Воспоминания

Папа Шульц (Райнгольд Шульц)

СУДЬБА ПЕРЕСЕЛЕНЦА

Автобиография

Человека создаёт судьба

Мой девиз – девиз великого гуманиста,

святого доктора Газа: «Светя другим, сгораю сам».

Свеча была его эмблемой.

Я – северянин.

Я родился 1 ноября 1949 года, во вторник, в восемь часов утра, когда заводской гудок звал всех на работу. Родился мёртвым, как будто не хотел входить в этот мир, но врачи ни за что отшлёпали меня, и я подал свой голос в поддержку заводского гудка. Когда меня отдали маме, она завернула меня в свою комбинашку, чтоб девушки всегда любили – часто вспоминала она шутя. Мать говорила, что она думала, что у меня два сердца. Когда она меня купала маленького, я хватался за края оцинкованной ванны и садился в возрасте, когда другие дети даже плескаться не могли.

Родился я на Крайнем Севере Европейской части СССР, в гулаговской зоне, в автономной республике Коми, в посёлке «Красный водник» во время бессрочной ссылки моих родителей – житомирских немцев-колонистов, вторично высланных туда из Карело-Финской АССР.

Я – русский немец, немецкий россиянин, вернее будет – немец из России, без примеси и чистый, как слеза. Своих бабушек и дедушек никогда не видал, они не дожили до моего рождения. Отец мой, Асаф Карлович (имя из псалмов библейских), оставил мне в наследство только свою немецкую фамилию – Шульц – и вечную память об огромной отцовской любви. Мать назвала меня Reinhold. Rein – чистый, Hold – благородный (Holder Ritter – благородный рыцарь). В русском варианте: Райнгольд – «чистое золото», хотя его отродясь не имею, но вообще мечтать люблю!

Родители назвали меня РАЙНгольдом, но никто из славян не мог выговорить это имя, поэтому люди переиначили его в Романа, да я и сам привык. Когда меня забирали в армию, то выписали военный билет, веря на слово, и записали «Роман Асафович Шульц», да и мне это имя уже было ближе. Немецкое имя в Красной Армии – как колокольчик на флюгере. Военный билет выдали на руки, а паспорта забрали, в первом паспорте я был Райнгольд, как и в свидетельстве о рождении. После армии на основании военного билета выдали новый паспорт, где стояло русское имя Роман. Когда мы уезжали в Германию, у меня с документами были проблемы. Два имени. Пришлось сходить в ЗАГС и все документы переделать по свидетельству о рождении, снова превратившись в Райнгольда, в немца.

Я – лютеранин. Крещён в младенчестве.

До семи лет был под гласным надзором комендатуры, остальное время прожил под негласным надзором государства. Учился, трудился и женился за надёжным железным занавесом. Язык и границы были на замке. Когда границы открыли – исполнил волю предков, быстренько возвратился домой, на историческую родину, в родное национальное Отечество. Следом перетащил всю родню.

Полжизни отработал на Россию! На службу ходил в галстуке и в форме работника гражданской авиации. Очень любил людей, жизнь, небо и самолеты. Дослужился до национально-беспартийного потолка. Всюду побывал по служебным делам, за казённый счёт. Из командировок возвращался груженый, как верблюд. Со всего Союза всё тащил в дом. На работе был отдельный кабинет, служебная машина, уважение, почёт, связи, вес, телефонное право, авторитет, служебный проездной годовой билет на любой союзный авиарейс с правом регистрации вне очереди. Раз в год получал для себя и члена семьи бесплатный авиабилет на полёт в любую точку Советского Союза. По дефицитным профсоюзным путёвкам всей семьёй летали отдыхать на море. Лечились в престижных санаториях, дети в три смены отдыхали в элитных пионерских лагерях на юге страны. На нашей улице мы жили лучше всех. Приватизированная благоустроенная трёхкомнатная квартира, телефон, дача, гараж, полный погреб дефицитных запасов. Ездил на бесплатном бензине, поменял три личных автомашины. Семья считалась благополучной. В России было всё: карьера под потолок, жизнь просматривалась до гроба, на кладбище зарезервировано место... Стало скучно, захотелось прожить ещё одну насыщенную событиями жизнь. Недавно понял, что жили мы тогда хорошо, но хотелось ещё лучше!

***

Когда я был совсем маленький и не мог ещё самостоятельно не то, что ходить, но и стоять, отец брал меня с собой на работу в сапожную мастерскую. Оставить ребёнка было не с кем.

Отец был чем-то очень похож на Булата Окуджаву, арбатского принца, тот же образ, те же манеры, внешний вид, похожая походка, притягательность, скромность, задушевность. Он был замечательным человеком, отличным столяром и великолепным обувным мастером. Каждое утро отец пропускал у меня под мышками полотенце и прибивал его гвоздём к деревянной стене мастерской. И я так болтался на нём, стоя. Спереди, передо мной, он ставил табуретку, на неё клал банку с гвоздями, давал в руки молоток. На табуретке был железный верх от шляпок сапожных гвоздей. Ещё один гвоздь забить было невозможно, больше не было места. Ходить я ещё не умел, а гвозди умел забивать мастерски, как сапожники, с одного удара. Такие были мои первые игрушки. Потом строил из кубиков и обрезков досок разные машинки и корабли.

Затем меня маленького отдавали в детский сад, но я делал подкопы под забором и оттуда упорно сбегал, и ни за что не хотел возвращаться, хотя там хорошо кормили. Я плакал и говорил, что лучше буду есть чёрный хлеб с солью, чем сидеть в неволе. Мать меня пожалела, и я стал ходить с ней на работу. Она работала в ЖКО (жилищно-коммунальный отдел). Я тоже убирал улицы, таскал мусор, жёг в кострах листья.

Школьником пас чужих коров, пропадал на речке. Тонул, когда с одноклассниками переплывали на спор реку – сил не хватило. Вытащили проплывающие в лодке люди. Зимой бегал на лыжах, катался на коньках. Мечтая о подвигах, прыгал с зонтиком с крыши сарая в снег. Строил модели самолётов и парусных кораблей. Бегал в библиотеку и взахлеб читал приключенческие книги. Всегда помогал родителям по хозяйству. Колол и складывал дрова, затаскивал их домой, таскал воду, мыл полы, чистил снег с тротуаров, бегал в магазин за хлебом, возил на огород навоз, сажал и убирал картошку.

После отмены комендатуры родители решили поискать счастья в тёплых краях. Мы уехали в Талды-Курган, в село Карабулак, купили землянку на берегу горной речки. Как раз в это время случилось там большое наводнение, смыло много домов, погибли люди. Родители сразу собрались и уехали в Акмолинск (ныне Целиноград), но не прижились в голой степи, вернулись на живописный и суровый Север.

Стали строить своё жильё. Во время стройки жили в сарае вместе с кроликами, курами, цыплятами, свиньями, телятами. Отец подорвал здоровье, но построил за лето большой деревянный дом. Потом нашлись мамины родственники в Казахстане, прислали вызов. Родители продали дом, поехали в Караганду, купили там дом, не подошёл климат – шахты, угольная пыль в воздухе. Дом продать не смогли, переписали его на мамину тётю и уехали в Новосибирск к вернувшемуся после двадцати пяти лет заключения из магаданской тюрьмы старшему брату отца. Приехали в дремучую сибирскую глубинку, в зерновой совхоз Пролетарск Ордынского района.

Когда после дождя приходилось переходить улицу, сапоги часто застревали в грязи, и я не мог их вытащить. Тогда я выскакивал из сапог и шёл домой босиком.

В хрущёвские времена, когда Советский Союз догонял и перегонял Америку, всё в стране облагалось натуральным налогом, даже школы. Все обязаны были сдавать государству продовольственный оброк. В те времена все жили не за счёт зарплаты, а за счёт своего личного приусадебного хозяйства. Денег у людей было мало, и те отбирали в обмен на облигации государственного займа. Но кто старался – не голодал. В школьном буфете вкусная ватрушка стоила 7 копеек, а сладкий чай 3 копейки, но 10 копеек родители давали не всегда и не всем школьникам, и тогда в буфете появилось объявление, что школьный завтрак можно получить без денег, обменяв его на одно принесённое из дома свежее куриное яйцо, которое принимала буфетчица по 10 копеек за штуку. Дома все яйца были на строгом учёте, даже ещё не снесённые. Родители точно знали, какая курица на сносе, но мы, ребятишки, чаще бегали в сарай и, если яйцо уже было в гнезде, перепрятывали его. Яйца стали пропадать, и родители решили, что куры сами съедают их, потому что им кальция не хватает. Отец мелко бил для куриных желудков красный кирпич, а мать добавляла в корм яичную скорлупу. Утром, перед школой, я тайком забегал в сарай, прятал в карман одно или несколько яиц, осторожно шёл в школу и, обменяв их на завтрак, довольный ел его наравне с детьми из обеспеченных семей. Но вскоре лафа кончилась. Школьные хулиганы, старшеклассники, поджидали наивных первоклашек у крыльца и, смеясь, били их портфелями по карманам. Яйца разбивались, дети оставались без завтрака, а в карманах была такая кака! Хоть из карманов всё выбрасывалось, и я чистил их, как умел, всё равно, высохнув, штаны имели жуткий вид. Мать сразу догадалась, куда девались яйца. На этом моя яично-коммерческая деятельность с государством по бартерному обмену закончилась, хотя учителя нам объясняли, что мы совершаем дело государственной важности, воруя в своём сарае яйца для своего же пропитания, и через школьный буфет выполняли план.

В школе я был «хорошистом», учился легко, хотя дома уроки никогда не делал, всё успевал на переменках. В первом классе был избран санитаром, проверял, чистые ли у одноклассников руки, уши и воротнички. Потом был октябрёнком, пионером, членом совета отряда, вступил в комсомол. Был школьным знаменосцем. На 7 ноября, вместе с руководством, выступал с трибуны перед демонстрацией трудящихся, читал наизусть с выражением патриотические стихи.

Осенью всех школьников заставляли убирать картошку, даже младшеклассников. Было холодно, в поле развели большой костёр. Мы с одноклассниками притащили большую сухую ёлку, я оказался под ней, ничего не видел и вошёл босиком в костёр. Прошёл по горящим углям, выскочил из огня и сжёг обе ступни. Заплаканный, прилетел домой. Мать набила в тазик сырых яиц и сунула туда мои ноги, яйца зашипели и сжарились. Долго не мог ходить. Отец в Сибири тоже сильно болел, а мать скучала по своей родне. Решили вернуться опять на Север. Там жизнь честнее, проще и чище.

Через год на Севере, накупив в Сыктывкаре к первому сентября школьных принадлежностей для сыновей, - братишка должен был пойти в первый класс, - отец возвращался на пассажирском пароходе домой, и был в дороге парализован. Не приходя в сознание через несколько суток умер в больнице от кровоизлияния в мозг. Я долго в это не верил, всё ждал, когда он вернётся, горько плакал и усердно молился.

Официально на производстве я начал трудиться в 14 лет, сразу после смерти отца, во время школьных каникул. На стройке в СМУ-16 складывал кирпичи. Первую получку, 80 рублей, отдал матери. Она купила мне мой первый костюм. Потом работал сплавщиком на Алёшинском сплавном рейде «Вычегдалесосплава». В школе, вместо учителя, на уроках труда вёл судомодельный и авиамодельный кружки, получал за это зарплату семь рублей в месяц. Строили модели планеров, резиномоторных самолётов, красивые парусные суда, военные корабли, торпедные катера и пароходы нашего затона.

Я придумал звуковой памятник, где ветер сам играл на разных духовых инструментах, а памятник, как флюгер, всегда поворачивался навстречу ветру.

Я очень любил животных, гладил во дворе всех бездомных кошек, заболел стригущим лишаем, заразил брата. В классе объявили карантин, голову мне побрили налысо и заковали в гипс. Всю зиму просидел дома, занимался самостоятельно, весной допустили к занятиям. Из-за большого пропуска занятий чуть не оставили на второй год, но нагнал класс, и меня с хорошими оценками перевели в следующий. За это был единственный раз в пионерском лагере в школе соседнего посёлка Верхняя Максаковка.

После окончания восьми классов пошёл работать на судостроительно-судоремонтный завод столяром, затем электриком в ОГМ (отдел главного механика) Работал электромонтером. Часто било током, падал с когтями со столба в снег. Однажды весной, рано утром, мы пошли по льду на пароход ремонтировать проводку. Я шёл первый и провалился под лёд, но успел снять с плеча полевую сумку с тяжёлым инструментом и выбросить её на лёд, а ремешок намотал на руку. За этот ремешок коллеги вытащили меня из-подо льда. Притащили в замёрзшей, ледяной одежде в цех, налили в рот полстакана чистого спирта и в «рыцарских доспехах» утащили домой. Я отоспался, а после обеда вышел на работу и даже насморк не схватил.

Летом я работал в трюме строящейся баржи-скотницы, проводил электропроводку, а наверху, на палубе, не зная о рабочих в трюме, вырезали автогеном люк, и расплавленный металл стал падать мне на спину. Обожгло до потери сознания, загорелась одежда. Я пулей выскочил наверх и бросился с баржи в реку. Все перепугались, меня выловили из воды. Рана долго болела, но со временем зажила.

Осенью рабочих завода отправляли в колхоз на уборку урожая. Нас увезли в Коми деревню. Барак, нары, баланда и работа в поле. Вечером скукота, у взрослых пьянки. Через сутки я удрал оттуда домой на попутной машине. Мать перепугалась до смерти. Сказала, что раньше за такое люди получали срок, двадцать пять лет каторжных работ. Утром я пришёл в цех и виновато покаялся. Меня простили, посадили в кузов грузовика и снова увезли в колхоз, где я добросовестно отработал положенный срок.

После работы учился в вечерней школе, участвовал в художественной самодеятельности, пел в хоре, занимался в цирковом и драматическом кружках. Выучился на профессионального фотографа, работал в КБО (комбинат бытового обслуживания), освоил киносъёмку. В ГПТУ-1 (городское профессионально-техническое училище) вёл кружок кинолюбителя, снимал фильмы. Перед армией, в первый раз в жизни, побывал в воздухе. Летал с матерью и дядей на любимом самолёте ИЛ-14 в Караганду, очень понравилось. Чтобы попасть в авиацию, перед армией решился на операцию – вырезали гланды.

В армию ушёл нецелованный. Служил в ВВС (военно-воздушные силы). Присягу принял в Ленинградском военном округе, под Великим Новгородом, в воинской части №25558. Был ротным запевалой. На соревнованиях по лыжам на первенство части на десять километров показал в военной форме с полной боевой выкладкой высокий результат – 41 минуту 24 секунды. По приказу командира в Новый год успешно дедморозил на утренниках в школе и детсадах военного городка. Был отличником боевой и политической подготовки. Просился добровольцем на остров Даманский – защищать границу от китайцев. Окончил военное авиационное училище по специальности «Чистый радиотелеграфист», стучал морзянку.

Радисты – военная интеллигенция, им даже ведро воды поднимать не разрешали, чтобы руку не сорвать. За отличную учёбу был направлен в Крым, в г. Феодосию, в филиал центра подготовки космонавтов, в научно-исследовательский институт имени Чкалова. Со многими молодыми космонавтами был лично знаком ещё до их полётов в космос. Одно время был личным радистом у космонавта №4 Павла Поповича.

За службу многое повидал. Ходил со скоростью 90 км в час на «ОК» – опытных катерах – с пятью авиационными газотурбинными двигателями, бывал в жестоких многосуточных черноморских восьмибалльных штормах. Ходил на подводных лодках, летал на вертолётах, самолётах, участвовал в научных экспериментах, рисковал, лежал в госпиталях. Присутствовал при первом в мире испытании самолётных катапульт на сверхзвуковой скорости. Видел Луноход до запуска. Изучая, держал в руках личное оружие Фрэнсиса Пауэрса, американского пилота со сбитого У-2, самолёта-шпиона.

В армии от комсомольской организации нашей части был избран делегатом шестой комсомольской конференции войсковых частей Крыма. За высокие показатели в социалистическом соревновании и в честь столетия со дня рождения Ленина был награждён Почётной грамотой феодосийского горкома комсомола.

Служба была тяжёлая, но интересная. Для настоящих мужчин.

Отслужил в армии, вернулся домой, устроился по специальности в местный аэропорт, в службу ЭРТОС (электро-радиотехническое оснащение связи и аэронавигация). Вступил в профсоюз.

Был активистом, политинформатором, донором, членом добровольных пожарной и народной дружин, членом молодёжного оперативного отряда, членом комсомольского прожектора, членом местного профсоюзного комитета. Избирался председателем производственной комиссии и творческой группы научной организации труда. Был плодовитым рационализатором, в год подавал по 40 рацпредложений. Был в редколлегии стенной печати, передовиком производства, многократным победителем в соцсоревновании за звание «Лучший по профессии». Награждался знаком «Ударник пятилетки». За добросовестное отношение к служебным обязанностям был занесён на Доску почёта. Многократно поощрялся почётными грамотами и денежными премиями и даже – поездкой в Москву на ВДНХ. Являлся ударником Коммунистического труда.

Из комсомола вышел по возрасту, но в партию не вступил по убеждению.

На работу в город летом ездили на пароходе, зимой – по льду через реку на автобусе, а в распутицу, весной и осенью, когда на реке был ледоход, в разлив и в половодье, шли 14 километров пешком. Через реку переправлялись на свой страх и риск. Моста тогда ещё не было, асфальтированные дороги не построены. После работы бегали на танцы и в кино. В танцах был весь недельный смысл молодой жизни. Танцевали танго, фокстрот, появился твист, шейк. После танцев всей компанией провожали девушек допоздна, потом бежали домой, спали остаток ночи и утром пешком шли на работу. Усталости не чувствовали. Был энтузиазм, ощущали ликованье, радость жизни, искали во всём прекрасное.

Я был патриот во имя человечества. За идею я пошёл бы на распятие, хотелось сделать что-то такое нужное, чтоб меня не забыли, и польза была бы всем великая. Если бы мне тогда сказали, что надо лететь, например, на Марс и, во имя науки, передать оттуда важные сведения, а назад не хватит горючего, но это очень надо для человечества, - я бы полетел.

Однажды с другом пошли вечером в кино. К кинотеатру прибежала заплаканная женщина и сказала, что только что обокрали её квартиру. «Человек ушёл в ту сторону», – махнула она рукой. Толпа осталась равнодушно ждать начала сеанса, а мы с другом побежали в указанном направлении и вскоре нагнали мужчину. Мы увидели у него украденные вещи, скрутили его и доставили к участковому милиционеру. Было уже поздно, и участковый попросил нас помочь ему доставить задержанного в городскую милицию. Мы все поехали на последнем пароходе в горотдел и передали туда задержанного.

На обратный пароход мы, естественно, опоздали, и участковый устроил нас ночевать в отдельной камере медвытрезвителя. А утром нам торжественно объявили благодарность и сообщили о смелом поступке на работу. Задержанный оказался вором-рецидивистом, который недавно освободился из тюрьмы. Наш край был сплошная зона, всюду колючая проволока.

Летал в Москву, в госарбитраж, отстаивать дела фирмы. Выигрывал экономические схватки. Ходил на встречу с академиком Сахаровым. Поразила его простота и ясные правдивые рассуждения о жизни.

Бывал несколько раз в автомобильных авариях. Заблудился в лесу. Тонул в болоте, но всегда вовремя, рядом оказывалась рука спасителя. Стал ежедневно благодарить Всевышнего за всё. Задумался над судьбой, стал читать атеистическую библию для верующих и неверующих, случайно купленную в книжном магазине – другой в продаже не было.

Получил права тракториста. Учился на курсах председателей профсоюзного комитета. На свадьбах часто избирался тамадой, переженил своих друзей, живут устойчиво. Весной поехал в Кокчетав, в отпуск, к старшему брату отца. Там встретил девушку из хорошей семьи волынских немцев, со схожей судьбой. Женился через 14 дней после знакомства, ей не было ещё восемнадцати лет. Увёз на Север. Устроил сортировщицей на почту, жили в квартире у мамы. В свадебное путешествие поехали в ГДР по маршруту: Москва – Варшава – Берлин – Райзенверг – Ной Бранденбург – Росток – Штральзунг – Потсдам (Сан-Суси) – Дрезден (посетили дрезденскую галерею) – Франкфурт-на-Одере – Берлин – Москва. Потом поехали к тёще в Кокчетав (Чкалово), рассказали новости и вернулись в Сыктывкар.

Работал авиатехником, техником АТС, кабельщиком. Подружился с интересными людьми, меня заметили, пошёл на повышение по службе, стал начальником базы ОМТС КУГА (отдела материально-технического снабжения Коми Управления гражданской авиации) – руководителем солидного и ответственного объекта в аэропорту. Поставлял все, что на аэродроме стоит на земле и не летает. Работал активно, составлял планы, готовил ПСД (проектно-сметную документацию), составлял договора с подрядчиками. Отправлял авиатехимущество по всей республике Коми, во все аэропорты. А Коми республика по площади – больше объединённой Германии.

Много летал по командировкам. Из моей жизни можно смело вычесть несколько месяцев жизни на земле, которые я провёл в небе, высоко над землёй, в пролетающих самолётах. Полёт – это прекрасные ощущения. Друзья - пилоты давали порулить, и я сам пилотировал ТУ-134.

Был начальником базы ОМТС, смысл моей работы в аэропорту заключался в следующем: я планировал работу своего предприятия. Составлял должностные инструкции для подчинённых. Изыскивал, подбирал и принимал на службу рабочие кадры. Инструктировал их по технике безопасности, проводил учёбу по гражданской обороне, проводил техническую учёбу, проводил обмен опытом между службами. Организовывал научные лекции и профсоюзные собрания. Подводил итоги по соцсоревнованию, участвовал в распределении жилья, премий и путёвок, вёл общественную работу. Как член месткома, устраивал детей подчинённых в детские сады и ясли, пробивал для них места в ведомственных и городских детских садах.

Давал юридические консультации рабочим. Занимался вопросами снабжения. Анализировал и делал расчёты обоснования, планировал, заявлял авиационное оборудование и запасные части. Организовывал научное делопроизводство на предприятии, следил за договорными условиями, ценами, счетами, подписывал банковские документы. Следил за складскими нормативами. Делал планово-экономические расчёты. Продавал излишки и неликвиды. Составлял рекламационные акты. Работал с Госарбитражем. Организовывал доставку запчастей на простаивающие самолёты авиационным транспортом. Организовывал вывозку и отгрузку заказанного оборудования железнодорожным и автомобильным транспортом.

Работал на продовольственную программу, занимался подсобным хозяйством. По решению Москвы, каждая фирма обязана была прокормить себя, в том числе и аэропорт. Все должны были выращивать свиней, производить молоко. Организовывал работу подсобного хозяйства. Закупал породистых поросят, обеспечивал их комбикормами и другими продуктами. Обеспечивал забой и вывоз мяса, распределение его среди рабочих своего предприятия. Обеспечивал ремонт автотранспорта запасными частями. Органи-зовывал и контролировал строительство и капитальный ремонт зданий. Заключал договора с проектно-сметными группами на перспективное строительство. Контролировал разработку проектов, открывал финансирование в банках, изыскивал подрядчика, заключал договора, размещал заказы на стройматериалы. Проталкивал формальности с архитектурой, банком, госпожнадзором, подрядчиками и т.д. Организовывал грамотную эксплуатацию зданий и сооружений, проводил капитальный ремонт складского хозяйства. Занимался вопросами благоустройства. Организовывал охрану фирмы. Внедрил автоматическую пожаро-охранную сигнализацию. Занимался рационализацией и противопожарной безопасностью. Организовывал работы по охране окружающей среды и санэпидемстанции (СЭС). Контролировал эксплуатацию весового хозяйства. Постоянно учился. Повышал свой уровень знаний и расширял свой кругозор. Старался быть интересной личностью, любил общение, театр, фотографирование, киносъёмки, автотуризм, плавание, лыжи.

Сразу принял к себе на работу своего младшего брата, окончившего школу.

Две хозяйки на одной кухне – всегда проблема. Мать уступила своё место моей жене и уехала осенью в Караганду под предлогом провожать тётю в Германию. Следом забрали в армию младшего брата. На Новый, 1975 год, пришла телеграмма: «Срочно приезжай. Мать в тяжёлом состоянии. Соседи». Вылетел зайцем, немедленно, первым рейсом. Много суток провёл в больнице у кровати матери. Поддерживал её любовью и морально. Мама умерла у меня на руках от воспаления легких. Перенёс страшный шок. Самолётом привёз её на Север, похоронил рядом с отцом.

Младший брат приехал из армии на похороны, приболел и задержался. Из воинской части пришла грозная телеграмма: «За несвоевременное возвращение из отпуска дело передано в военный трибунал». Чтоб спасти брата от дисбата, задним числом делал документы, бегал по врачам и военкомату. Подружился с военкомом, он написал командиру – «на больничном», оправдательную записку, и заверил его своей печатью. Особисты потаскали брата по допросам, но не тронули. Позже, по знакомству с военкомом, помогал многим семейным избежать военного призыва на переподготовку или в «партизаны», так называли тех воинов запаса, которых через военкомат отправляли на уборку целинного урожая.

Летом поехал в Караганду, судился за наследство матери, отсудил полдома, оформил на себя и сразу его продал. Вернулся домой, от своей доли отказался, все деньги положил на книжку младшему брату.

Начались разногласия с непокорной женой. Против её воли приютил беспризорного детдомовца-сироту Женю Коткова, попавшего под влияние тунеядцев-вымогателей и, практически, оставшегося без жилья и средств к существованию. Устроил его к себе на работу, бесплатно поселил в своей квартире, учил уму-разуму. Завёл ему сберкнижку, поднял на ноги, проводил служить в армию.

В том же 1976 году, в день открытия 25-го съезда партии, на объекте из-за сварочных работ случился пожар. Из-за плохого качества строительства склада – множества невидимых щелей в бетонном полу – в подвальном помещении от сварочной искры загорелись самолётные колёса. Сутки тушили. Специально из Москвы прилетела государственная комиссия. Хотя сварочные работы проводились по приказу сверху и строго по инструкции, в причинах сильно не разбирались, хотели прилепить политику. Вредительство. Завели уголовное дело № 3606. Взяли подписку о невыезде. Дом, в котором мы жили, поставили в это время на капитальный ремонт, нас выселили. Снимал в долг угол у чужих людей. Жену отправил рожать к тёще. Тайком проводил её до Москвы, чтоб не волновалась при пересадке, посадил на прямой самолёт, а сам той же ночью вернулся домой. Утром, как ни в чём не бывало, вышел на работу. Рискнул. Если бы попался – взяли бы под стражу. А результат суда жене был безразличен, она ни разу не поинтересовалась ходом дел.

Три дня шёл суд. Меня, как начальника и немца, судили открыто-показательным судом – в Доме культуры авиаработников. Процесс был шумный. Весь город слышал о пожаре, по министерству гражданской авиации грозным приказом министра прославился на весь «Аэрофлот», на всю огромную страну. Стал печально знаменит от Москвы до самых до окраин.

Друзья, товарищи, трудовой коллектив не дали в обиду, выставили общественного защитника, взяли на поруки, потому что все видели, что под моим руководством и инициативой за год сделано для базы больше, чем все предшественники за 52 года, начиная с 1922 года – начала её образования. Занимался перспективным строительством. По моим чертежам построена механизированная эстакада, склад лакокрасок, гараж для всей автотехники, бытовка для рабочих, контрольно-пропускной пункт, проведено благоустройство. К примеру, протекающую по территории речку спрятал под землёй в железобетонные короба и сверху заасфальтировал всю территорию, вследствие чего она стала единой. Построил по периметру авиабазы новый добротный забор на железобетонных столбах. Установил мачты наружного освещения, задействовал сирену уличного оповещения гражданской обороны и пожарной тревоги. Провёл капитальный ремонт всех зданий. Пробурил две водоносные скважины и отремонтировал противопожарный водоём. Провёл на объект радио, охранную и противопожарную сигнализации, телефонную связь. Оборудовал техкласс на 60 посадочных мест с наглядной агитацией и многое, многое другое.

На суде насчитали 52 пункта подобных дел. В последнее время инспекторы Государственного пожарного надзора проводили на базе экскурсии как на образцово-показательном объекте и теперь, на суде, самоотверженно, по-братски меня защищали. Большой перевес личных трудовых дел и неоспоримые факты невиновности все же позволили гуманному суд по статье 215 часть вторая УК РСФСР ни за что влепить срок, заменив его на условно, с удержанием из зарплаты части причинённого убытка.

Меня сняли с должности, понизили в зарплате, перевели в инженеры. Работал инженером группы спецавтотранспорта; позже стал старшим инженером группы нестандартного и аэродромного оборудования, но по политическим и экономическим причинам всё бросил, работал одно время грузчиком, но уговорили, вернулся инженером группы самолёто-вертолётных запчастей и организации ремфонда моторных агрегатов.

А сразу после суда, чтобы не конфисковали имущество в счёт погашения судебных долгов, взял авансом зарплату на полгода вперёд, и внёс в кассу суда. Работал как все, а зарплату не получал. Остался без средств к существованию. По судимости – считался на химии, находился под ежедневным гласным надзором МВД. После 20-и часов вечера не имел права находиться на улице, приезжала милиция проверять – дома ли я, в случае нарушения грозила тюрьма.

Из-за недостатка витаминов болел цингой, часто шла кровь из дёсен. Жил одиноко и очень скромно, у чужих людей, спал на раскладушке, готовил на электроплитке, по выходным ходил в гости, чтобы досыта поесть. В этих условиях окончил вечернюю школу, сдал экзамены на аттестат зрелости. Сразу после экзаменов неожиданно пришла телеграмма от племянницы, дочери старшего брата: «Срочно привези контрикал! Папа при смерти». Занял деньги. Достал дорогое и очень дефицитное лекарство. По уважительной причине выхлопотал в милиции разрешение, взял отпуск, улетел в Чимкент. Несколько суток провёл у постели находящегося в бреду брата. После операции язвы двенадцатипёрстной кишки старший брат Гельмут умер на моих руках. В один год – вторые похороны. Младшего брата Лео из армии на похороны не отпустили.

Остались мы вдвоём, два брата. Мои духовные силы были на пределе. Жить было не на что, кругом горе и долги. Вернувшись домой, поступил в Сыктывкарский государственный университет на исторический факультет. После первой сессии бросил. Калымил после работы на стройках. Ночами принимал бетон, делал дороги, бетонировал площадки. Благоустраивал свой дом, тянул водопровод и теплотрассы, проводил в квартиру паровое отопление, газ, канализацию. Оборудовал во дворе детскую площадку. Вернулся из армии младший брат – Лео.

Осеньу в Казахстане у меня родился первый ребёнок. На Новый год тайно, на пару дней уехал в Казахстан, к жене, посмотреть на дочь. Вернувшись, окончил курсы инспекторов госпожнадзора. Когда отремонтировали дом, привёз жену и дочь. Днём жена сидела с ребёнком дома, а вечером устроилась работать ночной уборщицей в баню. Я каждый день с 8.30 до 18.00 работал, вечером с 19.00 до 22.00 учился в автошколе за счёт предприятия на шофёра-профессионала, после занятий приходил в баню помогать жене, до часу – до двух ночи убирали в бане. Мыл полы, драил тазики, наводил порядок в парилке. Было очень тяжело.

Летом калымил ночами – делали теплотрассу. Проводили паровое отопление, холодную и горячую воду. Варили трубы электросваркой в канализационных колодцах. Приходил домой в четыре утра, а в шесть уже вставал на работу.

Через год устроил дочь в детские ясли, жену – на хорошую работу, в институт «Комигражданпроект» переплетчицей. Работа спокойная, чистая, в белом халатике, в тепле, в центре города. Её выбрали в народный контроль, на общественных началах контролировала торговлю, доставала вареную колбасу.

Дочь несколько раз терялась в городе, научилась ходить и ушла, нашли ее на другой улице. Дома ели «Воркутинский торт», и она попала в больницу с отравлением. Бегали к ней по два раза в день. Всё обошлось.

Подал документы на амнистию. По ходатайству коллектива состоялся пересуд. За хорошее поведение от исправительно-трудовых работ был условно досрочно освобождён. Судимость сняли. Срок отбывания наказания зачислили в общий трудовой стаж, но биографию и трудовую книжку основательно замарали соответствующей записью.

С другом моего отца посещал иногда местную общину верующих. Фотографировал свадьбы, крещения, но следом на работу наезжали работники КГБ, МВД, ОБХСС. Давили на мозги.

Из Казахстана семья умершего старшего брата – жена и две дочери – уехала на ПМЖ в ФРГ. Обидевшись на советскую власть, тоже решил осуществить мечту родителей – уехать на историческую родину. Тайно от всех подавал в ОВиР вызова из Германии.

У меня родилась вторая дочь.

По закону отцам больничный лист по уходу за детьми не выдавали, поэтому моя жена часто сидела дома с больными малышами и попала под сокращение. Тихо это решить было невозможно, так как вопрос находился под контролем властей. Я и написал в республиканскую газету «Красное знамя». После моего настойчивого обращения и общения с корреспондентом была опубликована большая статья «Еще один ребенок... Радость или обуза?» о проблемах семьи и материнства, о сокращении с работы моей жены, о советском законодательстве, порядке выдачи больничных листков и т.д. Статья вызвала бурю общественного возмущения. Жену оставили на работе. Через несколько лет в стране изменили закон, и отцам стали выдавать больничный по уходу за детьми.

А я принял к себе на работу в аэропорт кузена. Помог младшему брату получить благоустроенную двухкомнатную квартиру в панельном доме. Достал ему новую автомашину, которую он купил на деньги от проданного дома. Так как я настроился на выезд в ФРГ и не хотел расти по служебной лестнице, то помог своему лучшему другу сделать карьеру, уступив ему предлагаемую мне большую должность. Долгое время обучал его тонкостям работы. Из грузчика сделал его шофёром, потом поставил на своё, освободившееся в результате суда, место, а затем сделал его своим начальником. Друг пошёл в гору, вступил в партию, сделал карьеру, заелся, перестал здороваться. Был друг – стал недруг.

Я в отпуске не отдыхал, а подрабатывал в тайге на лесоповале. Работал сучкорубом, толкачём, вальщиком, таскал брёвна на «Котике» – трелёвочном тракторе КТ. Работали от темна до темна, по пояс в снегу, кушать готовили в лесу на костре. Рецептов не было. В котелок бросали все, что у кого было, и варили. На свежем воздухе всё было изумительно вкусно. Спали в балках-вагончиках. Вечером натоплено, как в сауне, а утром всё внутри было в инее. Вода в чайнике замерзала, и волосы примерзали к стенке. Однажды, когда я пилил огромное дерево, оно стало падать, наверху обломился большущий сук-брёвнышко и чуть не прибил меня. Я вовремя успел с пилой отскочить в сторону.

В 4 утра дома сгорели сараи и деревянный гараж, еле успел выгнать машину. Был в глубоком трансе от пожара – чуть не сгорел дом. Детей и жену эвакуировал в безопасное место, на другой конец посёлка. Вместе с пожарными тушил сам. Потом, в виде исключения, добился разрешения властей на постройку на этом месте нового гаража в несгораемом исполнении. Чтобы завистники не успели помешать, молниеносно, за два выходных, построил просторный гараж из белого силикатного кирпича. В понедельник всё было готово, и даже посажены деревья. Следом хлынули анонимки, бесконечные комиссии и проверки, писали даже в Москву, но было поздно. Гараж стоял, документы были в порядке. Когда на гараже заливал крышу битумом, почувствовал себя плохо.

Жену с детьми отправил самолётом в отпуск к тёще в Казахстан, а сам этой же ночью попал на операционный стол с запущенным острым флегманозно-гангренозным аппендицитом. Полгода был на больничном, выжил. Прилепилась кличка «Семижильный».

Окончил народный университет правовых знаний по специальности «Гражданское и трудовое право», получил «красный» диплом. Затем закончил государственный университет, отделение «Финансы и кредит». Изучал марксистко-ленинскую философию, научный коммунизм, политэкономику, экономическую историю и географию. Учил иностранный язык, советское право, основы управления производством, высшую математику, теорию вероятности и математическую статистику, бухгалтерский учёт, цены и ценообразование, денежное обращение, финансы и кредит, государственный бюджет, учёт и отчётность, всего – сорок предметов.

Единственный в родне получил высшее образование. Преддипломную практику проходил в городском финансовом отделе и в министерстве финансов Коми АССР. Тему дипломной работы выбрал себе сложную: «Состав и структура доходов бюджета, перспективы их развития» (на примере Коми АССР). Дипломная работа вобрала в себя 88 страниц машинописного текста. Рецензия была очень похвальная. Госэкзамены сильно не пугали. Из 18-ти зачисленных на первый курс мужчин заканчивал университет лишь я – единственный мужчина в группе. Женщины дошли почти полным составом.

Постоянно ходили со своей семьёй на премьеры в театр, в детское кафе «Сладкоежка», на концерты, в кино, в музеи, в сауну, в бассейн. Научил детей плавать, нырять, кататься на коньках и на лыжах. Старшая дочь была тихая, как мышка, а младшая шустрила, как белка в колесе. Однажды она пошла в гараж, закрылась изнутри, полезла в погреб, оступилась и упала туда с высоты трех метров. Пришла в себя, отлежалась, вылезла, несколько дней ничего не говорила, потом мы увидели на теле синяки, стали допытываться – созналась . Поговорил с ней, объяснил, как надо правильно действовать в подобной ситуации. В другой раз, приехав с работы и загнав машину в гараж, увидел на полу множество проволочек от сожжённых бенгальских огней. В гараже, в канистрах, хранилось много бензина. Волосы встали дыбом. Оказалось, дочка с подружками нашли бенгальские огни, закрылись в гараже, чтобы было темно и с улицы не видно, и жгли огоньки. Чудом ничего не произошло. Поблагодарил Бога. Опять долго беседовал с детьми, говорили о любви, учил осторожности.

На дне рождения старшей дочери дошкольница младшая хотела что-то показать деткам, вскочила и понеслась в коридор, в дверях наскочила на мать, которая шла из кухни с чайником, и обварилась крутым кипятком. Вызвал «скорую», вылил на ожог белки сырых яиц, увезли в больницу. Положение было серьезное – 9 % поверхности тела поражено, глубина ожога составляла 5%, ожог 3 «А» степени. Взял отпуск за свой счёт. Десять дней сходил с ума у кроватки больной дочери. Плакал и молился, курил ночи напролёт. Доставал всё нужное и делал невозможное. В это время в городе случился несчастный случай: одиннадцать ребятишек, играя на стройке, обварились битумом. Обком КПСС, чтобы не раздувать шума, распорядился выдать под это дело хорошие лекарства из своего резерва. Я уговорил врача, дочь вписали в список двенадцатой. Двенадцать дней дочь была в больничном городке в критическом состоянии в палате для тяжелобольных. Председателя общества охотников уговорил выдать лицензию на досрочный отстрел медведя. Вскоре охотники привезли свежий медвежий жир, им мазали больные места всем детишкам. Все выжили, но седины у меня добавилось.

В это время в аэропорту образовали дачный кооператив, я тоже вступил. Взял два спаренных участка в лесу, один оформил на младшего брата. Дорог туда не было. Каждую доску, каждый гвоздь таскали от основной дороги, около километра, сквозь тайгу, по грязи, на своих плечах. После работы, по праздникам и по выходным работал, как муравей. Корчевал на даче лес, жёг ветки, обрабатывал брёвна, копал канавы для стока грунтовых вод, городил забор, перекапывал целину под огород, ночью, при звёздах, сажал саженцы, вырыл колодец, доставал стройматериалы, возводил постройки. Делал быстрее и красивее других. Все вокруг знакомые – начались завистливые разговоры. Продал участок, купил два других – среди незнакомых, в чужой организации. Начал всё сначала. Работал на износ, надоело одному крутиться, продал всё, купил новые «Жигули». Жена в земле ковыряться не любила, на даче была два раза – в первый раз, когда показывал семье участок, второй – как хозяйка, когда его продавал. Соседи-садоводы назвали её «праздничной женщиной», а я – «нехочухой», хотя в доме было чисто.

В школе постоянно избирался председателем родительского комитета. По армейской привычке «дедморозил» на Новый год на работе и в школе. После работы ездили со Снегурочкой по домам с поздравлениями, проводили утренники для детей. Ходил с классом в походы, снимал кино, участвовал в утренниках, проводил для школьников экскурсии в воинских частях и в аэропорту. Одноклассники моих детей лазали по самолётам, сидели за штурвалом, пилотировали самолёты на тренажёрах, держали радиосвязь с руководителем полётов, увлеклись небом. Дочери были героями школы, с ними разговаривали чуть ли не на «вы». Часто выделял школе служебный аэропортовский автобус для различных мероприятий – то в театр, то в музей, то на экскурсии. Я много снимал школьников своей кинокамерой, а потом показывал кино на школьных вечерах, ни на одной кинокомедии в кинотеатрах не было столько радости и смеха, как там.

Дети учились очень легко, были «хорошистами», никогда не надо было заставлять их делать уроки, всё делалось играючи. Они бегали на кружки рукоделья, вязания, макраме. Старшая дочь училась ещё и в музыкальной школе. Она водила всю семью на конкурсы бальных танцев. За хорошую учёбу брал детей на каникулы в далёкие командировки, летали самолётом в другие города. По выходным часто ездили на природу, устраивали пикники на снегу, рыбалку на льду и «завтрак на траве». У нас был свой «Альбатрос» – парусная лодка. Осенью с дочерьми ходили в лес, научил их разбираться в грибах.

Афганскую войну я встретил в Ташкенте, в 1979 году. Я был в командиравке на авиационном заводе. В фойе гостиницы собралось много народу, по телевизору прекратили все передачи и сообщили, что через несколько минут будет передаваться важное правительственное сообщение. Все были не на шутку встревожены и напуганы. После ошеломляющего известия всем командировочным предложили как можно быстрее вернуться домой. Граница была рядом.

На службе, всегда бескорыстно, устраивал знакомых на хорошую работу, помогал в получении квартир, с приобретением автомашин, запчастей, авиабилетов, установке домашнего телефона и т.д. и т.п.

Часто летал в командировку в Москву, заодно помогал уезжающим в ФРГ оформлять визы, менять в банке деньги, оформлять и легализировать документы. Помог отправить через Шереметьево багаж и уехать в Германию всему тёщиному семейству. Делал всё бескорыстно, с радостью и от чистого сердца. Никому не отказывал, всем был нужен. Взяток не брал и не давал. Как любой советский человек был зависим от зарплаты, хотя, кроме неё, мы получали надбавки: северный коэффициент – 30%, за отдалённость – 20%, плюс отпускные, премиальные, квартальные и «тринадцатую», но всё же, чтоб не зависеть от государства и от очередей, после работы сажал на огородах картошку, доставал комбикорм, выращивал хрюшек. Сам резал и разделывал свиней, сами варили самодельную колбасу и тушёнку, коптили мясо на ольховых дровах.

Имел опыт общения с домашними свиньями и крупным рогатым скотом, то есть командно-руководящим составом, сокращённо КРС.

Десять лет тайно носил вызова из Германии в ОВиР. На ПМЖ туда нас не отпускали. Писал Брежневу, Горбачёву. Тайное желание обнародовали. Начались неприятности. Из воздушного транспорта пришлось уйти, - переводом, с повышением, - в автомобильный. Устроился начальником отдела реализации. Оттуда запросто ездил в ФРГ на разведку, в отпуск к родне. В начале перестройки отпустили на историческую родину насовсем. Разрешили взять с собой два чемодана на четверых и обменяли по 90 ДМ. Всё, чем владел, раздал родне.

Официально отработал на Россию 23 года 10 месяцев и 27 дней бесплатного труда, плюс поработали там четыре поколения моей семьи. Закончил трудиться в должности заместителя начальника Управления производственно-технологической комплектации (УПТК) Комиавтодора.

24 августа 1990 года на красных «Жигулях» выехал с семьёй по маршруту Сыктывкар – Киров – Горький – Москва – Могилёв – Минск – Вильнюс – литовский пограничный пункт Лосдияй – польский Бьялосток – Варшава – Познань – Берлин – Магдебург – Фридланд – потом Гиссен, приехал домой, к тёще на блины. Проехал за неделю 5011 километров. Исполнил завет родителей.

Приехали в ФРГ оптимистами. Думалось, будет легко. Ну, Германия, держись, сейчас мы тебя покорять будем!.. Ожидали счастья себе на пользу, а всё вывернулось наизнанку. Как блудный сын вернулся в родное Отечество, ожидая библейской встречи. Не состоялось. Не признали! Ни меня, ни диплом, ни стаж, ни опыт, ни язык, ни диалект – ничего. Но сильно не обижался, за высшее образование присвоили звание академика. Получил титул переселенца, стал шпетаусзидлером, параграф ноль без палочки. На историческую Родину привёз только поплавок, университетские дипломы, свой трудовой стаж, и 360 ДМ валюты на всех.

В ФРГ началась ещё одна, совершенно новая жизнь. Скитался по лагерям. Жили с семьёй в казарме бундесвера, спали на двухъярусных кроватях, питались в солдатской столовой. Жена стала капризничать. Из лагеря уехал самый первый, через 58 дней снял приватжильё в доме турка. В квартире всё: ремонт, даже мебель – сделал своими руками. Сразу, всей семьёй, отказались от российского гражданства. Шпрахкурсы дали академические – девять месяцев в соседнем сказочном городке Марбург, где учились Ломоносов и Пастернак. Немецкий учил на горе Таненберг, в казармах военной базы бундесвера. Затем от «Отто-Бенике-Штифтунг» полгода жил в Брюле, учился в Кёльне в «Fortbildungsakademie der Wirtschaft» FAW, потом делал интеграционный курс, затем – в экспорт-академии Баден – Вюртемберг, в городе Ройтлинген, ездил на семинар при «Institut für internationale kommunikation in Zusammenarbeit mit der Heinrich-Heine Universität Düsseldorf». Окончил шофёрскую академию «Декра», «Deutsche kraftfarerakademie». Получил права водителя автопогрузчика и допуск для перевозки боеприпасов, взрывчатых веществ, бактериологических жидких, легковоспламеняющихся и особо опасных грузов.

Старался! Хотел встать на ноги, полюбить Родину-мать, но покорился условиям капитализма. Университетский поплавок продал на фломаркте местным коллекционерам-фалеристам. Меня не видели в упор. Стал стажёром, учился по-новому жить на западе, чернил по-чёрному, белил по-белому. Опыт общения с КРС не применял. Красил заборы и дома белым, клеил внутри светлые обои, ремонтировал офисы, чистил дымоходы, чердаки, подвалы, трудился хаусмайстером (дворником). Реставрировал богачам старинную мебель. Лелеял светлую мечту. Сажал деревья, стриг траву, перекапывал свои воспоминания и чужие огороды. Пилил местным дрова, пилил на ЛКВ по автобанам. Возил почту по Германии и гуманитарную помощь на Волгу, старым друзьям, бедным людям и новым братьям по вере.

Пришёл в церковь, бросил курить. Ездил в ГДР в русские воинские части евангелизировать советских военнослужащих. Потом подбирали в покинутых казармах брошенное имущество русской и гэдээровской армии. Кровати, постельное бельё, медицинское оборудование и медикаменты, полевые госпиталя, питание, одежду, детские игрушки – всё везли в Россию. В воинских частях Лениградского военного округа организовал склады для временного хранения христианской гуманитарной помощи. Из-за хищения грузов военнослужащими склады перевёл в Царское село, под крыло финско-лютеранской церкви. КаМАЗами развозили библии и продукты по церквям таких городов как Рига, Вильнюс, Минск, Могилёв, Санкт-Петербург, Череповец, Ярославль, Кострома, Нижний Новгород, Чебоксары, Казань, Ульяновск, Самара, Саратов, Волгоград, Волгодонск, Ростов-на-Дону. Западная техника разваливалась на русском бездорожье. Посещал тюрьмы, запретные зоны, больницы, школы, детские дома, многодетные семьи и цыган. Всем говорил о Боге.

Перед возвращением в Германию всегда помогал там людям деньгами, полностью раздавал содержимое своего кошелька и чемодана. Домой возвращался налегке. На сложную, но бесплатную операцию в Германии привозил мальчика-дошкольника из Саратова в сопровождении его родителей. Добился от «Аэрофлота» для всех бесплатных авиабилетов.

Утешал больные души, которые становились банкротами. Оставался на дороге с поломанной техникой и без денег. Используя бывшие связи в «Аэрофлоте», бесплатно, самолётами возвращал к началу занятий в ФРГ немецких студентов – участников гуманитарного конвоя. Работа была тяжёлая, опасная: сколько нервов стоит граница, таможня, бюрократия, попрошайничество, вымогательства, угрозы, наглость, дороги, рекетиры, бессонные ночи, но – дело богоугодное, интересное и благородное, когда видишь людей, для которых не спал и нервничал, и которые даже не догадываются о преодолённых барьерах, но которым очень нужна твоя помощь – душа отходит.

Затем участвовал в международной христианской акции – «Миссия Волга-92». На корабле «Александр Радищев» учился на библейских курсах. С командой финского проповедника-миссионера Кали Лехтиненом на городских стадионах, в клубах, на улицах, на вокзалах – евангелизировал Россию. Общался с казаками. Свидетельствовал во многих поволжских городах. Перегонял автомобили и микроавтобусы, подаренные западными христианами для русских церквей ЕХБ. Помогали оснастить православную церковно-благотворительную больницу «Святой блаженной Ксении» при Ленинградской духовной академии. В Смольном решал различные гуманитарные вопросы.

В Санкт-Петербурге помог западным немцам открыть в городе первый христианский книжный магазин. В Череповце при разгрузке гуманитарки пели христианские гимны, в Костроме, в церкви, чуть не рухнул пол от тяжести привезённого груза, в Самаре прошли по улицам города христианским маршем. В Ульяновске были задержаны работниками КГБ за то, что немецкие миссионеры без задней мысли сфотографировались на фоне моста через Волгу.

На шестнадцатилетие старшей дочери заказал по телефону из России в немецком райзебюро путёвку. Подарил Париж. Вдвоём с женой они поехали в город своей мечты. Сам в это время до двух часов ночи принимал в гостинице ходоков с просьбами, проблемами, запросами. Очередь ждала в коридоре. Разве можно было отказать тому, кто просит?

Постоянно делал пожертвования из своего кармана в пользу бедных. Брал с собой их письма, антраги, документы, поручения. Старался всё успеть, всем угодить. На рассвете ждала дорога или самолёт. Работал тогда директором международной христианской гуманитарной помощи всемирной организации «Кампус Христа». В России она называется «Новая жизнь». Мой лозунг был: «Помогите нам помогать! Спешите делать добро!» Газеты Германии, России, Прибалтики, Финляндии вели оперативный репортаж с места событий. Немецкой журналисткой Анжеликой Зайхтер была написана книга «Конвой цур Волга».

Потом в России стало получше, а в Германии – похуже. Постепенно помощь свернули, финансирование прикрыли. На Красной площади сфотографировался с ряженым «живым» Лениным и вернулся в Германию.

Снова остался без работы. Устроил голодовку. Десять дней ничего не ел и не пил. Сбросил вес. Ездил по лагерям для переселенцев, учил новичков не ошибаться в новых условиях. Объяснял ситуацию, немецкие законы.

В немецкой церкви для новообращённых земляков делал синхронный перевод пасторских проповедей на русский язык.

Свозил семью в Амстердам. Перетащил младшего кузена из ГДР к себе, на запад. Водил их за руку по всем амтам, оформляя документы. Подыскали ему квартиру, помогли с ремонтом. Уступил ему найденную для себя работу, уговорил шефа взять вместо себя моего кузена, абсолютно не знавшего языка. Пристроили на работу его жену, детей в школу. Потом, так же бескорыстно, сопровождал земляков по амтам в качестве переводчика.

Пришёл как-то к нам землячок делать рекламу пылесоса на воде, который стоил бешеные деньги. У жены была аллергия, пылесос понравился, цена – нет. Навёл справки, разведал, где его изготовляют, съездил в Югославию на завод, купил по дешёвке четыре новых пылесоса, привёз домой, продал родственникам по себестоимости и ещё хорошо оправдал дорогу. Рассекречивал наивным землякам трюки хищных терминаторов.

Занялся бизнесом, стал экспорткауфманом, был «General-bevollmächtiger für Osteuropa».

Не напрягаясь откладывали на книжку по 10 000 ДМ в год. Я получал чистыми 3000 ДМ в месяц, плюс 100 ДМ за каждый день, который я находился за границей. Я по три раза в месяц летал в Россию.

Собирал в ФРГ, продавал в СНГ всякое б/у: авторезину, автомашины, LKW и PKW, молоковозы, автоприцепы, разное оборудование. Объездил Польшу, Чехию, Словакию, Австрию, Венгрию, Украину, Белоруссию, Прибалтику, центральную Россию. Встречался со многими людьми, вёл переговоры, ночевал у новых русских, общался с мафиози.

Бывая в Киеве, ходил на «Бабий Яр» склонить колени. Жертвовал детям Чечни, Казахстана, семьям миссионеров. Сделал вклад на создание монумента памяти погибшим в годы депортации и геноцида российским немцам, в том числе моим дедушкам, бабушкам, дядям и другим родственникам, оставшимся лежать в могилах на русской земле.

Много ездил. Бешеные деньги просились в руки. Предлагали всякую контрабанду, живой и радиоактивный товар – осмий-187, драгметаллы, промышленные алмазы, девочек, породистых лошадей, военные товары. Отказывался. Боялся Бога! Помнил наказ матери: «Reine Hand geht durch das ganze Land». Но бизнес сделал!

Привёз в Германию новую рубленую баню. Бюрократы не дали собрать, тогда из Днепропетровска привёз два алюминиевых гофрированных авиационных ангара. Собрали! Стоят и нынче в ГДР. В одном – склад, в другом – дискотека.

Потом в детских садиках и яслях продавал деревянные игрушки из Прибалтики. Занимался поставкой оттуда же спортивных летательных аппаратов – планеров. Организовывал для богатых морскую рыбалку на Балтике и русскую охоту в таёжной глуши. Хотел продавать новогодние ёлочки из Белоруссии, но жарил и продавал на праздниках колбаски из Тюрингии. Работал мясником в мецкерай. В Ивано-Франковске, на мясокомбинате, закупали кишки для колбасок и говяжьи шкуры для западной обувной промышленности и промышленности Аргентины. В странах Ближнего зарубежья закупал сухое молоко и казеин. В Карпатах делал гарнитуры, столы пивные и скамейки и, чтоб никто о том не знал, в Словакии их собирал, о марках бешеных мечтали – в Германии за так отдали. Потом, для выставки, что в Уле, привёз плетёную мебель из Украины. Во Львове останавливался в гранд-отеле «Джордж», в том самом номере, где во время войны жил советский разведчик Николай Кузнецов (Книга «Это было под Ровно»).

По вечерам ходил во Львовский государственный академический театр оперы и балета. Днём на мебельной фабрике занимался пиловочником, заготовками для столярки, садовым всяким оснащеньем: скамейки, полки, освещенье, шезлонги, кресла и козлы, дрова пилить – о, как их много! Появились крутые служебные американские машины: «Понтиак», «Крайслер-Вояджер».

По пути объездил немецкие колонии Житомирщины, побывал на разорённых дедовских хуторах. Был в нищих цыганских селениях, ночевал у местных мафиозников, рассказывал им о Германии, о христианском бизнесе, о Боге. Затем сдружился с гуцулами, решился на дело новое. Из бука, в Буковине, производили стульчики для детсадов. Полно их стало в ФРГ, дешевых, прочных, а я – в нужде.

Фирма получала по 100 тысяч ДМ чистого дохода только от поставки одного LKW. Партнёр – местный немец – водил «за нос». Деньги инвестировал он, а не я. Я наивно, по-христиански, верил обещаниям.

Переводил на русский язык немецкие технические инструкции, делал рекламные буклеты. Поставлял российскую фанеру для немецкой фирмы в Китай, в город Ningbo. На работу ездил за 420 км, в Ольбернау, под Хемниц, на границу с Чехией, на родину знаменитого «Щелкунчика». Жил на 20 ДМ в неделю. На всё шёл, лишь бы в тылу, в семье, был достаток. Наладил дело и, как только ветер надул паруса, пошли деньги – меня кинули, выкинули из игры. Хватался с партнёром за грудки, припугнул русской мафией. Мне пригрозили расправиться с семьёй. Я уступил и наплевал на бизнес. Своих оборотных средств нет, а на чужого дядю я больше не работник.

Перебрался домой, жена заклевала, что без работы, перешёл в арбайтсамте из ИТР (инженерно-технические работники) в категорию рабочих, устроился шофёром на почту. Рабочий день начинался в четыре утра. Я жаворонок, встаю рано, без проблем, но вечером – засыпаю, как сурок. В ночную смену возил междугороднюю почту на дальние расстояния. Чтобы не заснуть за рулём, пел песни, ел морковку, грыз сухари, ездил босиком, когда не помогало – заезжал на автостоянку. Вылезал из кабины, брал детскую скакалку и скакал ночью у почтовой машины, чтобы разогнать сон. Собирались любопытные зеваки. Напрыгавшись и ободрившись, ехал дальше сколько выдержу, иногда до следующей стоянки. Домой приходил в семь утра. Днём спать не мог. Выматывался. Бывал в аварийных ситуациях на волосок от смерти.

Жена работала в университете пуцфрау. Сразу получила фест. Получала на 70 пфеннигов в час больше, чем я на почте. Материально жили хорошо, шутя, копили капитал. Дети выросли, отлично учились, завели сберкнижки, легко получили водительские права. Старшая дочь стала жить отдельно с хорошим другом.

Отыграли и мы с женой свою серебряную свадьбу. Скромная советская жена стала свободной, независимой, западной женщиной, не боящейся ни своего отца, ни мужа, ни Бога. Не подумала о судьбе детей. Разорила своё гнездо. Собственное «Я» было в центре внимания. Завелись подруги-единомышленницы. Со мною больше не мечтала, она совсем другой здесь стала! Стала доминировать и провоцировать на каждом шагу. Добрые дела называла показухой. Во всём видела негатив. Полюбила каталоги и валюту. Потеряли общий язык, гнала меня из дома, я не ушёл, тогда ушла она. Я думаю: причина была не внешняя, а внутренняя, в её душе.

Скучала недолго. Сняла маску, наплевала на условности, завела себе Крамерера, живёт в диком браке. Случайно видел обоих. К стихам Гамзатова «Разве тот мужчина?» дописал свои «Тот, кто Бога не боится и с чужой женой ложится, – разве тот мужчина?» Презрел! Было так мерзко! Впал в депрессию. Обоих предал анафеме. Живя с другим, она продолжала носить мою фамилию и возмущать весь мой род, а ведь совсем недавно я в ней был уверен больше, чем в себе. Голову готов был за неё на плаху положить. Самая лучшая стала самой худшей. От любви до ненависти – один шаг. Медаль перевернулась, прекрасная половина человечества стала непонятной и ненавистной. Наследство раздал при жизни наследникам, наследники в любви остыли. Все стали чужими.

Часто ходил в бассейн. В моё отсутствие обокрали квартиру, утащили всю фото-, видеоаппаратуру на пять тысяч марок. Полиция сказала: хорошо, что сам дома не был, мог бы получить пулю в живот.

Пробовал устроить свою семейную жизнь, но всё выходило наоборот. Не мог забыть свою семью. Разочаровался в смысле жизни, лёг на дно. Стал отшельником. Не выходил из дома. Поговорить было не с кем, стал много писать. Со временем боль становилась острее. Как у камбалы, оба глаза смотрели в одно и то же – светлое прошлое. Как будто не семьи, а души во мне больше нет, расслоилось время.

Опять потерял работу. Стал никому не нужен. Устраивался конюхом в ветеринарную больницу, просился грузчиком на железную дорогу. Везде получал отказ. Посещал курсы по изучению закона и западного личного оружия, чтобы взяли в охрану – секьюрити. Сам отказался от убийственной работы.

Ушёл в мужской монастырь «Трифенштайн на Майне», что под Вюрцбургом. Произошла переоценка ценностей, открылись глаза. Предательство пережил тяжело. Долго болел, мучался, плакал, испытал в душе настоящий ад. Ослаб в себе, укрепился в Боге. Отстрадался. Отлежался. Покаялся. Простил всех. Очистился. Стало легче.

Вернулся домой, подал на развод. Как инициатору бракоразводного процесса, мне присудили платить ей всю жизнь до смерти одного из нас, и предъявили к оплате все судебные издержки. Женился по любви за рубль пятьдесят, развелся по собственному желанию за огромные деньги.

Пришлось переехать в малюсенькую квартирку, жить на арбайтслёзы, исключил праздники. Изменил образ жизни. Отшил приятелей-застольников, близким стал не нужен. Завёл совершенно новых друзей. Подружился с инвалидом зрения, почти слепым пастором-миссионером Сергеем Линником. Возил его по лагерям аусзидлеров, евреев, беженцев и ауслендеров. Он организовал русскоязычные христианские церкви в Гиссене, Марбурге, Гладенбахе, Штаталендорфе, Ветцларе, проповедовал по всей Германии.

Я нашёл работу в соседнем городе – развозил мясо по супермаркетам. Грузил и разгружал свиные и говяжьи туши, уезжал в 4 утра, приезжал в 7 вечера. Ещё надо было помыть рефрижератор. После такого душа, мокрый, ехал домой и падал спать, не ужиная. Платили мало, люди там не держались. Измаявшись, специально наехал на валун, слегка помял грузовик, и мы с шефом расстались. Я облегчённо вздохнул. Затем устроился в ZAUG уборщиком улиц, убирал шпермюль, шоферил. Подбирал на дорогах и приводил домой ночевать бродячих музыкантов, своих бывших соотечественников. Вспоминали жизнь.

Освоил компьютер, писал невыдуманные рассказы, очерки для газет и репортажи «за так», гонорары платили редко и не все, а писать просили часто, зато платили, когда ночами разносил местные газеты. Написал книгу «Избранное» о жизни предков и своей судьбе. Стихи и проза. Литературное общество в Бонне выпустило сборную книжку с юмористическими рассказами «Смешная жизнь». Местный штуттгартский немец Götz Eberbach издал в Австрии, в Вене, книгу про российских немцев «Woher? Wohin?», в которой напечатали один из моих рассказов. Постоянно публиковался в ежегодных литературных альманахах на русском и немецком языках, в журналах и газетах, которые выходят во многих странах мира. Был включён в состав редколлегии газеты российских немцев «Родина» и «Ост-Вест Панорама». Появился литературный псевдоним – «Папа Шульц». Попал в интеллектуальную элиту переселенцев.

Я писал, про меня писали. Стал известен, узнаваем читателями. Многие писали письма, посвящали стихи, предлагали дружбу, но душа оглохла, замёрзла в одиночестве. Одичала. Иногда ходил в театр, на концерты.

Бывал на предвыборных встречах с бундесканцлером Герхардом Шрёдером, с президентом ФРГ Иоганесом Рау, беседовал с уполномоченным по делам переселенцев Хорстом Вафеншмидтом. Был в Берлине на заседании международного конвента российских немцев, встречался с передовыми людьми, писателями, политиками, общественными деятелями.

Стал постоянным участником бардовских фестивалей авторской песни в Вупертале. Помогал во всём еврейским беженцам. Проводил экскурсии по историческим местам исторической родины. Вступил в Бонне в литературное общество «Немцы из России». Участвовал в ежегодных авторских семинарах в Оерлинсхаузене. Как свидетель переселенческой эпохи, с успехом читал свои рассказы на различных литературных вечерах в Гиссене, Ветцларе, Вайльбурге, Вюрцбурге, Кёльне, Бонне, Берлине, Барселоне, Гааге и других местах. В Берлине, на радио, образовалась юмористическая передача «В гостях у Папы Шульца». По телевидению показали гуманитарные «Шульц-фильмы», видеоверсия книги «Конвой цур Волга». Предложили установить русское телевидение – отказался. Нельзя быть телом здесь, а душой там. Много читал.

Давал деньги землякам в долг, назад не возвращали. Всем всё простил. Много читал, много путешествовал, был в Лондоне, Копенгагене, Хельсинки, Стокгольме, Осло, на материке объездил все европейские страны, всю Германию, побывал в Африке. Христиане Америки открыли в Интернете мою творческую страничку.

Вступил в генеалогическое общество Гиссена, сидел в библиотеках и в архивах, искал растерянную родню. Узнал, что у меня были родные братья, о которых я ничего не знал и даже не догадывался. Многих уже нет в живых. Сделал родословную книгу. Нашёл в ФРГ, среди живых, почти всех родственников. Встретили тепло, но местная родня не вся понимает наши души, не нашли общего языка, общаемся на официальном уровне, редко. У всех свои заботы.

Дети выросли, выучились. Опять потерял работу. На втором полтиннике работу в Германию найти невозможно. Количество подаваемых на работу заявлений превысило количество страниц романа Льва Толстого «Война и мир». Образование не пригодилось, галстук теперь не ношу, костюм надеваю редко, зато робу – каждый день. Перебивался случайными заработками.

Наконец-то устроился в северо-атлантический военный блок NATO. NATO не NATO, а работать надо! Снабжаем армию США. Парадокс! Присягал на верность России, живу в Германии, работаю на Америку, мой начальник – чёрный из Африки. Обещали коммунизм – попал в капитализм. Нерушимый СССР не существует, классовый враг – загнивающий капитализм – живёт и процветает, историческая Родина-мать больше любит африканцев, чем своих кровных детей.

Работал на военщину, отношение к работе было как у всех коллег. Каждый день выходя из проходной, мы как будто освобождались из колонии строго режима.

Пошёл к медикам провериться: всё ли в порядке? Врачи захотели заработать – выдернули зубы, стал реже покупать продукты, иногда ещё бреюсь. Мыться ходил в плавательный бассейн. Плавать не разучился, даже без поплавка! Нырял в долги, конто на минусе, помогал студентке-дочери, платил за развод, восстанавливал зубы. Лежал на дне, как камбала, смотрел вверх, в другой, всевышний мир, продолжал надеяться и мечтать!

Очень люблю небо и небожителей. Хочу стать звездой, чтобы не светиться, а светить! Светя другим, сгораю сам. Свеча – моя судьба.

Я с верою жил на Верраштассе, 12, в любимом городе Гиссене. Физически здоров, значит - почти счастлив. У меня замечательные, талантливые, образованные, красивые дочери, утончённые натуры, любят искусство, пишут стихи, рисуют, хорошо устроены в жизни, у нас иногда опять милые взаимоотношения. Бывшая жена имеет, что хотела, и то, что заслужила, живёт с сожителем в грехе, а всё прекрасное, что между нами было, теперь уж навсегда остыло. Впереди у каждого свой суд. Пуповина оборвалась. Мы – чужие. Мне никто больше не портит нервы. На душе покой. Всё, грозы отгремели. Я спокоен! Я свободен! Бог любит меня, заботится, я Ему верю. Молюсь за милых сердцу моему людей. Абсолютная свобода наступает тогда, когда лишаешься всего. Недавно опять понял: живу хорошо, но хочется чуть-чуть лучше! История развивается по спирали, выхожу на очередной круг судьбы. Верю! В XXI веке… взойдёт она, звезда пленительного счастья…

Однажды на работе вызвали к начальству, предложили ехать в Ирак. Я не возразил. Эф Би Ай запросила данные в немецкой полиции, проверили всю подноготную; в отличие от жены, ничего не нашли плохого. Обещали выдать военно-полевую форму армии США и высадить в горячей точке. В дело вмешались немецкие политики и запретили работникам фирмы, имеющим немецкое гражданство, участвовать в международном конфликте. Вопрос завис в воздухе.

В это время в церкви предложили участвовать в работе реабилитационного центра по спасению наркоманов и алкоголиков. Предложение принял. По вторникам встречаемся в церкви на собеседовании. По выходным ходим на исторические экскурсии в близлежащие города. Всем стало интересней жить.

За частые публикации в средствах массовой информации я примелькался в общественном сознании, стал членом редколлегии нескольких русскоязычных изданий. Меня приняли в Международную ассоциацию писателей и публицистов, выдали международное удостоверение журналиста «пресса аусвайс», с которым можно бесплатно посещать все музеи мира, ходить на концерты, выставки и любые общественные мероприятия. Стал часто бывать в театре, писать о разных событиях. Мои портреты появлялись на обложках журналов, газет, в настенных календарях и афишах. Вышло несколько книг.

По приглашениям ездил на встречи с читателями, продавал литературные альманахи и свои книги. В нескольких немецких газетах напечатали про меня статьи.

Своими силами, без раскрутки разбогатеть не пришлось, но расходы уже покрывались, чувствовалось уважение читателей.

Как-то после работы тёмным ноябрьским вечером в центре города переходил улицу, и меня сбила машина, но ангел-хранитель был начеку. Чудом остался жив и даже цел. Испачканный, ушибленный и перепуганный, на радостях купил огромный торт и пошёл в церковь свидетельствовать о славе Божьей. Через неделю, в начале рабочего дня, случился сердечный приступ. Стоял на рабочем месте у конвеера, внезапно побледнел, ослаб, всё осталось в этом мире, а я ушёл в другой мир, спокойный и покаянный. Успел помолиться, всем всё простить и попросить прощения у Бога. Меня подобрали, увели в бытовку, затем срочно увезли на скорой помощи с цветомузыкой в больницу. Несколько дней никто не знал, где я, но постепенно информация просочилась, появились мои друзья, родственники и дети.

Отлежался, подлечился, выпустили домой. Стал «сердечником». Пару месяцев пробыл на больничном, отдохнул, поправился и вышел на работу. Меня сразу перевели на лёгкий труд, убрали с конвейера и посадили на электропогрузчик. Работа физически стала легче, но внимания и бдительности потребовалось больше. Свободное время исчезло полностью, даже думать о своём за рулём невозможно. Стал ещё старше, поседел, с работы приходил измотанным. Варил и закупался – раз в неделю. Домашним хозяйством заниматься не всегда хватало сил, мылся под душем и валился в постель. Взяв отгулы за сверхурочно отработанные часы, съездил по приглашению в Берлин на презентацию своей новой юмористической книги и встречу юбилея переселенческого лагеря в Мариенфельде. Ходил на выставку Пикассо, посетил многие музеи, вернулся домой. После сердечного приступа обязан был каждую неделю показываться своему врачу, сдавать на контроль кровь и по его раскладке принимать медикаменты. Жил на таблетках. По ночам выл на луну от обиды и одиночества. Все болезни от нервов. Обиды иногда опять возвращаются, но я гоню их прочь.

Однажды, вернувшись от врача на работу, почувствовал себя нехорошо, и тут начальник позвал меня к телефону. Звонил лечащий врач, просил немедленно явиться к нему. Я передал трубку своему начальству и с его разрешения поехал в медицинский праксис.

Меня сразу напугали диагнозом, сделали уколы, выдали длинный список назначенных процедур с терминами и больничный лист на целый месяц. Имея столько времени, стал писать книгу, проводил для переселенцев экскурсии по близлежащим городам, учавствовал в литературных вечерах и КВНах, за что получил несколько почётных грамот от фантастической библиотеки г. Ветцлара и литературного общества «Немцы из России». Ездил на авиационные праздники, любовался самолётами, полётами и высшим пилотажем. Получил приглашение из своего монастыря принять участие в Богослужении и в юбилейной встрече бывших послушников. Съездил.

Ежегодно бывал на автомобильных выставках во Франкфурте-на-Майне и на книжных ярмарках. Встречался с немецкими писателями Карасеком, Фоерштайном, виделся с Чингизом Айхматовым, Андреем Вознесенским, Владимиром Куниным, Диной Рубиной, Юрием Богачёвым и другими знаменитостями. Побывал на морской рыбалке в Северном море. Каждое воскресенье обязательно проводил в церкви, молился за детей. Старшая дочь стала серьёзно посещать собрания, покаялась, расписалась, законно оформив свои брачные отношения и - через 12 лет! - Бог сразу подарил им сына, а мне внука. Жизнь вышла на новый виток, я снова полюбил в магазинах отдел игрушек. На радостях написал и опубликовал в христианской газете первый рассказ, посвящённый новому человечку. Подарил дочерям все свои фотоальбомы и видеокассеты, рассказывающие об истории нашей семьи. Младшая дочь почти с отличием закончила высшую школу дизайнеров в Висбадене, получила диплом и поехала с другом в Англию на две недели, а по возвращении устроилась на работу в немецкое христианское издательство дизайнером.

Я всю жизнь вёл дневник, в нём записывал обо всех событиях, путешествиях, отпусках, впечатлениях. Закончив работу над новой книгой «Перелётные птицы», я посетил Испанию, о которой мечтал пять лет, чтобы постичь смысл старой песни «Гренада». В высокогорном испанском монастыре «Монсерат» молился с паломниками о сокровенном.

У меня опять есть мечта!

На стр. автора

<< Назад | Прочтено: 826 | Автор: Шульц Р. |

Мне понравилось?

(Проголосовало: 10)

Комментарии (0)

Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.

Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>