют украинскому народу, но считают, что их государства, уже давно обладающие кандидатским статусом (Северная Македония – с 2005 г., Черногория – с 2010 г.) и поэтапно выполняющие все условия членства, имеют приоритет при вступлении в ЕС. Переговоры проходят крайне медленно.

Для сглаживания этой ситуации канцлер Шольц в мае уже ездил на Балканы. Нынешнее правительство ФРГ выступает «адвокатом» Балкан в ЕС, настаивая на форсировании интеграции этих стран-кандидатов. В целом, можно ожидать, что вступление стран Балканского полуострова в ЕС скорее укрепит содружество в геостратегической и политической перспективе, чем создаст новые проблемы для Союза.

– Разрастание ЕС, возможное вступление в него Грузии и Украины – не приведет ли оно к коллапсу и без того неповоротливой европейской бюрократической машины?

– Подобные разговоры велись перед каждой волной расширения Европейского Союза. Опасения были связаны не только с неизбежным ростом бюрократии, но и с тем фактом, что «новичок» ЕС получает пропорциональное представительство во всех управленческих структурах Евросоюза: Еврокомиссии, Совете, Европарламенте, Суде ЕС, т.е. получает доступ к механизмам принятия решений (либо их блокированию), от которых зависят и «старые» члены ЕС.

Я бы не связывал бюрократизированность ЕС непосредственно с его расширением. Расширение – правильный процесс, ведь сам факт существования ЕС основан на политике открытых дверей и стимулировании членства в результате проведения демократических реформ. Скорее можно говорить о бюрократии Евросоюза в целом.

Во многих случаях машина ЕС действительно неповоротлива. Решения принимаются крайне медленно, а бесконечный поиск компромиссов иногда доводит итоговый вариант какого-либо проекта до бессмыслицы. С одной стороны, необходима реформа ЕС, его модернизация в духе времени и вызовов, повышение пластичности и стрессовоустойчивости. С другой, нужно больше информировать население стран, входящих в Евросоюз, о конкретных шагах, которые улучшают жизнь «простого человека».

В частности, в Германии бытует образ «жирующих брюссельских бюрократов», которых «кормит германский налогоплательщик». И мало кому известно, что Германия, платя немалые суммы в совместный бюджет ЕС, не только выигрывает от проникновения германского бизнеса в другие страны, но и получает прямой экономический эффект в виде европейских инвестиций в инфраструктурные объекты, сельское хозяйство, помощь восточногерманским регионам или культурные начинания. На деньги из фондов ЕС в ФРГ строятся дороги, мосты, вокзалы, рекультивируются территории, создаются биопарки.

Об этом большинство немцев просто не знает.

Елена Зеликова (Хофгайсмар)

Читайтетакже:

1. Не слишком ли поспешили «отцы-основатели» ЕС в 2004-м? Журнал «Партнёр», № 6/ 2019. Автор А.Кротов
2. Германия и деньги ЕС: давать и получать. Журнал «Партнёр», № 9/ 2020. «Курс Консалтинг»
3. Тревожные сигналы из Афин и Парижа. Журнал «Партнёр», № 6 / 2012. «Курс Консалтинг»