Случайная дискуссия

Светлана Кабанова (Дюссельдорф)

Антон Белов*, известный журналист, мастер ярких репортажей и разноплановых аналитических статей, решил, что заслужил несколько минут покоя. Почему бы не насладиться ароматом горьковато-сливочного кофе и вкусом яблочного пирога с начинкой? На только что закончившемся в Лос-Анджелесе* Международном палеонтологическом симпозиуме Антон, как обычно, работал на износ: слушал устные и знакомился со стендовыми докладами, делал фотографии, брал интервью. Будущий репортаж обещает быть интересным.

Антон снял значок представителя прессы и, помешивая кофе, мысленно вернулся к выводам ведущих российских и американских ученых относительно возможности клонирования мамонта. Вернее, невозможности его клонирования. Исследователи утверждали, что без расшифровки (секвестирования) ДНК и без наличия хотя бы одной живой, а не найденной в вечной мерзлоте клетки мамонта, результативное клонирование этого животного невозможно.

«А может и не нужно клонировать вымершего гиганта, который в итоге может оказаться неприспособленным к современным условиям обитания? Не разумнее ли потратить деньги на более реальные цели?» – размышлял Антон.

– Вы не будете против, если мы здесь присядем? – обратился к нему известный калифорнийский профессор-эмбриолог Стивен Мортен*.

– Да, пожалуйста, – ответил Антон, лихорадочно пытаясь узнать человека, сопровождавшего профессора.

– Клонирование тканей и органов человека откроет огромные перспективы в медицине, – уверенно произнес профессор, усаживаясь за столик. – Представь, что совсем скоро можно будет победить неизлечимые болезни сердца, почек, печени, костей, крови и многие другие. За этим – будущее!

– Может быть, – неуверенно ответил его собеседник. – Но прежде чем я выскажу свои опасения насчет попыток клонирования человека, мне хотелось бы заказать кофе и что-то съедобное, потому что с утра во рту не было и маковой росинки...

 Официант уловил настроение посетителей, и вскоре на столе появились две чашки с дымящимся кофе и горячие бутерброды.

 Знакомый профессора продолжил:

– Скажи, а где гарантия, что кто-то не переступит этическую грань и не начнет убивать человеческие эмбрионы? Убийство во имя благих целей – всё равно остается убийством!

 Благодаря безупречному английскому Антону удалось опередить ответ профессора:

– Извините, что вмешиваюсь, но насколько мне известно, упомянутая грань определена: время прикрепления оплодотворенной яйцеклетки к стенке матки женщины. До этого зародыш считается пре-эмбрионом, а после – человеческим эмбрионом.

– Рад познакомиться, моя фамилия Мортен, – протянув руку Антону, улыбнулся профессор.

– С удовольствием послушал Ваш доклад, г-н профессор, – ответил журналист. – Моя фамилия – Белов, я журналист из России.

– Росс*, – представился спутник профессора.

– Мой двоюродный брат и пастор одной из церквей, – представил его Мортен и продолжил. – Грань, о которой Вы говорите, молодой человек, понятие относительное, хотя акцент Вы сделали верный. Действительно, оплодотворенная яйцеклетка сразу же начинает многократно делиться, активно перемещаясь при этом из маточной трубы в матку женщины. До имплантации пре-эмбрион представляет собой крохотный шарик, состоящий из одинаковых клеток. После закрепления в матке в нем начинают развиваться специализированные клетки и ткани – предшественники будущих органов.

– Прошу прощения, но мы говорим о клонировании, а не о развитии человеческого эмбриона! – дожевывая бутерброд, запротестовал Росс.

– Мы говорим о грани допустимого при использовании клеток человека на самых ранних этапах его развития, – не притрагиваясь к кофе, ответил профессор.

– Вы имеете в виду эмбрионы человека, полученные в пробирке? – переспросил Антон.

– Да, – ответил профессор, – я говорю как раз о той ситуации, когда в специальной посуде, содержащей питательные среды, развиваются зародыши человека, которым не суждено будет попасть в матку женщины...

– Потому что из них варварским способом будут удалены так называемые стволовые клетки, после чего эмбрионы погибнут! – взорвался Росс.

– Дорогой кузен, я понимаю твои чувства, потому-то мы и пытаемся определить, когда зародыш человека можно считать всего лишь формальным набором клеток, а когда – специализированным организмом...

– Что толку в этих обсуждениях? Ученые убивают людей, а днем раньше или позже – значения не имеет! – не унимался Росс.

– Но они используют только пробирочный материал, доноры которого дали на это согласие! – поспешил возразить Антон.

– Не просто дали согласие, – дополнил профессор, – пациенты этого очень хотят, потому что надеются на скорое выздоровление при помощи своих же клеток...

– Ничего не понимаю, я окончательно запутался, – снова стал горячиться Росс.

– Можно мне попробовать объяснить? – спросил Антон. Мортен утвердительно кивнул.

– Человеческие эмбрионы можно получить как с помощью искусственного оплодотворения, так и благодаря клонированию. Искусственное оплодотворение – это создание в пробирке условий для слияния извлеченной из организма матери яйцеклетки с выделенным из организма отца сперматозоидом, последующее 2-5-дневное выращивание эмбриона в специальном инкубаторе и его пересадка в полость матки матери для дальнейшего развития. Искусственное оплодотворение помогает бездетным парам иметь детей...

– Вы забыли упомянуть, что при этом оплодотворяются сразу несколько яйцеклеток, а потом выбирается только одна, а остальные отбраковываются. Это такое же убийство, как и другие! – возмутился пастор.

– А в природе разве не так? – не выдержав, прогремел профессор. – В матке закрепляется один эмбрион, а остальные самоабортируются.

– Вот мы и стали на место Бога! – горячо объявил Росс. – В пробирке получаем зародыши человека, чтобы потом экспериментировать с ними!

– Видишь ли, мой дорогой, – парировал Мортен, – исходя из твоей логики, человек может претендовать на место Бога гораздо раньше. Как только было изобретено первое лекарство или сделана первая операция, человек уже необратимо вмешался в ход естественного биологического развития...

– Нам не о чем больше говорить, если ты лечение приравниваешь к убийству! – выпалил Росс, резко встал и направился к выходу.

– Кофе остыл, и Вы, пожалуйста, остыньте, – пытаясь пошутить, обратился к уходящему Антон. – О клонировании я ведь еще не договорил.

 Удивленно посмотрев на Антона, Росс неспешно вернулся. Журналист продолжил:

– Клонирование – это не пробирочное слияние яйцеклетки и сперматозоида. Клонирование – это использование клеток донора для последующего лечения или воспроизведения подобного себе организма...

– Извините, – прервал журналиста профессор, – я уже остыл больше, чем кофе. Если позволите, я расскажу об этом подробнее. – Его собеседники не возражали, и Мортен продолжил:

– Всё верно, г-н Белов. Современное клонирование человека можно разделить на терапевтическое и репродуктивное. Терапевтическое клонирование начинается с выращивания пре-эмбриона, содержащего ДНК донора. Стволовые клетки, извлеченные из такого пре-эмбриона, не будут отторгаться иммунной системой донора. Следовательно, тканями, выращенными из стволовых клеток (а из них можно вырастить любые специализированные ткани!), можно будет лечить поврежденные или заменять утраченные органы донора, не опасаясь при этом генетического несоответствия.

– А эмбрион при этом погибает! – пытался протестовать Росс. Профессор, между тем, продолжал: «Самым распространенным способом получения пре-эмбрионов для терапевтического клонирования является метод переноса ядра. Метод гениальный, и суть его проста. Поскольку пре-эмбрион может образоваться только из оплодотворенной яйцеклетки, то вначале из организма женщины-добровольца извлекаются яйцеклетки. Ядро полученной яйцеклетки содержит 23 хромосомы матери, которые по логике природы должны соединиться с содержащимися в сперматозоиде 23-мя хромосомами отца. Но цель метода состоит в том, чтобы не допустить попадания в будущий зародыш хромосом (ДНК) матери. Поэтому собственное ядро из яйцеклетки полностью удаляется и заменяется новым ядром, полученным из любой другой клетки (например, из клетки кожи) отца-пациента. Логично, что после такой замены делящаяся впоследствии яйцеклетка начинает продуцировать ДНК отца-пациента, а не бывшую свою. Как я уже сказал, полученные из пре-эмбриона стволовые клетки будут идеально подходить для терапии отца-пациента...

– А почему тогда яйцеклетку не оплодотворяют сперматозоидом отца-пациента? Зачем для этого пересаживать ядро? – неожиданно для себя спросил Росс.

– Специфика генетики человека такова, – невозмутимо ответил Мортен, – что в его половых клетках (яйцеклетке или сперматозоиде) содержится только одинарный набор (23 хромосомы), а зародышу для полноценного развития необходим двойной набор: 23 хромосомы отца и столько же – матери. Двойной набор (46 хромосом) содержится во всех клетках нашего тела, кроме половых. Вот как раз эти 46 хромосом отца-пациента, извлеченные из его неполовой клетки, и попадают в безъядерную яйцеклетку. Кстати, так называемым нами отцом-пациентом может быть необязательно мужчина, им может быть другая женщина или ребенок...

– Самое главное при этом то, что пре-эмбриональные стволовые клетки могут спасти жизнь пациенту, – закончил мысль Антон.

– Верно, – поддержал его профессор. – А если уж касаться моральной стороны дела, то, по-моему, гуманнее спасти жизнь сформировавшегося человека, использовав для этого полученный из его же организма генетический ресурс, чем не спасти его вовсе.

 Росс промолчал, но по выражению его лица можно было понять, что он всё равно не согласен. Мысленно поблагодарив кузена за молчание, Мортен продолжил:

– Чтобы закончить мысль, должен отметить, что для репродуктивного клонирования, которое пока еще в проекте, полученные пре-эмбрионы не должны использоваться для получения стволовых клеток, а переноситься в матку женщины-донора. И тогда в положенный срок суррогатная мать сможет произвести на свет заказчику его точную генетическую копию.

– Точную генетическую копию, но не его самого? – переспросил Антон.

– Да, точную генетическую копию организма, аналог его однояйцового близнеца, и не более того, – повторил профессор. – Ментальную составляющую, характер, мысли и чувства индивидуума современными молекулярно-генетическими методами клонировать невозможно.

– Согласен, – ответил Антон.

– С этим и я соглашусь, – поддержал общую мысль пастор.

А Вы как полагаете, уважаемые читатели?