Неразгаданная тайна сказочников Гримм

„Ваши сказки в воспоминаниях народов превратятся в народные сказания“ - предсказывали великому датскому писателю Христиану Андерсену его почитатели. Это же прорицание с полным правом можно отнести и к немецким братьям-сказочникам Якобу и Вильгельму Гримм. И если имя Андерсена стало синонимом жанра „литературная сказка“, то имя братьев Гримм ассоциируется с понятием „народная“.

Но был в многочисленной и талантливой семье Гримм ещё один выдумщик – Фердинанд, чья загадочная судьба вот уже более 150 лет не даёт покоя литературоведам. Жил тихо, труды свои чаще всего подписывал разными псевдонимами, умер в нужде и одиночестве. Но о нём – чуть позже.

Истоки

Маленький городок Ханау с булыжными мостовыми и фахверковыми домиками был родиной Гримм. Здесь, на земле Гессен ещё в 1650 г. их предок Иоганн Гримм служил смотрителем поч­товой станции "У белых коней". Прадед и дед братьев Гримм были священниками кальвинистской церкви. Филипп Вильгельм Гримм (десятый ребёнок в семье), родившийся в 1751 г., предпо­чёл юридическую карьеру. Начав с адвокатской практики, он после многих лет упорного труда стано­вится "княжеским городским и земским писарем" в родном городке. В 1783 г. он сочетается браком с Доротеей  Циммер, которая проис­ходила также из семьи юристов. Она родила Филиппу Вильгельму шестерых детей: Якоба, Вильгельма, Людвига, Фердинанда, Карла и Лотту.

Когда в 1796 г. не стало отца, обязанности главы семейства легли на ещё совсем юного Якоба. И надо сказать, что отнёсся он к ним весьма серьёзно, приняв на себя ответственность за сестру Лотту и младших брать­ев. До конца своих дней он оставался для всех членов семьи беспрекословным „Pater familias”.

Такое распределение обязанностей в семье Гримм объяснялось ещё и тем, что с раннего детства на старших Якоба и Вильгельма возлагались самые большие надежды. Несмотря на скромный достаток, в котором жили Гримм, этим с детства неразлучным братьям представилась возможность получить образование в Кассельском лицее и далее продолжить обучение в Марбургском университете. В том же лицее учились и их младшие братья Людвиг и Фердинанд. Только вот память, оставленная ими о себе, совсем другая. Весной 1802 г. в аттестате Якоба появилась запись: „Благодаря свое­му исключительному прилежанию смог сократить время пребывания в лицее. Уезжает в Марбург изучать юриспруденцию“.

В аттестате Вильгельма также отмечались его незаурядные способности: „Заслуживает равного уважения со своим братом, хотя по знаниям немного отстает от него; талантливый, прилежный и благонравный мальчик“.

Иной „приговор“ вынесен Фердинанду и Людвигу: „Младший брат превосходит старшего в способностях. Однако оба не принадлежат к числу прилежнейших и не обнаруживают особых успехов. Оба покинули лицей накануне 1805 г., чтобы прокормиться писанием“.

Впрочем, в отношении Людвига пессимистические прогнозы учителей, к счастью, не оправдались. Он в качестве художника работает оформителем газеты, делает обложку первого издания „Детских и домашних сказок“ своих старших братьев. Позднее пишет портрет Генриха Гейне, а в последние годы жизни становится профессором Академии изобразительных искусств в Касселе. Многие исследователи считают его наиболее значительным вкладом в культуру Германии книгу „Воспоминания о моей жизни“. В общем, достойная биография вполне благополучного человека.

Конфликт

Материальное положение в семье Гримм никогда не было ста­бильным. Матери даже при жизни отца всегда приходилось быть чрезвычайно экономной, чтобы дети не испытывали нужды. Именно поэтому Якоб, когда на него легли заботы о материальном положении семьи, требовал, чтобы не только он, но и каждый из домочадцев зарабатывал на кусок хлеба.

"После смерти матери обстановка в нашем доме стала неприятной, потому что никто не связан друг с другом, и нет никакого порядка, ни за столом, ни где-либо еще", – писал Якоб Вильгельму в сентябре 1809 г. А один из друзей дома вообще считал, что Фердинанда следует отдать в обучение ремеслу, а сестру – в строгий пансион. Она совсем, мол, „…не заботится о хозяйстве, что мало соответствует их достатку“. Если учесть, что Людвиг Гримм стал зарабатывать своими рисунками только в 22 года, Лотта перестала материально зависеть от братьев лишь в 29 лет, выйдя замуж за барона Хассенпфлуга,  а Карл и Фердинанд вообще постоянного заработка не имели, то можно представить, сколько усилий приходилось прилагать Якобу и Вильгельму, чтобы избежать кредиторов.

Известно, однако, что старшие братья регулярно поддерживали младших, посылая им небольшие средства. Не единожды пытались они найти какую-то работу для Фердинанда. Например, место библиотекаря. Но тот либо отмалчивался, либо, поработав пару месяцев, место оставлял. Никто не знал толком, чем он занимается, что интересует его, на что тратит он те небольшие деньги, которые время от времени ему перепадали. Невольно создавался образ бездельника и транжиры, абсолютно безответственного человека.

„Вдалеке можно думать о тысяче способов, как можно было бы его вразумить, но когда я оказываюсь рядом, то я, так же как и ты, хорошо понимаю, что ничего нельзя поделать“, - пишет раздосадованный Вильгельм старшему брату о Фердинанде.

Но, возможно, причина такой закрытости, отстранённости от семьи крылась в ином? Большую часть своей жизни Фердинанд был очень болезненным человеком. Нездоровье и постоянная нужда создавали замкнутый круг: болезни не позволяли активно трудиться, что, в свою очередь, вело к бедности, а отсутствие должного лечения укладывало Фердинанда в постель.

Он старается не сообщать братьям о своём состоянии. Лишь жалуется порой на тяжёлое материальное положение. Например, что живет в хибарке у знакомого садовника, где очень сыро и скудная мебель, а горячую еду он может позволить себе лишь раз в пару месяцев. Или благодарит брата Карла за присланные сапоги, штаны и рубашку. Но известия могут доходить и окольными путями…

„Ранние его заболевания стоили очень дорого, - сообщает в письме Вильгельму лечащий врач Фердинанда, - столько, что даже помощь со стороны честной хозяйки дома в размере 30-40 рейхсталеров не могла быть достаточной“. И это при том, что долгое время помощь старших братьев составляла всего восемь рейхсталеров в месяц.

Но не будем спешить с выводами. Похоже, не всё так однозначно в отношениях братьев. Причина конфликта лежит глубже, чем неприятие Якобом и Вильгельмом образа жизни младшего брата. Возможно, кроется она в самом творчестве сказочников?

Страшный „грех“ Фердинанда

Народная поэзия, как полагали старшие братья, создавшие свою, правда, в некотором смысле догматическую теорию фолькло­ра, есть проявление божественного в человеке. "Она нагая, - как-то остроумно заявил в одной из своих статей Вилгельм Гримм, - и носит в себе образ Бога". Божественный же дух одинаков у всех народов и имеет один источник - устное народное творчество. Так считали авторы "Детских и семейных сказок". Именно этим они объясняли сходство сказочных сюжетов и мотивов, которые, кочуя из дома в дом, из города в город, расходились по всему белу свету, что-то теряя или, наоборот, обрастая новыми подробностями. Ведь каждый рассказчик передавал их содержание по-своему. Спра­ведливости ради следует сказать, что историю Красной шапочки и похождения Мальчика-с-пальчик мы знаем не только по сказкам братьев Гримм. Так что же всё-таки такое - народная сказка братьев Гримм? 

Братья не были обычными собирателями-коллекционе­рами фольклора. Содержание сказок, легенд и притч передавалось так, как они его услышали и  восприняли. Авторы сказок были уверены, что излагают их истинно народным языком. Но, по существу, им удалось гораздо большее: они создали свой собственный, сказочный, в прямом и переносном смысле этого слова язык. Огромный труд, который для этого потребовался, наложил свой отпечаток на жизнь и характер старших братьев, особенно – на Якоба. Постепенно он становится деспотичным и нетерпимым в семейной жизни и литературной деятельности. Вот тут-то и возникает противоречие.

Выясняется, что Фердинанд также отнюдь не чужд литературной деятельности. Вспомним, что из лицея он ушел „...чтобы прокормиться писанием“. Поначалу – это скромная проба пера в различных газетах. Но, видимо, издатели в те времена были не щедрее нынешних. Чуть позже он начинает собирать фольклор и отсылает найденное старшим братьям, что требует от него достаточно напряжённой работы. Видимо, не такой уж он бездельник и разгильдяй, а получаемую им помощь можно рассматривать и как плату за труд. Многое из собранного было использовано в сборниках старших братьев, но что-то остается и неиспользованным. Постепенно приходит мысль издать собственную книгу сказок. Может быть, просто как способ выбиться из нужды.

Его первый сборник „Народные предания и сказки немцев и иностранцев“ подписан псевдонимом „Лотар“. В него вошли такие, например, сказки, как „Камзол, зеркало и бутылочка“, „Волшебник“, „Плут“. Интересна реакция Якоба, который в письме к Фердинанду высказался следующим образом:  „Твои предания, то, что я успел прочитать, искренне радуют меня отчасти оттого, что в них я узнаю тебя и некоторые из твоих черт характера (вплоть до выбранного имени „Лотар“, которое, на мой взгляд, не слишком тебе подходит)“.

Зная отношение Якоба к младшему брату, строки эти воспринимаются скорее как ирония. Откуда это ощущение недосказанности, даже какой-то настороженности?..

Причина была! И очень серьёзная! Если в своём первом сборнике Фердинанд довольно редко отступал от источников, то во втором „Сказки крепостей и гор“ - он уже дал полную волю своему дарованию. В глазах Якоба младший брат совершил страшный грех: он ударился в литературную сказку! То есть фольклорный сюжет стал для него лишь импульсом для создания собственного художественного произведения. Но как сладок был этот „грех“!

„Эти прелестные цветы воображения, выросшие на историко-классической почве – цветы лотоса, - говорится в предисловии к первому изданию „Сказок крепостей и гор“. – Их собирал поэт во время вечерних прогулок, отдыхая от умственной работы, ухаживая за ними ради увеселения себя самого, а не для блага огромного сада Вселенной“.

Во всех переговорах с издателями Фердинанд называется разными именами, но ни разу – истинным. Возможно, он понимает, насколько отличен его творческий метод от канонов, созданных старшими братьями, и опасается как-то скомпрометировать их. А может быть, просто не желает прикрывать своё новаторство чужим авторитетом? Но при всём этом издатели берут его работы. Значит, он и сам по себе не лишён таланта.

Всего было издано три сборника сказок Фердинанда Гримм. И только первый – при жизни. Однако материальных проблем это не решило. Умер печальный сказочник, как и жил, в одиночестве в возрасте 56 лет. А Якоб Гримм, единственный из братьев, доживший до преклонного возраста и ставший с годами намного лояльней, сказал как-то: „...с четвёртым братом нас разделяло довольно большое временное расстояние, и когда я думаю о нём, моя душа наполняется печалью от того, что он, проведя в одиночестве всю жизнь, был предоставлен лишь самому себе...“

   М.Власова, И.Мижень (Аахен)