Очень удачно сформулировала это одна из влиятельных русскоязычных газет Германии «Европа-центр» после выхода в свет написанной Додиком в Германии «Книги про нас»: «Давид Макаревский – один из лучших одесситов современности». Важно, что эти слова появились не в некрологе, где принято несколько преувеличивать заслуги,  а при презентации книги в Берлине.

В здании, у входа в которое мы собрались, с 1918 по 1958 год размещался Политехнический институт. Мы пришли в него 55 лет назад юными, наверняка немного смешными; кто-то был скромным, кто-то более уверенным, но все – радостными и весёлыми: ведь впереди была студенческая жизнь, о которой мы так мечтали.

Всё началось с того январского дня, когда в деканате был вывешен список городов и заводов – мест производственной практики. После известных нескольким поколениям студентов-механиков Минска, Краматорска, Луганска и других промышленных городов было от руки дописано «Москва, ЗИЛ». Правда, рядом в скобках значилось «без предоставления общежития», но по сравнению с возможностью впервые провести целый месяц  в Москве это не показалось мне серьёзным препятствием.

... Ничего  весёлого  в  моём  раннем   монгольском  детстве  не вспоминается,  всё перенеслось  на  позднюю  юность  и  затянувшуюся зрелость.  Обычные  для  детей  в Союзе запах и таинство  новогодней ёлки с Дедом Морозом и Снегурочкой заменялись для меня   таинством  кастрации гордых   красавцев-жеребцов и запахом лошадиного навоза и пота. Ни тебе детского сада, ни детей по соседству,— «степь да степь кругом».

Он кинулся к компьютеру. Решение вызрело мгновенно. Вошел в интернет, и над всем миром понеслись эти бредовые, безумные призывы – остановиться, оглянуться, пожелать добра всем и в один и тот же миг. Теперь он знал, что ему делать. С утра до ночи сидел он перед экраном и слал во все уголки земного шара свой призыв провести эксперимент, в котором он бы пожертвовал собой, но проверил бы свою догадку.

И вообще, обращаясь с этим материалом в редакцию, я убедительно прошу не печатать его, так как предвижу те неприятности, которые могут сопутствовать его появлению. Я боюсь преследования со стороны определенной части жителей города, а может быть, уже большей его части, так как за время написания (восемь часов) появилось ещё несколько тысяч посланников Брюсселя. Говорят, журнал „Партнёр“ организует эмиграцию в Антарктиду. Начнём с белого листа. Нам не привыкать.

Когда я послал свою «Исповедь» в журнал «Партнер», то до её публикации на страницах этого журнала я ни с кем из редакции не общался, не интересовался судьбой моего материала и вообще был уверен, что такой материал не может быть опубликован. Тем более, что сопроводил его я такими словами: «Обращаясь с этим материалом в редакцию, я убедительно прошу не печатать его, так как предвижу те неприятности, которые могут сопутствовать его появлению». И неприятности не заставили себя ждать...

как... посмотреть в глаза отцу, прошедшему всю войну, который начал её стрелком-радистом в танке и закончил командиром отдельного подразделения, и которого в 1958 году, за месяц до демобилизации, вышвырнули из армии, лишив тем самым военной пенсии? А потом предать его, трагически ушедшего из жизни, не справившешегося с этой подлостью?

... Для моего поколения война с фашизмом является основной точкой отсчёта времени. Мы все одинаково понимаем о чём идёт речь, если слышим: «до войны» и «после войны» - какой промежуток на шкале времени имеется в виду ...

13-го января в Минске погиб великий Соломон Михоэлс, две недели спустя «Правда» напечатала откровенно антисемитскую статью против «безродных космополитов», Сталин запустил юдофобскую кампанию.