ЛУИ ДЕ ФЮНЕС. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СМЕШИЛ МИР

Наши кумиры

Анатолий Сигалов (Ульм)

Когда великого французского комедианта Луи де Фюнеса (часто произносят также — Финес) не стало (он умер четверть века назад, 27 января 1983 года), многие поклонники его таланта не могли в это поверить. «Как это так? Почему? А кто же нас будет смешить?». Его фильмы, начиная с пятидесятых годов прошлого века, тридцать лет смешили Францию и мир, он был как данность, как необходимый атрибут жизни зрителей, он был «королем смеха», он был звездой. И при этом сам он половину своей жизни считал себя неудачником. Тернистый путь в искусстве заставлял его так думать о себе, однако это было лукавством чистой воды.

Да, будучи потомком старинного португальского рода, Карлос Луис де Фюнес ди Галарца (родился 31 июля 1914 года) отказался от аристократической жизни и избрал путь шута, веселящего публику и зарабатывающего этим на жизнь. Придя в большое кино почти в сорок лет, он сыграл не меньше семидесяти незначительных эпизодов, прежде чем получил свою первую главную роль, после которой сразу же стал знаменитым.

Да, будучи уже миллионером, Луи был скуповатым главой семейства, ревнивым мужем и строгим отцом, но сыновья Оливье, ставший летчиком, и Патрик — врачом, выросли хорошими людьми, а жена, Жанна Бартоломьи, внучатая племянница Ги де Мопассана, предмет гордости и нежной страсти мужа, любила его до самой смерти. Словом, «грустный человек и неудачник» — это была маска великого артиста, надетая им в годы бедности и бессознательно подтверждавшая расхожее мнение, что «комик на сцене — меланхолик в жизни». Это было утверждение вроде того, что «Франция после войны очень нуждалась в смехе». Но правда и то, что путь к славе «короля смеха» у Луи де Фюнеса был трудным и тернистым.

Итак, отрезав себя от аристократических корней (вспомнил о них лишь однажды в день знакомства с родителями своей будущей жены), юный Луис ди Галарца, полный романтических предчувствий и образов, разучивая на ходу самопрезентации типа «Здравствуйте, месье! Разрешите представиться...», приехал в театральный Париж. Но Париж его не ждал, и ему пришлось поначалу добывать кусок хлеба в других ролях. Он стал называться Луи де Фюнесом, — так больше подходило для этих ролей. Тапер Луи — чистильщик обуви, Луи — коммивояжер, Луи — счетовод, Луи... И меняя роли в жизни, причем играя их великолепно, он поступил, наконец, в актерскую студию. Неудовлетворенность пришла сразу же, когда ему, человеку с неординарной комической внешностью и мимикой, а главное — комиком по призванию, стали предлагать роли романтических героев. Луи хотел и умел смешить людей. Он играл маленькие роли в театре и на сценах ночных клубов, и зрители приходили в неописуемый восторг от его ужимок. О нем заговорили продюсеры, его стали приглашать на крошечные роли в кино, но карьера двигалась медленно.

Не принесли серьезного успеха и первые большие роли, начавшиеся с 1945 года, когда де Фюнесу было уже больше тридцати лет, — в картине Жана Стели «Барбизонские грешники», и даже в двух комедиях великого Ле Шануа «Папа, мама, служанка и я». Шли годы, а актер, имеющий уже двух взрослых сыновей, в официальных кругах по-прежнему считался «подающим надежды» и ходил в «способных молодых людях»... Но французы уже любили этого комедианта, уже ждали каждого следующего его киновыступления, и после блистательной ленты молодого режиссера Ива Робера «Не пойман — не вор» (1958), которую гениально сыгравший в ней Фюнес буквально наэлектризовал смехом, их любовь превратилась в национальное признание Мастера. И тогда сразу все изменилось — от ролей до гонораров.

Луи де Фюнес снимался все больше и больше, и мир, надрываясь от смеха, с каждым новым фильмом всё сильнее его любил. Его жандармы, его воры-неудачники, его рестораторы, его комиссар полиции Жюв в «Фантомасах» и его «человек-оркестр» смешили всех: врачей, солдат, священников, футболистов, президентов.

В Советском Союзе комедии с Луи де Фюнесом, в которых не было никаких политических заморочек, кроме — никуда не денешься — кусочка западной жизни, шли широким экраном, собирая полные залы зрителей, которые смеялись до колик над похождениями маленького, смешного и наивного «тролля». У каждого были свои любимые комедии — в зависимости от уровня восприятия и чувства юмора (у меня — «Разиня»). Фюнес заставлял смеяться всех и всегда. Это было великое искусство.

Однако запас жизненных сил уже немолодого артиста таял, а изменение его материального статуса почему-то часто приводило к депрессиям. Вне работы Луи в лучшем случае был задумчив, в худшем — раздражен. Вообще в жизни он был вежливым, замкнутым и тихим. «Трудно представить, — писал бравший у него интервью журналист, — что этот маленький, очень серьезный человек заставляет смеяться всю Францию»...

С каждым новым фильмом популярность Луи де Фюнеса росла, но пропорционально ей росла его усталость. Слишком поздно пришли к нему слава, деньги, признание профессионалов, слишком долго жили в нем «комплексы бедняка и неудачника». Некоторые его биографы пишут, что он был ревнивым и жадным. Но жена и сыновья никогда ни в чем не могли его упрекнуть, они знали, как много лет ему едва удавалось сводить концы с концами, зарабатывая на жизнь своей семье.

И Луи вертелся, как белка в колесе, честно отрабатывая свои гонорары. Почти ежедневно — съемки, театр, снова съемки. И никакой халтуры. Образы, которые он создавал, были невероятно смешны, легки и очень динамичны, от первого до последнего кадра. За этим стояли, конечно, талант, но и колоссальный творческий труд, изматывающий актера. Напряженная работа не могла не отразиться на его здоровье. В 1975 году у него случилось два инфаркта. Первый, между прочим, на сцене, во время спектакля «Вальс матадоров». Через несколько месяцев, уже в госпитале, — второй. И Луи надолго исчез с экранов. Приглашения сниматься приходили все реже и реже: продюсеры не хотели вкладывать деньги в актера, сердце которого в любой момент может остановиться. А публика отказывалась верить в то, что у комика вообще может быть сердце. Актер счел это «цинизмом» и, обидевшись на мир, который он так блистательно умел смешить, не пожелал больше иметь ничего общего с кино. Замкнувшись в себе, он перебрался из Парижа в предместье, в свой замок Шато де Клермон, и начал писать мемуары.

О больном Луи де Фюнесе почти забыли, и мастер впал в долгую депрессию, когда в его доме раздался телефонный звонок, вернувший его к жизни. Режиссер Жан Жиро предложил ему роль в новом фильме. Жан Жиро — известный режиссер-комедиограф, один из немногих друзей Луи де Фюнеса, с которым они сняли девять фильмов и при этом ни разу не поссорились на съемочной площадке. Это были любимые фильмы зрителей: «Скупой», «Суп из капусты», «Большие каникулы», «Только мыльные пузыри» и пять фильмов о похождениях «жандарма из Сен-Тропеза». Жиро понимал актера, он снимал фильмы с Фюнесом и «под Фюнеса» и потому его приглашение было лучом надежды Луи на выздоровление. Напичкав себя лекарствами, он отправился на съемки, но судьба сыграла с ним жестокую шутку: в первый же день прямо на съемочной площадке на глазах у всей группы умер Жан Жиро. Среди поднявшейся страшной паники Луи стоял, съежившись, безмолвно взирая на лежащего на земле друга. «Смерть просто ошиблась. Она искала меня...», — прошептал он. 

После случившегося де Фюнес утратил интерес к жизни. Перестал проверять счета и принимать капли. Спрятался в своем старинном замке и больше никогда не покидал его. Никого не принимал, не отвечал на телефонные звонки. Равнодушно слушал рассказы жены об успехах сыновей и не узнавал внучку. Он оживал только при виде своих любимых роз, да еще на рыбалке, куда он изредка ходил со своим садовником. Глаза Луи лучились при виде каждой пойманной форели — то ли он вспоминал рыбного воришку из «Не пойман — не вор», то ли снова видел себя в детстве, когда он удирал с уроков на рыбалку, а по пути ловко воровал каштаны в саду у зазевавшейся соседки...

За неделю до смерти он сказал жене: «Я знаю, какой будет моя самая лучшая шутка: мои похороны. Я должен сыграть так, чтобы они хохотали, не переставая...». 27 января 1983 года великого комика не стало.

В парижском Дворце Искусств состоялась гражданская панихида, на которой выступил президент Миттеран. Затем тысячи людей, и среди них немало знаменитостей, попрощались с любимым артистом. Неподалеку от гроба стояли... три восковых фигуры великого комика в костюмах жандарма из Сен-Тропеза, комиссара Жюва из Фантомаса и маэстро из фильма «Человек-оркестр». Серьезные и печальные лица присутствующих, при взгляде на них, непроизвольно растягивались в улыбках.

Да, Луи де Фюнес умел рассмешить людей. И делал это всегда гениально.