Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Вениамин Левицкий

 

Шесть лет под Шпилем

или Юность, перетянутая ремнём

  3-й курс…


Ноябрь – декабрь 1952 года

 

Из письма сына маме

31/Х –52г., вернее – 1 /ХI –52г., 2 часа ночи

 

Стою в наряде. Отпуск отошёл в далёкое прошлое. У нас очень быстро умеют «приводить в чувство». Сегодня (вернее вчера, т.к. сегодня уже 1/Х-52 г.) была торжественная заря. Читали приказы. В Ленинграде снег.

 

 

«...В Ленинграде снег...».

Арка Адмиралтейства.

Зима 1952 года.

 

И даже есть небольшой морозец. В эту пору такое явление природы для Ленинграда - редкость. Стою в наряде – дневальным по учебному корпусу. Писать стоя не очень удобно, но это доставляет сразу несколько удовольствий: во-первых, отгоняет сон (что самое главное), во-вторых, быстро проходят долгие часы «великостояния», в–третьих, приятно поговорить с кем–нибудь, когда кругом стоит полная тишина, если не считать дикой возни крыс под палубой, каких-то непонятных шорохов в конце коридора и посапывания на весь учебный корпус дежурного по факультету. Тебе трудно представить, с какой радостью встретились мы все снова, как тепло жали друг другу руки, как сразу же стали делиться впечатлениями от отпуска. От меня все ждали (и ждут!) рассказов о «покорённых» женских сердцах, но я пока отделываюсь шуточками и восклицаниями, скромно опуская глаза: «Где уж нам, дескать, - не те года!». Никто мне не верит и не теряет надежды  услышать «истинную правду» о проведенном отпуске. Из наших ребят старшинами никто не стал, хотя обычно курсантов 3-го курса назначают командирами отделения во взводы младших курсов. Помещение для нашего класса в новом учебном корпусе оказалось вполне приличным. Его окна выходят на Александровский  сад («Сашкин-сад», так его называют курсанты). Толик Садовский уже на губе, т.е. на гауптвахте: привёз из отпуска какое-то серьёзное замечание. По-моему начинается время «закручивания гаек». Мы уже ходим в шинелях. Сегодня в город не идём – репетиция «линейных».

Во время возвращения из Киева мог наблюдать за некоторыми нашими товарищами, которые так трогательно и нежно прощались на перроне Киевского вокзала со своими  подругами, а в поезде с не меньшей нежностью коротали время с новыми подругами. Разговорился со студентами из Болгарии, которые ехали в нашем вагоне. Они возвращались после каникул на учёбу в ленинградские вузы. Хорошие ребята. Рассказали о своей стране много интересного.

В Филармонии, судя по афише, концерт Казанцевой. Если бы достал билет (в кредит, конечно), пошёл бы её послушать. Кстати, ты не знаешь, что она собой представляет? Может, я не много потеряю, если не пойду?

Видел тётю Тамару. У неё всё так, как я тебе рассказывал, только теперь он (её муж) и питаться перестал дома. Ждёт, когда кончит техникум Ирина, а там – развод. Такая у них, тёти Тамары и Ирины, грустная перспектива. Ирина страдает больше всех. Повидать мне её так и не удалось: когда я заходил, она уже ушла в техникум.

В этом году много новых интересных предметов – только учись. Большие у меня планы и на культурном фронте: посещение музеев, театров, концертов и пр. P.S. Начальство усиленно хочет меня остричь. «Живым»  не дамся. Пусть буду хоть месяц «без берега», но стричься ещё короче не стану.

 

Из записей в дневнике

12/ХI-52г.

Давно хотелось продолжить записи в дневнике, но всё время что-то мешало. Вот и сейчас передо мной на столе лежат конспекты лекций по ТОЭ, которые  обязательно нужно прорабатывать (ТОЭ - теоретические основы электротехники). А так важно побыть немного наедине с самим собой, поразмышлять, разобраться в том огромном нагромождении событий, впечатлений, которые обрушились на меня за последние дни. Говорят, что самая большая победа – победа, одержанная над самим собой. Во многом это верно. К сожалению, часто мои замечательные стремления к совершенствованию так и остаются благими намерениями: на словах  готов горы свернуть, а на деле...

Только что прочёл переписку Горького и Чехова. У Горького – замечательные письма, Чехов – скупее, сдержаннее в проявлении своих чувств. Думаю, что именно под воздействием Чехова  Горький стал писать свои драмы. В письмах Горький часто бывает остроумен, допускает много вольностей, но они придают письмам особенную прелесть, делают их понятными, простыми, близкими, очень симпатичными. Получил истинное удовольствие от чтения этой переписки...

Постепенно прихожу к выводу, что самое чистое, прекрасное в жизни – это искусство. Служить искусству мне, к сожалению не дано, а потому остаётся только быть постоянным зрителем, потребителем его. Только искусство – большое, настоящее, подлинное искусство – приносит истинную радость в жизни. Только искусство может вызвать живой интерес, растворить горечь разочарований, принести успокоение, дать отдых...

Интересно, когда я найду себя на инженерном поприще? Мысленно перебираю все дисциплины, которые нам преподают, которые могли бы меня глубоко заинтересовать, увлечь, заставили бы почувствовать себя инженером,  – нет, пока ничего не нахожу. Это ужасно! Неужели я не могу ни одну из них изучать с увлечением? Неужели ничто не вызовет у меня творческой мысли, желания больше познать, понять, творить?! Тогда выходит, что из меня никогда не выйдет инженера, хорошего инженера. Мама говорит, что у меня развито чувство долга. Единственное успокоение. Значит, я смогу быть и офицером, и неплохим инженером? Инженерной «божьей искры» пока в себе, к сожалению, не чувствую, но буду   честно и добросовестно служить. А там, может быть, она и появится? Что же в конце концов интересует меня? Литература? Не знаю. Жаль, но сейчас уже ничего не изменишь. Просто необходимо заставить себя чем-то увлечься в техническом отношении. Как приятно копаться в каких-нибудь архивах, читать новинки, быть постоянно  в курсе не только всего существующего, достигнутого по моей будущей специальности, но и проектируемого, строящегося. Но ведь ещё приятнее, я думаю, самому создавать, творить... Нет, это обязательно должно у меня появиться. Иначе я своей жизни не мыслю.

(Прочитав сейчас это, поразился своей прозорливости в те годы, когда мне было всего девятнадцать лет.)

 

17/ХI-52г.

Я не знаю, что на меня повлияло, но появилась некоторая заинтересованность при слушании лекций, особенно по тем дисциплинам, у которых чётко прослеживается связь с будущей моей практической деятельностью (одна из таких дисциплин-технология металлов). Это меня немного радует.

Целая уйма событий за эти полмесяца. 7 ноября стояли линейными. Обычная картина массовой демонстрации. Промочил ноги. Устал. А первое же увольнение в субботу после возвращения из отпуска провёл в обществе друзей, кстати, таких же безденежных, как и я, на весёлом студенческом вечере в Герценовском институте (Ленинградском педагогическом институте им. Герцена). Как я ни бил себя кулаком в грудь, обещая немедленно на 3-ем курсе «начать новую жизнь», но... молодость (девятнадцать лет - есть девятнадцать лет!) взяла своё – почувствовал очередное влечение к противоположному полу (врачи сказали бы - «взял верх здоровый мужской организм»). На следующий день, в воскресенье, я присоединился к ребятам, с которыми снова стал искать места «приличного отдыха». В конце концов оказались в клубе завода имени Козицкого, где был вечер университетских филологов. Что тут было интересного? Проникнувшие на вечер стиляги – завсегдатаи сего «притончика» - громко возмущались затянувшимся концертом студенческой художественной самодеятельности, пытались сорвать его. А мне некоторые номера понравились: хор немецких студентов неплохо исполнил нашу «Калинку», паренёк из Албании прекрасно спел итальянскую песню «Мама». Наконец-таки - танцы. Всколыхнулись ряды стиляг обоих полов. Я станцевал только один танец (что-то нечто похожее на вальс с элементами танго, а может быть, ни на что не похожее) с одной «демократкой», национальности которой я так и не определил. Танцует плохо. Если она учится на первом курсе – ничего, к пятому научится.

(В те годы в вузах Ленинграда, в том числе в военных и военно-морских училищах, обучались студенты (слушатели) из т.н. «стран народной демократии», которые впоследствии стали называться «соцстранами», образуя «лагерь социализма».

И в следующие увольнения в город продолжались поиски мест «приличного отдыха». В дневниковых записях за ноябрь по-прежнему мелькают какие-то имена, высказываются сетования на то, что никак не удаётся стать на «праведный» жизненный путь («кто без греха» в этом юном возрасте?!), вслед за которыми идут ремарки, что всё это «естественно», словом, жизнь молодого девятнадцатилетнего парня продолжалась с периодическими вспышками самоанализа и самобичеваниями...

 

Из писем сына маме

17/ХI-52г.

Относительно затронутого тобой вопроса о сплетнях. Я согласен, что есть сплетни безобидные, они служат темой для разговоров, оживляют их, придают остроумную окраску. Но есть сплетни другие. Они наполнены ядом зависти, скрытого лицемерия, преследуют явные цели очернить предмет злословия, облить его грязью, иногда даже растоптать его. Малейший повод служит пищей для них. Такие сплетни я терпеть не могу, а людей, которые занимаются  ими, презираю. То же, что называют «склонностью посплетничать», чаще всё-таки носит безобидный характер. Собственно говоря, это даже не «сплетня», а высказывание своей точки зрения по поводу тех или иных событий, тех или иных поступков людей.

Я опять занимаюсь фехтованием, являюсь членом сборной команды училища по этому виду спорта. Обратил внимание на определённое отношение моих одноклассников к членам сборных команд, их высказывания по этому поводу. Я тебе как-то уже говорил, что член сборной команды пользуется рядом льгот (например, не несёт наряды в 1-ом семестре, пользуется правом дополнительного увольнения в город на спортивные соревнования и др.). Это сделано для того, чтобы всё свободное от учёбы время шло на тренировки. Так вот, когда в классе узнают о том, что кто-то из их товарищей стал членом сборной, то не говорят: «Какой он всё-таки молодец, добился таких больших успехов в спорте», а наоборот можно услышать: «Ишь ты, ещё одним «саком» стало больше». Может, говорят это и без злобы, без зависти, но вот такое отношение к нам, членам сборных спортивных команд училища. (Ха-ха! Сказал «к нам»  и подумал: а ведь в прошлом году я к членам сборных команд относился точно так же, как относятся «рядовые» ребята в классе).

Скоро «получка». Может быть, удастся сходить несколько раз в театр. Вчера опять был в Русском музее. Всё-таки живопись наиболее близка мне, я глубоко её чувствую.

Дядя Виня в Москве. Устраивается на работу в один из Главков  Министерства  судостроительной промышленности СССР. Пишет, что вопрос почти решённый.

Как ты себя сейчас чувствуешь? Береги себя. У нас идёт снежок, но тепло....

 

25/ХI-52г.

Тебе всё-таки нужно подумать о работе. Я давно желаю, чтобы ты работала. Меньше всего меня интересует практическая сторона этого дела, хотя при твоих постоянных денежных затруднениях, безусловно, и это будет иметь значение. Я хочу, чтобы творчество хоть на несколько лет опять вошло в твою жизнь. Хорошо, ты не хочешь быть педагогом. Но можно же устроиться куда-нибудь в лекторий, в какое-нибудь литературное общество, в редакцию журнала, наконец. Мы с тобой не один раз говорили на эту тему. Ты почему-то «и руками  и ногами» против того, чтобы Маша посещала детский сад. Но рано или поздно это нужно будет всё равно сделать. Ты говоришь, что она там может заболеть. Но  Маша у тебя и дома часто болеет. Уж, казалось, ты её выращиваешь в таких инкубаторных условиях, что пылинка не упадёт на неё, а она и у тебя болеет. Подумай о моих словах, хотя этот разговор не новый.

Очень хочу попросить тебя об одной вещи. Через месяц будет вечер нашей художественной самодеятельности. Просмотри, пожалуйста, «Литературку» за июнь – июль этого года (ты найдёшь её в библиотеке). Не помню, в каком её номере, было стихотворение Николая Доризо «Нельзя молчать!». Оно мне нравится. Я думаю его прочесть на вечере. Мне бы хотелось услышать твои рекомендации по этому поводу.

Читаю «Поджигатели». Я просто поражаюсь, как умудряюсь успевать в день прочитывать 50-60 страниц. Читаю урывками во время перерывов между занятиями, «мёртвого сна» и т.д. Порой удаётся выхватить только несколько фраз. Огромная перегруженность зажала всех нас в тиски. Для себя нет ни минуты свободного времени. Максимально занят весь день. Если бы не лекции, не тренировки, не выполнение тех или иных заданий, жизнь была бы настолько однообразной, что, ей богу, тошно стало бы. А так всё хорошо.

Лёгкий морозец сковал сырость Ленинграда. Два воскресенья подряд был в Русском музее. Теперь постепенно начну изучать другие музеи, именно изучать. Думаю сходить на «Боккачио». Кто–то из ребят предложил билет, а я не отказался. Взял билет на спектакль «Великая сила» в московском Малом театре (приезжает к нам на гастроли). Там играют прекрасные артисты.

P.S. В воскресеье - наряд. Заступает весь взвод. А жаль: всё-таки воскресений у нас в году 48.  

 

30/ХI-53г.

В этом году принимаю активное участие в самодеятельности.  Участвую в хоре  (пою, чуть ли не солист хора), читаю стихи (и в композиции, и сольно), готовлю «коронный» номер – показательный бой на эспадронах - «гвоздь программы». Многие посмотрели фильм «Королевские пираты» и хотели бы ещё раз увидеть сцены боя на шпагах из этой картины. Постараемся, насколько это будет возможно, включить отдельные элементы из этих сцен.

Обо мне, ради бога, не волнуйся. Я здоров, настроение в норме. Вчера был медосмотр (очередной, полугодичный). Приведу некоторые цифры и факты из своей лечебной книжки: рост – 177 см, вес – 78 кг (после обеда, но если сделать даже «обеденную» поправку, то всё равно много). Глядя на мою «тощую» фигуру, никто не верит в такие мои «весовые» возможности. Так зачем же волноваться? Да, я действительно много тренируюсь, это так необходимо, а потом не для того меня (и других членов сборных команд училища) освободили почти от всех нарядов (из-за чего другим ребятам приходится нести в месяц по 5 нарядов), чтобы я стал саковать, избегать тренировок и пр. И потом мне нравится, я с увлечением занимаюсь фехтованием. Пока меня так мало в жизни что-нибудь увлекает (вижу твою улыбку, а потому делаю оговорку - за исключением особ «прекрасного пола»), что поневоле приходится радоваться каждому новому увлечению.  Устаю, это верно, но разве физическая усталость  (в пределах нормы) это плохо? Ведь я наживу геморрой за эти годы, если не буду заниматься спортом. К куреву не тянет, не курю. А вот конфеты... Мне так трудно, порой, удержать себя от сооблазна купить что-нибудь сладкое, что хоть глаза  закрывай, проходя мимо их источников (жаль, что не бесплатных), а они, как на грех, растыканы по всему училищному двору. Ты говоришь, чтобы я меньше тратил денег на театр? А ты знаешь, что я в ноябре не был ни разу в театре? Разве это хорошо? А сейчас? 25 рублей ушло на то, чтобы сфотографироваться, 20 рублей  - на приобретение нужной книги по электротехнике, на всякую мелочь  - ещё 15 рублей. Осталось 40. И ты мне предлагаешь истратить их на конфеты?! Нет, только театр. Звонил Ире. Просил взять билет на «Сицилийскую вечерню» Верди. На 5 декабря имею билет на спектакль Малого театра, на  14 – билет на концерт симфонического оркестра  (в программе - 5 симфония Чайковского, отрывки из «Лебединого озера», «Спящей красавицы» и др.). Конечно, 40 рублей уже не хватило. Долг переполз в декабрьскую получку. Ну бог с ними, с деньгами. Проживём.

Кончил читать «Поджигателей». Сам удивляюсь, как мне это удалось. Сейчас читаю «Сын рыбака» Лациса.  Береги себя.

 

Из записей в дневнике

1/ХII-52г.

В субботу 22/Х1 Толя Леонтьев пригласил меня на день рождения своей будущей жены. Почему-то я не сомневаюсь, что она ею станет. Да, не очень приятное впечатление на меня произвели будущие юристы. И это без пяти минут судьи, вершители судеб человеческих?! На следующий день, в воскресенье вместе с классом заступил в рабочий взвод.

(Толя Леонтьев, мой одноклассник, был старше меня на четыре года. Его «будущая жена» Света и её сокурсницы были студентками последнего курса Ленинградского юридического института. Их манеры поведения (многие из них курили), разговоры, видимо, шокировали меня. Отсюда и такая оценка.

Рабочий взвод – ещё один вид нарядов: класс (взвод) назначался на сутки для выполнения  различных работ: чистить картошку и другие овощи для училищного камбуза, что-то грузить, разгружать и пр., и пр..)

 

6/ХII-52г.

Стоит в дни  увольнения побывать в театре,  музее, и сразу становится как-то спокойнее на душе. Послушал оперу «Сицилийская вечерня» Верди. Первый раз ставится в России. Паршивые голоса. Особенно тенор. А музыка замечательная. Хорошая постановка. Партию Промди довольно прилично исполнил Морозов (он мало известен). Ночевал у тёти Тамары на Халтурина. Хорошо...

На следующий день пошёл в Русский музей. Осмотрел отдел советского искусства. Картины типа «Весна идёт», «Выпуск новой газеты» не впечатлили. После полотен русской живописи – слабо. А вот графика понравилась.

Были с Геркой Шмияровым на спектакле «Великая сила» в постановке московского Малого театра.. Играют хорошо, особенно запомнились Шатрова, Аненков. Они подлинные корифеи знаменитого театра.

 

8/ХII-52г.

Патруль. В паре с Юрой Бургонским попали в клуб завода «Красный выборжец». Смотрели на тамошний «трух». Из всех танцующих – одна показалась ничего. Но я же на службе! На следующий день – тренировка, а  самое главное - записался в Публичную библиотеку (Ленинградскую публичную библиотеку имени Салтыкова -  Щедрина). Зачем? Для самообразования - так я ответил в анкете на вопрос о цели посещения библиотеки. Читальный зал намного хуже училищного. Да и состав читателей, прямо скажем, «несколько» иной. В фойе обратил внимание на интересную книжную выставку, посвящённую памяти Гаршина. Вечером смотрел балет «Гаяне»  Хачатуряна в Мариинке. Израйлева очень хороша в заглавной партии. Понравилась молодая, подающая надежды Кекшиева. Из мужчин запомнился Каплан. Хорошо поставлены танцы. Весь балет пронизан национальным колоритом, от чего он очень выигрывает. Мне кажется, что из всех современных советских балетов, - этот наиболее удачный. Получил огромное удовольствие.

 

Из письма сына маме

12/ХII-52г.

Выступал с чтением стихотворения «Нельзя молчать» Николая Доризо. Моё выступление очень тепло приняли. Многие говорили, что мне очень удалась эта вещь. Ты знаешь, после такого приёма я вдруг подумал, что моё призвание, наверное, было бы найдено всё-таки в театре. Я так ясно представил себе, как служил бы искусству, как любил бы его!

 

Из записей в дневнике    

16/ХII- 52г.

В субботу 13/Х11 хотел посмотреть спектакль «Ревизор» в Александринском театре. Мне сказали, что Игорь Горбачёв блестяще играет роль Хлестакова. А ведь он пришёл в профессиональный театр из университетского самодеятельного театра.  К сожалению, не достал билет.

 

 

Александринский театр.

Ленинград.

Декабрь 1952 года.

 

На следующий день пошёл в Этнографический музей. Зашёл в Публичку, а вечером был на концерте симфоничеекой музыки в Большом зале филармонии. Дирижировал Мравинский. В программе – 5-я симфония Чайковского...

(Спустя более полувека, слушая это великолепное произведение в Германии, в Магдебурге в исполнении местного симфоничекого филармонического оркестра, во второй части не мог сдержать слёз. А тогда в записях ни слова о впечатлении, которое произвела на меня эта симфония в исполнении оркестра, которым дирижировал сам Мравинский! Видимо, не понял этого произведения – ведь приобщение к классической музыке только начиналось.)

 

20/ХII-52г.

Слушал в прошедшую субботу оперу «Флория Тоска» в Малом оперном театре. Сафрасова (исполнительницы партии Тоски) – толста да ещё и поёт слабо, испортила всё впечатление. А вот Алмазов  (Каварадосси) мне очень понравился. Пожалуй, сейчас в Ленинграде это самый лучший тенор. Модестов (партия кардинала)  - тоже хорош. У него сильный выразительный голос, прекрасные актёрские данные. О музыке Пуччини уже и не говорю – удивительно эмоциональная, проникновенная, захватывающая.

Перед началом с удовольствием посидел в скверике напротив театра. Тёплый ленинградский декабрь. Вечер. Тишина, царящая на площади Искусств. Какое-то блаженное, умиротворяющее  состояние охватило меня. А в руках у меня  - цветы, ирисы... В театре поразила одна девушка. Но с нею были какие-то её товарищи, и я не стал нарушать их спокойствие, хотя, каюсь, возникла мысль попытаться познакомиться  с ней.

А в воскресенье наша рота была «дежурной ротой»... Курсантам дежурной роты спать нужно одетыми, из училища никуда не отлучаться, на поясе носить подсумки для патронов, т.к в случае необходимости мы должны были брать  с собой оружие.

 

Из письма сына маме

26/ХII-52г.

Наконец-то нашёл минутку написать тебе. Прошёл очередной тираж выигрышей по облигациям Государственного займа. Конечно же, я ничего не выиграл.

Новый год, наверное, встречу с Ириной и тётей Тамарой. Впервые за время моей учёбы в училище появилась возможность встретить Новый год вне его стен. Приглашу с собой и несколько своих ребят -  надо и им дать возможность отметить такое знаменательное событие по – человечески, в домашних условиях. Все такие же бобыли, как и я. Эх, если бы была у меня хорошая знакомая девушка, я с удовольствием пригласил бы её вместе встретить этот Новый год. К сожалению, попал сейчас в такую полосу, когда никто не нравится, когда ни с кем не хочется знакомиться, никто не может вызвать к себе интерес. Это тоже крайность, но я себя сейчас гораздо лучше чувствую морально, чем в те времена, когда каждое новое знакомство приносило горечь очередного разочарования. Жду, когда бог пошлёт мне что-нибудь хорошее. Отсюда увлечение театрами и прочая «праведная» жизнь. Бываю в Публичной библиотеке. Меня привлекает там рабочая обстановка, сосредоточенные, одухотворённые, умные лица занимающихся по субботам и воскресеньям студентов. Конечно, у нас в училище читальный зал лучше, лучшее обслуживание. Но, во-первых, Публичка - это «тихий духовный островок» в городе, а во-вторых, здесь как-то уютнее, время бежит незаметно, с удовольствием читаю, нет однообразия курсантских «синих воротничков». К сожалению, «научным экстазом» не страдаю, но, как видишь, начал осуществлять программу очищения от «грехов»  2-го курса. Надолго ли хватит – жизнь покажет.

У нас была генеральная репетиция нашей художественной самодеятельности. Всем понравилось моё чтение.

 

Январь – февраль 1953 года

 

Из записей в дневнике

2/I-53г.

Вот и наступил Новый год... Что нового он мне сулит? Какие радости, горести, испытания принесёт с собой? В этом году мне исполнится 20 лет. Двадцать лет! Это так много и так мало, так значительно и в то же время так незначительно.

 

 

«..Вот и наступил Новый год...

Какие радости, горести,

испытания принесёт с собой?..».

2 января 1953 года.

 

1953-й год... Когда поднимали бокал шипучего пенящегося шампанского в первые секунды Нового года – ни  о чём не думал, ничего  не загадывал. Как-то спокойно, без какого-либо волнения, подъёма слушал первые удары часов Спасской башни Кремля. Особенно удивительной мне казалась суетливость других, какая-то растерянность, улыбка на их лицах. Ирина по-детски завизжала, кто-то слегка вскрикнул и.... всё. Что может меня взволновать? Я даже не знаю. В канун Нового года мне «кинули» один наряд вне очереди, тем самым поставив под угрозу возможность первый раз встретить Новый год в Ленинграде вне стен училища. Воспринял это спокойно, даже не «пискнул». Почему я так спокоен, безразличен ко всему? Почему я Новый год, по сути, встречал один? Конечно, не один, а с ребятами, своими ребятами, и это здорово - в их кругу прекрасно чувствуешь себя. Но рядом нет подруги, нет той, которую я мог бы боготворить, которая была бы для меня воплощением всего чистого, прекрасного, светлого, с которой мне никогда не было бы тоскливо, скучно, с которой я мог бы проводить время, бывать в театрах, на концертах, которая дарила бы мне ласки (давно их не чувствовал), встречала приветливым взглядом. Наверное, я, стал слишком разборчив, даже привередлив. Мама мне постоянно говорит о случае, который поможет встретить «ту единственную»... Что-то никак не представится мне такой случай. И встреча Нового года у Ирины в компании её подруг по техникуму не явилась исключением. Хотя в принципе встретили Новый год неплохо. Ребятам было весело, вместе с ними – весело и мне, но где-то точил червь грусти. Уснули только под утро. Гера Шмияров оказался раньше всех в «нокауте» - немного не рассчитал своих «питейных возможностей».

Мне показалось, что Ирина держалась в компании своих подруг довольно скованно, как-то сникала, пасовала перед ними. Эти натянутые отношения, «весёлая» семейная жизнь, которую устроил ей с тётей Тамарой «примерный семьянин» - её папочка, сделали её замкнутой, неуверенной в себе, какой-то напряжённой, нервной. Она не была бы такой, если бы дома у неё было всё благополучно.

В 15.00 вернулся в училище – заступал в наряд.

В последнюю субботу уходящего 1952 года удалось посмотреть фильм «Молодой Карузо». Итальянцы – очень музыкальный народ. Поэтому среди них много талантливых певцов, обладающих дивным голосом. Мальчик, исполняющий в фильме роль юного Карузо, прекрасно поёт. Взрослого Карузо играет знаменитость, солист Миланской оперы. У него некрасивая внешность, к тому же он, как мне кажется, стар для роли Карузо, но если не смотреть на него, а просто слушать, как поёт, - получаешь огромное удовольствие.

На следующий день участвовал в параде по случаю очередного выпуска, если под «участием» понимать двухчасовое стояние в строю во дворе училища.

В понедельник подняли в 4 часа ночи убирать столы после банкета по случаю выпуска. С Феликсом заглянули в одну из комнат, где банкет продолжался. Наши шефы (эстрадный оркестр из кинотеатра «Аврора») были в ударе – так  «лабали», что Феликсу захотелось поскорее выпуститься.

(Я не написал в дневнике о том, что убирая столы, мы с моим одноклассником Феликсом Волковым нашли недопитую бутылку водки, «дёрнули по полстакана»,  и нам было очень весело и хорошо, а тут ещё джаз. « В-в--е-н–к-к-а! Х-х-о-ч-ч-у  с-с-корей в-в-вы-п-пу-с-с-титься», - кричал мне на ухо Феликс (он слегка заикался).

 

Из письма сына маме

5/I-53г.

Спасибо за поздравление. Как ни удивительно, но я получил поздравительную телеграмму только от тебя. Бабушка отделалась письмом, дядя Виня – тоже, а остальные... а вот остальных почти никого и не осталось. Как здоровье Машеньки? Как сама себя чувствуешь?

Смотрел по телевизору второй акт из балета «Шурале». Танцевали Шелест, Макаров – наши ленинградские звёзды очень крупной величины. Либретто этого балета схоже  с либретто «Лебединого озера». Всё-таки по телевизору смотреть такие вещи не стоит. Кинокартины ещё можно, а вот балет очень проигрывает, особенно тогда, когда это не специальная съёмка для телевидения, а трансляция из театра. Общее впечатление можно составить, но не больше. Очень оригинальны сцены с газовым покрывалом. Эффектно и красиво. Представь себе белую (а может,м и не белую, но это не имеет значения) лёгкую ткань-покрывало, которую с  4–х сторон держат 4 девушки. В центре – Шелест (птица-девушка). Незаметные движения рук - и покрывало с поразительной лёгкостью и плавностью вздымается вверх. Мгновение – и получаются очертания огромного цветка, наподобие граммофончика, а вот как действительно называется этот цветок – я не знаю. Вверху как пестики - руки балерины, такие живые, такие прекрасные, что возникает иллюзия живого цветка. Неподражаемо!

 

Из записей в дневнике

11/I-53г.

Что-то всё реже и реже стали появляться записи. Нет времени или желания? Скорее – первого. В субботу 3-го января  – соревнования в институте физкультуры имени Лесгафта. Но эспадрона, моего вида  фехтования, не было. Посмотрел, как работают другие. Хорошо, особенно на близких дистанциях, но немного «фраерятся» - много «работы на публику». После соревнований поехал на каток в ЦПКиО.  Потом прогулялся по Невскому, поужинал в молочном кафе «Ленинград» и вернулся в училище. На следующий день поехали вместе с Петей Петровым на каток. После катка Петя уехал к своей «землячке», а я решил пойти в театр Ленинского комсомола. Достал билет «с рук» у входа на спектакль «Дорогой бессмертия» о Юлиусе Фучике. Его прекрасно играл актёр Волосов. Роль жены Фучика  актриса исполнила слабо. Остальных – не знаю, но играли хорошо. Фучик после того, как я прочитал его «Репортаж с петлёй на шее», стал для меня примером мужества, стойкости, твёрдости. Вернулся в училище.

В следующую субботу были соревнования в КВИФКе  (КВИФК – Краснознамённый военный институт физкультуры). В общей сложности выиграл 5 боёв – начинаю набирать на 2-й разряд. А вообще по сумме двух встреч эти соревнования мы проиграли. Вывод: нужно нападать, нападать и только нападать, не забывая о защите. Нападать, защищаясь (сегодня на тренировке начал переходить к такой тактике).

После соревнований посмотрел фильм «Садко». Я не читал ещё рецензии в «Правде», но моё мнение - актёр в роли Садко хорош, но немного переигрывает. Съёмки очень удачные, краски – тоже. А вот волшебной сказки не получилось. Странный показ морского царства. А вообще ничего... Детям, наверное, понравится.

Сегодня наш ротный вечер. Интересно, как прочту стихотворение  «Нельзя молчать...». Пригласил на вечер Ирину. Она будет со своей подругой Наташей.

Кончил читать «К новому берегу» Лациса. Насколько она в художественном отношении всё-таки слабее его же «Сына рыбака». Где-то он повторяется, образы выписаны слабее, какие –то штампы вместо живых людей. И всё-таки его герои - Айвар, Артур, Антон, Ян Лидуш  и другие типажи - помогают мне лучше понять  и узнать латышей.

Попробовал сейчас позаниматься. Всё валится из рук. Почему? Юрка занимается, а почему я не могу? Пойти в читалку? Но туда не пустят с заданием, а потом там много народу готовится к зкзаменам. Пойти пройтись? Успокоиться перед выступлением, соответственно настроиться? 3 часа осталось до начала вечера. Что можно сделать за эти три часа? Перевести английский? Вообще–то мысль, но для этого лучше зайти в Публичку. А как пронести туда мою книгу?  А может, сходить в Эрмитаж? Попробую...

 

Из письма сына маме

15/ I –53г.

Прости, что заставил тебя немного поволноваться. Но раньше как-то не получалось написать тебе.

Итак, в воскресенье был наш вечер. Я читал. Ребята говорят, что хорошо.  Но больше всего меня растрогало мнение одного моего однокурсника, Ильи Майзеля, которого я уважаю за серьёзность (ему 26 лет), трудолюбие и недюжинные способности

(Илья был старшиной параллельного класса. В училище он поступил из армии, имея звание «старшина». После окончания училища я с ним не встречался. И только спустя полвека я случайно узнал его номер телефона (он жил в Санкт-Петербурге). Звонил ему, тепло разговаривали. Через несколько лет он ушёл из жизни. Светлая память этому мудрому и справедливому однокурснику...).

Его оценка моего выступления помогла мне немного поверить в себя, в свои, пусть слабые, но всё-таки кое-какие сценические способности. Он рассказал мне, какое сильное впечатление произвело на него не столько чтение, сколько моя игра, именно «игра», как выразился он. Сказал он мне и о том, как, наблюдая во время моего выступления за окружающими, увидел, что и на них оно произвело такое же сильное впечатление. Хвалили меня и другие, и очень даже искренне. Я с волнением прислушивался к этим оценкам – ведь это голос рядового слушателя, зрителя, который для меня очень много значит. Художественная руководительница нашей драмстудии тоже осталась довольна. Она мне ещё на репетициях кое-что подсказала, к чему я прислушался. Посоветовала мне заняться драматическим искусством. Но куда там, разве есть время? Ире так и не удалось побывать у нас на вечере. Достал я ей четыре билета, предупредил о том, что у нас вечер начинается точно в указанное время (организация–то всё-таки военная). Она опоздала на 20 минут, дверь клуба оказалась уже закрытой. Ира и её три подруги ушли ни с чем. Я хотел помочь им, но ничего сделать не смог.

В Ленинграде паршивейшая погода - сырость, туман, мерзость. Неудивительно, что я стал первой жертвой этой погоды: лежу в санчасти. Такие скачки температуры, такие быстрые перемены в погоде, что я при всей своей закалённости иногда не выдерживаю. Плохо, что заболел перед самой спартакиадой ВМУзов, перед самым концом семестра, когда так много всяких заданий, зачётов, которые нужно сдавать, чтобы к сессии прийти без всяких «хвостов». Со мной ничего страшного не приключилось. Простудился, но кашля нет, только немного саднит горло. Температура была невысокая – 38, 4 градуса. Я крепился, крепился и... лёг в санчасть. Уже три дня здесь. Первый день чувствовал себя неважно, сейчас уже лучше, хожу, пишу, как видишь... Только ощущаю проклятую слабость и противный вкус во рту, а так ничего. Жаль, что не могу сейчас заниматься в полную силу. Так хочется вырваться отсюда. Обидно. Меня здесь дополнительно кормят (каждого спортсмена, участвующего во вмузовской спартакиаде, за десять дней до соревнований начинают подкармливать). Но сыр и колбаса, масло и сахар всё время напоминают мне о том, что я  зря «хлеб ем», т.к. из-за болезни могу либо спортивную форму потерять, либо вообще не принять участие в соревнованиях: ведь через несколько дней, точнее, через 4-5 дней – начало соревнований, а я такой сейчас бессильный, такой «большой» и... такой «маленький».

Вообще, когда лежишь целыми днями на койке, болеешь, невольно начинаешь задумываться над всеми своими проблемами, жаловаться на одиночество. Да к тому же я и не так одинок, как говорю или могу казаться. Бабушка мне пишет: «Ты всё время за пятёрками гонишься. А ты не гонись. Береги здоровье». Мудрая у меня всё-таки бабушка.

Читаю сейчас «Свет над землёй» Бабаевского. Интересно, что нового может он предложить по сравнению с его «Кавалером Золотой звезды»...

Пожелай мне скорейшего выздоровления. Как твоё самочувствие? Все ли здоровы? Как Машенька? А то я всё о себе.

 

Из записей в дневнике

19/I-52г.

До субботы лежал в санчасти, более-менее добросовестно выполнял обязанности болеющего курсанта и всё-таки немного занимался. В субботу еле-еле упросил меня выписать. Зря. Не нужно было мне так рваться – несвоевременная выписка пошла мне во вред. Только себе можно рассказать о том, как тяжело, когда противно набухла сейчас голова, когда каждое слово произносится с огромным усилием, когда стиснул зубы и терпишь, терпишь, терпишь... Впрочем, это терпение ни к чему хорошему не приведёт. Но что делать?! Только что выписался из санчасти и снова туда лечь? А задания, зачёты, семинар и пр.?! Плюнуть на всё, беречь здоровье? Разумно. Но удастся ли выскочить к экзаменам?! Эх, была - не была, попробую ещё немного продержаться, а там...

Меня всегда трогает внимание людей ко мне, пускай незначительное, совсем пустяковое, но внимание, чуткость товарищей. Приятно было его почувствовать после  выписки из санчасти и встрече с ребятами. Ознакомили с приказом относительно распорядка дня для «вмузовчан»-участников вмузовских спортивных соревнований. Теперь мне можно больше спать, увольняться в рабочие дни недели, пропускать занятия. На основании приказа сегодня, вместо обычного подъёма в 7 часов, провалялся до половины восьмого. Пришёл на камбуз, но... наши порции уже съели - «на флоте бабочек не ловят». Настроение испортилось. В субботу, несмотря на противную слабость, отсутствие сил всё-таки уволился. Прошёлся по Невскому и пошёл в филармонию. Выступал Грузинский ансамбль песни и пляски. В ансамбле – «звёзды» Нино Рамишвили и Георгий Сухишвили, но, как оказалось, «старые звёзды». А молодёжь затирают. Некоторые вещи оригинальны, а вообще слабо. После покупки билета не осталось ни копейки денег. Нечем было заплатить за гардероб (в то время в гардеробе театра или филармонии за сданную верхнюю одежду было принято платить один рубль).

В воскресенье весь день занимался. Предложили выступить с чтением на вечере в клубе училища. Читал, но плохо, мне не понравилось. Потом уже в город не пошёл – 22 часа. Только бы не свалиться, только бы продержаться эту неделю. Ведь столько нужно сделать...

А может, всё-таки снова лечь в санчасть? Ведь так гроблю себя, гроблю. Ничего, надо держаться. Я помню, в апреле прошлого года перед соревнованиями было ещё трудней, а ничего, продержался. Так и сейчас! Утром я окончательно почувствую, сколько ещё смогу держаться.

 

Из писем сына маме

20/I-53г.

Всё ещё чувствую себя неважно: общее недомогание, по-прежнему побаливает горло, но температуры уже нет. В койке уже не лежу, но ещё не совсем выздоровел. Не везёт мне. Я бы плюнул на все эти зачёты, задания, экзамены, сказал бы, что важнее всего здоровье, но нельзя, понимаешь, нельзя мне сейчас валяться, когда на носу сессия, когда и так из-за недельного «отдыха» в санчасти я отстал от ребят, а тут ещё уйма несданных заданий, каждый день нужно сдавать несколько зачётов. Вот и приходится, скрипя зубами, не обращать внимания на шум в висках и  заниматься,  заниматься, заниматься. Сейчас мне уже лучше. Всё-таки хорошо, что это горло, а не простуда, грипп и пр. Я почти не выхожу из класса, собственно, это та же санчасть, только вот заниматься тяжело. Но это всё ерунда. Как-то среди ребят и болеть легче. А то в санчасти сама обстановка располагает к болезни, лени, сну. Обидно, что из-за своей болезни не могу работать на вмузовской спартакиаде. Я так готовился к ней!  Ради бога, за меня не волнуйся. Пью стрептоцид и уже заметно поправляюсь.

Экзаменационная сессия продлится до 18 февраля, потом – отпуск. Совсем забыл тебе сказать, что в этом году опять есть приказ начальника училища, разрешающий нам проведение зимнего отпуска только в радиусе 600 км, т.е не дальше Москвы, независимо от результатов сдачи экзаменов.   

(Раньше существовали определённые «стимулирующие» скидки для курсантов, сдавших зимнюю сессию на пятёрки).

Так что мне не удастся приехать в Киев в зимний отпуск. Опять поеду в Москву. Обещала мне немного помочь с деньгами бабушка. Меня поражает, как мы с тобой одинаково оцениваем просмотренные фильмы, прочитанные книги. Пожелай мне здоровья, а сама береги себя.

 

25/I-53г.

Уже совсем выздоровел. После твоего настойчивого требования обратить внимание на моё горло из-за частых ангин конечно, придётся это сделать, только не сейчас, а после сессии.  Болею я ангиной вообще–то редко, но боюсь, мои ангины определённым образом повлияли на сердце - появилась одышка при быстром подъёме по трапу, и это вызывает у меня чувство какой-то неполноценности. На соревнованиях я не выступал и никакой особой физической нагрузки после болезни не имел. Нет, нужно обязательно, насколько это ещё возможно, спасти сердце. Ведь в противном случае – прощай, спорт, который я так теперь полюбил, прощай ощущение силы, молодости, здоровья. Все эти годы я себя замечательно чувствовал. Вот только сейчас сердце стало что-то немного сдавать. Или это временно? Может быть, это вызвано тем, что мой организм после болезни не окреп? Будем думать, что так.

Целую неделю у нас идёт спартакиада ВМУЗов. Меня как запасного члена команды фехтовальщиков увольняют каждый день до 23.00. Хорошо! Такое приятное ощущение свободы, что постоянно хочется ею воспользоваться. Сидишь на лекции и вдруг возникает желание: «А не уйти ли мне с лекции сейчас?». Такое дерзкое, неосуществимое в обычное время  желание, в эти дни стало вполне реальным. Встаю, надеваю шинель и... – в  город, болеть за наших спортсменов (я же запасной!). Жаль, что в среду такая «лафа» кончается. По фехтованию наша команда заняла третье место (а если бы я участвовал, какое бы место заняли, а ?).

Сегодня воскресенье. Поменялся с ребятами местами: они все в городе, а я остался заниматься. Самое интересное, что в город меня, пожалуй, впервые за всё время пребывания в училище и не тянет – пресытился. Сегодня опять предложили читать на вечере встречи с передовиками производства. Я отказывался, ссылаясь на болезнь (действительно, после моего выступления в прошлое воскресенье у меня опять заболело горло, и я себя очень плохо чувствовал, я писал тебе об этом). Так мне тогда показали программу концерта, которую начальник политотдела училища собственноручно дополнил моим номером. Не скрою, было приятно читать это. И всё равно отказался, ибо я не хочу рисковать здоровьем перед сессией.

В течение последней недели почти каждый день заходил к Ирине. Много говорили с тётей Тамарой об Ире, её жизни и пр. В этом году я особенно близок  с ними. Они со мной всем делятся, обо всём рассказывают. Вчера сидим с тётей Тамарой, «гоняем  чаи», вдруг телефонный звонок: - Н.Я. можно? - Его нет... - А это его жена?  - Да... - Так вы будете покупать домик, который смотрели вместе с мужем? (А тётя Тамара первый раз об этом услышала). - Нет, не будем...

Вот очередная загадка, которую преподносит Н.Я. тёте Тамаре. А вообще это уже не загадка, здесь всё ясно. Ведь тётя Тамара прекрасно знает, с кем он приезжал смотреть домик, но всё равно ей было очень неприятно.

 

9/II-53г.

Мама, милая! Сейчас, когда осталось 5 минут до конца самоподготовки, я с особенной теплотой произношу твоё имя. Ты, конечно, удивишься такому бурному несвоевременному прявлению сыновней любви, но... Вдруг что-то прорвало. Завтра экзамен по сопромату. Никогда я ещё не чувствовал себя так неуверенно перед экзаменом, как сейчас. Я сделал всё, что мог, как проклятый, всё время учил, учил, учил... И всё-таки уверенности нет. Первый экзамен технологию металлов сдал на 5.

 

17/II-53г.

Ничего не читал и не читаю, кроме газет, ничего не видел и не вижу  - экзамены. Ох, скорей бы кончилась сессия. Завтра последний экзамен. Если бы я не привык к тому, что перед самым экзаменом ощущаешь неприятную пустоту в голове, то чувствовал бы себя намного хуже. С таким ощущением я шёл на каждый экзамен. Пока все экзамены сдал на пять, но это ещё ни о чём не говорит и не гарантирует мне успех завтра. Завтра – гидромеханика. Это такая мутная наука, что ты даже представить себе не можешь. Экзаменационная пора - это с одной стороны для меня величайший «прорыв» и прогресс в овладении разными науками, а с другой – удивительный регресс в плане общего развития, удовлетворения культурных запросов. Целый месяц ничего, кроме технических книг и конспектов лекций, не читаешь. Я с удовольствием ради разнообразия сдал бы хоть один гуманитарный предмет. А то в голове одни формулы, схемы, чертежи, а всё остальное – «стерильно». Итак, ругай меня завтра.

P.S. Если всё будет в порядке, то завтра вечером уеду в Москву. В Киеве во время отпуска будут мои товарищи – Рид и Р.. Они обещали зайти к тебе. Сейчас опять разрешили нам отпуск проводить за пределами радиуса Москвы, но уже слишком многое надо менять, чтобы мне поехать в Киев.

И ещё об этой  сессии в более позднем письме маме:

Минувшая сессия  для меня (да и для тебя, думаю, тоже) уже потеряла свою остроту и актуальность, но несколько слов о ней... Было много волнений (как всегда, конечно), три раза я благополучно «разрешался» - сдал  три первых экзамена на пять, а вот на четвёртом... осечка. Испытал препротивнейшее состояние, когда берёшь экзаменационный билет и о вопросах билета вначале имеешь весьма и весьма смутное представление... Чувствуешь, что «тонешь», но потом всё-таки начинаешь «всплывать», вроде уже даже «подплываешь» к спасительному берегу», как вдруг задают вопрос и... хватает «судорога», которая «скручивает» тебя, и ты снова «тонешь». Как резюме, слова профессора: «Всё было так замечательно, но в  конце вы сами себя зачем-то облили грязью». Всё-таки гидромеханика  - мутнейшая дисциплина, и так хорошо, что нам её уже кончили читать.

 

Из записей в дневнике

20/II-53г.

Отпуск. Ребята взяли билет ещё до того, как я сдал гидромеханику (немного смело!). Взяли на ближайший поезд, но документы  заранее нам выписать не успели, и мы немного понервничали: всё-таки билет стоит 100 рублей –  это деньги! Потом всё уладилось. За двадцать минут до отхода поезда нас «выбрасывают» из училища. Бегу к родичам дяди Вини (обещал зайти за письмом, которое они написали ему), выбегаю от них – 10 минут до отхода поезда. Чудесно! Такси. 7 минут - и я на вокзале. Вагон мой оказался первым, бежал вдоль всего состава. С гудком паровоза дружеские руки помогли мне подняться в вагон. Так начался отпуск.

Москва. 9 часов утра. Холодно, мороз. Много народу на вокзале. Прощаюсь с ребятами. Традиционная баня с традиционной парикмахерской, в которой мастер традиционно содрал с меня 15 рублей за стрижку,  а в кармане только и было 14 рублей (деньги нам другие ребята привезли днём позже: мы самые первые получили отпускные билеты, а денежную компенсацию за питание - не успели). Но парикмахер сказал, что ничего страшного, рубль я могу ему занести позже и «любезно» осклабился на прощанье. Обобрал меня, до нитки  обобрал. А перед этим всё обхаживал, спрашивал, понравилась ли мне банька, как вода, нравится ли мне Москва и пр.

Очень тронула забота бабушки: придя к дяде Володе, у которого остановился, я узнал, что она перевела для меня немного денег. После пережитого волнения шуршание купюр в кармане особенно радовало...  

...Только что пришёл из филиала Большого театра. Слушал оперу «Лакме». Пели Нелина, Кильчевский, Щегольков, Боровой (если не ошибаюсь). Музыка прекрасная, а голоса слабые. Примерно такие же, как и в Ленинграде, хотя «наши» Модестов и Алмазов поют значительно лучше. Где же всё-таки можно послушать настоящие, сильные голоса? В Москве их нет, в Ленинграде – тоже. Знаменитая ария с колокольчиками в исполнении Нелиной прозвучала слабо. Внешне певица довольно хороша, но играет и поёт плохо. И ведь такая выигрышная партия у неё. Щегольков вызывал лишь слабые аплодисменты, хотя, как мне показалось, во втором акте он проникновенно исполнил арию страдающего отца. В оркестре  поразила арфа: удивительно тонко этот замечательный инструмент вплетался в общий ансамбль. А вот гобой не прозвучал, хотя в программе выделена его сольная партия. Не произвёл впечатление и индийский танец, всё-таки ожидал более колоритной и яркой его постановки.

Помню, я как-то в филиале Большого театра слушал оперу «Демон» Рубинштейна. Лемешев и Иванов тогда поразили меня. А сейчас что-то захирел этот театр. Туалеты здешней театральной публики (разумеется, её дамской половины, потому что на другую особенного внимания не обращал) отличаются от ленинградской: отсутствуют вычурные разрезы на платьях, не видно набора разных застёжек, пуговиц, которые  модны в Ленинграде. В антракте «слонялся» по фойе в надежде познакомиться с «прекрасной  незнакомкой». Увы... Обратил внимание на четырёх «товарищей по оружию» - «корабелов» с нашего училища в обществе одной (?!) довольно высокой брюнетки. Приятно – «наши» тоже «интересуются» оперой. Фойе неудобное. Здесь же и гардероб, и «курилка».

Взял билет на ансамбль Моисеева. Дядя Володя достал билет во МХАТ на «Три сестры» Чехова. Один билет... Эхе-хе-хе!!! Впрочем, я давно привык к этому.

Сегодня был на выставке в Доме искусств. Довольно приличные полотна Айвазовского, Поленова, Маковского, Репина, Шишкина, Левитана, Куинджи, Ге, Сверчкова (никогда раньше и не слышал о таком, а его картины очень хорошие, особенно – «Затравили»). В смысле представительства – солидная выставка. Изумительная картина Левитана «Золотая осень». Понравился Репин – «Портрет одной неизвестной». У Куинджи – смелое сочетание удивительных красок. Иванов - хороши его эскизы к знаменитому полотну «Христос и грешница». Запомнился портрет Брюллова. Завтра собираюсь в Третьяковку.

Был у друга М. Его сыну С. уже один 1 месяц (а вчера было ещё 5 дней, значит, он родился 14 января 1953 года). Обратил внимание, что жена М. в доме себя полноправным членом их семьи не чувствует. Если она с самого начала не сумела вызвать у родителей М. должного уважения к себе, то дальше будет не лучше. А ведь она подарила М. сына,  а его родителям  - внука. М. – отец?! Что-то меня не очень потянуло в мои 19 лет обзавестись семьёй да ещё и ребёнком. Нет, я хочу свободы, хотя чувствую, что она пока ничего хорошего мне не даёт.  А вообще  - там видно будет.

 

23/II-53г.

Сегодня по традиции собрались в кафе «Артистическое» в проезде МХАТа. Пока дожидались своей очереди у входа, разговорился с одной девушкой, заметив её красноречивые взгляды в нашу сторону. Ремка назвал меня «молотком» (молодцом, значит) за проведенную «операцию по знакомству» с ней, но всё оказалось проще. Она хорошо знает Вовку Князева, а потому наша  форма ей хорошо знакома. Мир тесен.

Что увидел за эти дни:

21 февраля – Третьяковка. Сначала побывал на выставке современных художников (сделали с ребятами запись в книге отзывов - попросили), потом заглянул к «старикам». Их полотна,  как уже было не один раз, порадовали. Вечером – неудачная попытка попасть в Малый театр.

22 февраля – проголосовал (видимо, принял участие в очередных формальных выборах и внёс свою лепту во всеобщее «одобрямс»).    Посмотрел «Три сестры» во МХАТе. Впечатление огромное. Побывал в театре им. Вахтангова на спектакле «Великий государь». Это современная трактовка эпохи царствования Ивана 1V. Театр хорош, но бедны декорации. Актёры понравились, но всё-таки с мастерами МХАТа их  не сравнить.

Сегодня взял обратный билет в Ленинград на 27 февраля. Может быть, я впоследствии пожалею, что уезжаю на день раньше, но что-то потянуло обратно в Питер. Гуляя по городу, на станции метро «Площадь Революции» увидел, как симпатичная женщина ждёт кого-то. Перебросились несколькими фразами. Зовут Аннушка. Зачем-то  взял у неё номер телефона. Зачем? Ведь всё равно не буду звонить. Впрочем, завтра не буду, а позже – посмотрим.

Завтра нужно сделать следующее: 1) Съездить к Герке за коньками; 2) Нанести визит к родичам.

 

24/II-53г.

А вышло на следующий день всё не так, как думал.  Съездил к Герке за коньками. Он ещё валялся в постели. Взял у него коньки, поехал в Сокольники. Коньки оказались тупые. Катался недолго: у меня, очевидно, здорово обморожены ноги, т.к. уже на пятнадцатой минуте почувствовал, что мои ноги перестали быть моими, а на двадцатой - вообще уже ничего не чувствовал. И всё равно было хорошо. Погода прекрасная (7- 8 градусов мороза). Вечером около Дома Союзов подвернулся билет на эстрадный концерт в Колонный зал Дома Союзов. У меня оказалось очень неудобное боковое место на хорах (в партере должно быть получше). В зале плохая акустика. Некоторые вещи, которые исполняли Миров и Новицкий, показались довольно остроумными. Зрители тепло принимали Шурова и Рыкунина. Остальные исполнители малоизвестны мне. Не люблю эстраду, не люблю эти «халтурные» номера, но публике  они нравятся.

(Это был концерт с участием популярных в то время эстрадных артистов.)

 

25/II-53г.

Днём пошёл на каток в ЦПКиО. Приятно было кататься на отточенных коньках. Вечером пошёл в зал им. Чайковского на концерт Ансамбля Игоря Моисеева. Я думал, что его ансамбль произведёт на меня большее впечатление, но танцуют здорово, ничего не скажешь. Особенно понравились танцевальные сценки «Молдавская сюита» и «В машинном отделении». В ансамбле очень много красивых девушек. Наверное, специально отбирают? В фойе встретил много наших ребят.

 

26/II-53г.

Был в Музее восточных искусств. Экскурсовод, молодая девушка, очень живо и интересно рассказывала об искусстве Китая. Узнал очень много интересных вещей.

(Другие впечатления от отпуска описаны в письме, которое я написал маме в начале марта уже после возвращения из отпуска. О болезни и последующей смерти Сталина ещё ничего не было известно.)


Март -  апрель 1953 года

Из письма сына маме

4/ IV-53г.

Пишу простой ручкой (к твоему удовольствию): во время подготовки к экзаменам я чересчур понадеялся на благородство некоторых товарищей, оставил авторучку в читальном зале во время обеда и... вот, теперь исправляю почерк. Последнее время всё собирался тебе написать, но были неотложные дела, которые мешали сделать это. Не было ни настроения, ни времени, хотя писать есть о чём, впечатлений накопилось очень много.

Итак, с чего начать? (Далее я рассказываю маме о своих впечатлениях от посещения театров, музеев, концертов, не буду повторяться)...

Не волнуйся, позже часа я домой к дяде Володе не возвращался, хотя большей частью это зависело не от моей сознательности, а скорей от того, что я всюду был либо один, либо с ребятами, а, как ты понимаешь, и то, и другое долго задерживать не могло.

Посетил бабушкину сестру тётю Зину. У неё меня замучили бесконечными вопросами: «как тебя кормят», «сколько осталось учиться», «сколько получаешь» и пр., и т.п.. Я мужественно отвечал на них, по возможности утоляя любопытство спрашивающих, но если говорить откровенно, я терпеть не могу подобные посещения из-за этих вопросов. Пил чай, понравилось варенье. У других родных бабушки, которых ты меня просила навестить, хотя я их почти не знаю, так и не был. Режь меня, ругай меня, бей меня, но всё собирался – собирался, даже узнал, как проехать к ним, но так и не собрался. В следующий раз, мамочка, в следующий раз обязательно зайду...

Полюбил метро (в который раз!), хотя оно регулярно пожирало солидный процент моих скудных средств, но я «жил не по средствам» - в поездках в метро «себе не отказывал».

Смотрел в Москве фильмы «Максимка», «Горячее сердце» (обе серии) и «Сражающийся Вьетнам». «Сражающийся Вьетнам» - это фильм о безуспешных попытках Франции удержать своё колониальное господство во Вьетнаме.

В стереокино не был: болят глаза, утомительно, как и телевизор, не люблю.  Во время сеанса нужно надевать специальные очки, голова должна находиться в определённом положении, т.к. если оно меняется, то стереоэффект пропадает, нужно снова искать «фокус», а это вызывает постоянное напряжение.

Видел дядю Виню. Беседуя с ним, вспомнил, что дядя  Жора как-то в разговоре со мной нелестно отзывался о дяде Вине. Прав ли дядя Жора? Можно ли так говорить о нём? Я всегда глубоко уважал и ценил дядю Виню, хотя и знаю его очень мало. Помню, что он взял Иру (Изольду) к себе после смерти её мамы. Со мной он регулярно переписывался, а иногда и «подбрасывал» что-нибудь к праздникам. Живёт у него и Лидия Дмитриевна – мать тёти Тани. Думаю, что жизнь дяди Вини была и есть непростой. Безусловно, это наложило на него свой отпечаток. Считаю, что он хороший человек, по крайней мере - по отношению ко мне. Кроме добра, я ничего другого от него не видел. Имею ли я право присоединяться к мнению других людей о нём? Для этого надо хорошенько узнать его поближе, а я лишён этой возможности. Поэтому не мне судить о его каких-то отдельных качествах, которые кому-то не нравятся. Идеальных людей не существует. Правда, он своей манерой говорить о начальстве, о занимаемых им должностях, о своей служебной карьере и т.п. иногда вызывал у меня отнюдь не одобрительные мысли, но всё-таки я не могу согласиться с дядей Жорой. Несколько поразили меня и его разговоры о том, что мне после окончания училища не следует долго служить на кораблях, а надо видеть перспективу службы на берегу. Да как я могу, я, который столько лет живу с ребятами, претендовать на что-нибудь иное, чем у них?! Назначат меня военпредом – хорошо, назначат на корабль – тоже хорошо, к тому же сам буду проситься куда-нибудь на Тихий океан.  А дядя Виня в разговоре как-то намёками пытался испугать меня трудностями корабельной службы.  Может быть, это говорит в нём житейская мудрость, которая пришла к нему  с годами?

( Наверное, мой дядя, который много лет был связан с Военно-Морским Флотом, часто бывал на кораблях,  наблюдал за службой корабельных инженеров, с которыми он больше всех был связан по роду своей деятельности, с позиций своей мудрости и своего жизненного опыта прекрасно понимал, что вся эта моя «морская романтика» рано или поздно выветрится. И тогда у меня наступит период разочарования, переоценки и осмысливания моего флотского существования, что и случилось спустя несколько лет после окончания училища. Любя меня и желая мне добра, возможно, чувствуя мой потенциал, он искренне хотел уже тогда нацелить меня на иную деятельность, не такую рутинную, более творческую. Но делал это не очень тонко, а потому я не мог понять его. Но это сейчас во мне говорит уже моя «житейская мудрость», которая приходит к каждому из нас с годами. Но ведь в том–то и прелесть нашей юности и молодости, что они без «житейской мудрости»!!!

Через шесть лет после моего окончания училища  дядя снова вернулся к этому разговору, пытаясь помочь мне изменить характер моей флотской деятельности, но... было уже поздно. Я к тому времени  попал в поле зрения соответствующих «бдящих органов». Проявив в моём понимании порядочность и честность (не все поняли тогда мою принципиальную позицию), отказался быть «стукачом» и... оказался на многие годы в их власти – ведь они решали проблему т.н. «спецдопусков», без которых нельзя было даже мечтать о карьере на флоте. Без санкции этих самых «органов» нельзя было мне ни поступить учиться в Военно-морскую академию (делал три попытки), ни работать в научно- исследовательских институтах, ни просто расти, делать карьеру. На всю жизнь я очень хорошо запомнил слова особиста (кстати, далеко не рядового), вербовавшего меня: «Вы об этом ещё очень пожалеете...».

Никогда не жалел, ибо никогда не смог бы поступить иначе. Даже очутившись в местах, «столь отдалённых» от Кронштадта и Ленинграда. Почему? А ответ на этот вопрос - в моих рассуждениях, взглядах, убеждениях, формировавшихся в 1950 –1956 годах «под Шпилём», а может, и значительно раньше. Вспоминаю многое, что произошло со мной в последующие годы, и думаю: «А ведь кто-то из моих близких знакомых, сослуживцев, товарищей  (как-то не могу сказать «друзей»), наверное,  смог?». Но тогда я был слишком доверчив и наивен, слепо верил, что так, как я поступил,  поступили бы в подобной ситуации и все те, с кем я был близок и дружен в те годы. А сейчас что я думаю? Думаю, что... не все... Но мне об этом никогда не узнать. Да и зачем?          А что касается моего желания служить на Тихоокеанском флоте... Мне не надо было «проситься на Тихий океан» - в августе 1962 года во время  проведения отпуска на берегу Чёрного моря в прекрасной Алуште я случайно узнал от одного из моих сослуживцев по Кронштадту, что есть приказ о моём назначении на... Камчатку, на один из кораблей специальной экспедиции, обеспечивающей запуски спутников Земли. И это без предварительной беседы со мной, предложения, согласования, предупреждения и пр..)

 

Из письма матери сыну

Начало марта 1953г.

В отношении твоего посещения тёти Зины... Все люди по-своему интересны. Надо любить людей вообще, тогда с любым человеком будет интересно поговорить. И не обязательно, чтоб он импонировал именно эстетическому чувству. Помимо чувства изящного, есть в человеке много других чувств, много граней, каждая из которых по-новому освещает человека. Значит, ты сам не затронул в разговоре те струны, которые вдруг запели бы в душе человека, и разговор его стал бы жив, интересен и увлекателен. Ты думаешь, что говорить интересно только с умным, образованным человеком? Ты глубоко ошибаешься. Самый обширный, образованный ум находит для себя много нового, поучительного и интересного в народной мудрости. А в каждом, даже самом незначительном, человеке живёт крупица её. Тебе было просто неинтересно разыскивать её. Здесь дело не в родственном чувстве, а просто в чувстве равнодушия вообще к людям, за исключением тех немногих, с кем жизнь постоянно сталкивает тебя. Я помню, как в детстве я любила забираться вечером к Татьяне, когда жили они в полуподвале в школе. Гаврила что-то чинил и вечно дымил махоркой  в пожелтевшие от дыма усы (тогда он ещё бороду не носил), Татьяна то хлопотала по хозяйству, то что-то чинила или расчёсывала свои волосы густым гребнем, а мы с Мотей, примостившись где-нибудь на скамеечке у железной печки, лускали семечки и жадно слушали рассказы Татьяны о русской деревне, о гаданиях девушек, об их жизни, работе, радостях и горестях или немногословные рассказы Гаврилы о солдатской службе. Это же живая старина! (Гаврила – школьный дворник в Гаграх, Татьяна – его жена, Мотя – их дочь, мамина сверстница и подружка).

Любила очень и воспоминания своей мамы. Всегда открывается какая-то новая, хоть и прошедшая, страница. Тебя же почему–то вообще не интересуют никакие воспоминания, никакие семейные предания, никакие страницы прошлого, если они не оформлены печатно литературным языком или изображены кистью на полотне талантливым художником. Приглядись, прислушайся поближе к любому человеку, и в каждом ты найдёшь что-то своеобразное, интересное, стоящее внмания наблюдательного человека.

В отношении твоих некоторых впечатлений от разговоров с дядей Виней боюсь, что ты прав. Раньше дядя Виня не был таким. Студентом он был добрым, отзывчивым, действительно очень скромным и несколько даже застенчивым юношей. С возрастом  я стала замечать, хоть и видела его только два раза (один раз он гостил у нас в Гороховце, другой – во время войны в Сухуми), что он любит быть на виду у начальства... вообще, зачатки карьеризма. Любит говорить о себе и очень мало интересуется собеседником. Но, к сожалению, юношеские  идеалы очень скоро остывают. С возрастом человек обрастает «положительностью» в обывательском смысле слова или, по образному выражению Маяковского :   

 

«Люди – лодки,

         хотя и на суше.

Проживёшь

         своё пока,

Много всяких

         грязных ракушек

Налипают нам на бока...».

 

     Ну, так вот, не всякий может счищать с себя периодически тину и ракушки. И они нарастают и нарастают. И отяжеляют. Даже у такой светлой личности, как Герцен, и то с годами  стала не так ярко светить его юношеская идея. Прочти книгу «Обыкновенная история» Гончарова. Сейчас это, может быть, проявляется не так  ярко и резко, но...

Вот сохранить бы твоё письмо пару десятков лет, и ты бы, наверное, тоже усмехнулся своей юношеской горячности, рыцарскому (былому!) чувству и т.д.. Так бывает очень часто. Но не всегда. И не со всеми. И конечно, надо сохранить как можно дольше эти светлые порывы и благородный огонь лучших своих помыслов и чувств. А дядя Виня... Людей без недостатков нет, и надо принимать их такими, как они есть, если не в твоей власти исправить эти недостатки. Только один Павлуша, их старший брат, был  далёк от житейского расчёта, сухости, эгоизма, карьеризма. Это была душа нараспашку, добрая, чуткая, отзывчивая и сострадательная. Только один он был очень деликатным и тонким человеком и широкой натурой. По-видимому, у него эта мягкость, доброта, эмоциональность - от матери. А вообще я должна тебе сказать, что и твоего дедушку Вениамина Павловича, и дядю Виню, и твоего отца характеризовали исключительная порядочность, честность, трудолюбие, чувство долга и много других прекрасных качеств души.

 

Из записи в дневнике

6/III-53 г.

Вчера в 21.50 умер Сталин. Как-то всё остальное потеряло всякий смысл, чтобы о нём вспоминать.

Утром шли в баню. 6 часов утра. И вдруг кое-где стали вывешивать флаги с траурными лентами. Никто не подумал сразу о Сталине. Кто-то сказал: «Калинин...», но потом вспомнили, что он умер в мае месяце 1946 года. Тогда – «Сталин!». В бане эта весть разнеслась по всей роте. Собственно, после вчерашнего вечернего сообщения и бюллетеня о состоянии его здоровья это надо было ожидать, но всё-таки... Нет, нельзя себе это представить, трудно поверить, что это действительно произошло. Наверное, когда непосредственно видишь смерть человека, видишь его тело, только тогда полностью осознаёшь его смерть. Смерть! Какое это страшное слово! Смерть пожирает всех, никого не щадит. Одних раньше, других позже, но всех. Порой она приходит неожиданно, порой годами мучает свою жертву. Кто же теперь сможет заменить Сталина? Кто так глубоко может понять марксизм? Кто так просто и доходчиво сможет разъяснять его суть? Кто поведёт нас дальше ? Кто станет во главе нас? Партия?! Это так, но во главе её должен стоять руководитель? ЦК? Да. Он состоит из людей, способных довести дело до конца, способных привести нас к победе. Будущая война будет очень трудной, жестокой. Мы должны  в ней победить. Плохо, что с нами нет того, кто мудр и гениален, но остались его соратники, его ученики, его труды. Они помогут, они не дадут потерять наши завоевания. Иначе... Иначе? Иначе быть не может.

Шли обратно по проспекту Майорова. Почти на каждом доме – траурные  флаги. Над зданием Ленсовета флаг приспущен. Потом в училище стояли в строю в ожидании траурного митинга.

 

 

Траурный митинг

6 марта 1953 года.

 

Училище. Митинг. Слушая выступления некоторых товарищей, поражался тому, что у них не хватает слов, идущих от души, простых, доходчивых, таких, чтобы брали за душу. Неужели даже в такую минуту нельзя избежать казённых, газетных фраз?! Траурные мелодии сегодня весь день. Чайковский, 5-я симфония. С Витей Славиным написали статью в ротную газету. Да разве можно найти подходящие слова?! Ждём комсомольского собрания.

(Сохранились в дневнике газетные вырезки тех дней со стихами разных авторов, некоторые из них прислала мама, другие делал я сам).    

 

Сергей Михалков... Из  его стихотворения «Сталин с нами»:

 

«Родная пратия! Ряды свои сплотив,

Мы над Вождём склоняем наше знамя

И говорим: «Великий Сталин – с нами»,

И говорим: «Великий Сталин – жив».

 

(Сергей Михалков... Придворный поэт во все времена. Один из авторов слов для гимна Советского Союза, написанных при жизни Сталина. Там были строки:«Нас вырастил Сталин на благо народа, на труд и на подвиги нас вдохновил». Он же, Сергей Михалков, более полувека спуст,  - автор слов для гимна России, в котором во многих местах слово «Сталин» заменяет набор патриотических слов, звучащих также конъюктурно и фальшиво, как и слова приведенного выше стихотворения «Сталин с нами» и гимна Советского Союза, гимна  страны, на верность которой мы когда-то присягали, и  которой уже нет.)

Алексей Сурков -  «Солдатское прощание»: «Товарищ Сталин! Горе нас не смяло. Мы с партией твоей! С твоим ЦК!». Николай Грибачёв - стихотворение «Партия родная держит знамя!»: «Трудно нам без Сталина на свете, но великий гений не угас – Сталин вновь из вечного бесссмертья учит нас и направляет нас».  Дмитрий Гулиа, народный поэт Абхазии, «Сталин с нами!»: «Люди, братья! Сталин жив! Он – с нами. Он – во всём, чем Родина светла, Партии дела – его дела. Пламя в сердце – Сталинское пламя. Жизнь его народной жизнью мерьте: Сталин вечно с нами. Он – сильнее смерти». Лев Ошанин - стихотворение  «И будет вечно жить товарищ Сталин»: «Он был без сна и отдыха  в Кремле с тех пор, как клятву Ленину принёс, он и Лениным остался на земле». Анатолий Сафронов - стихотворение «Полководец коммунизма» и др.

(Сохранились и вырезки из «Литературной газеты», где в таком же духе, но в прозе  высказываются советские писатели тех лет. Например, Леонид Леонов  в статье «Слово прощанья» писал:  «...простому люду в капиталистическом лагере не легче живётся и теперь, но зато с тех пор, как, зажжённые Сталиным, засияли маяки кремлёвских башен, отовсюду стало видно на земле, где же пролегает она, столбовая дорога обездоленных к миру и счастью...».

(Как говорится, «комментарии излишни». Но такими были «инженеры человеческих душ» того времени, советские поэты и писатели, формирующие нашу духовность, такая была наша страна, такими были мы в то время. А ведь  некоторые  остались такими и в наши дни).

 

Из письма матери сыну

5/III-53г.

Почему молчишь? Что случилось? Здоров ли ты? Меня просто гнетут неизвестность и беспокойство. Бога ради, пиши почаще. А тут ещё радио передаёт такие тяжёлые вести...

 

Из писем сына маме

9/III-53г.

Вот опять забеспокоилась. Ничего со мной страшного никогда не случится. В эти дни было не до писем. Несколько раз садился тебе писать... и не мог. Только что пришли с Дворцовой набережной, куда ходили для обеспечивания порядка – народ смотрел на траурные орудийные залпы. Орудия стояли на противоположном берегу Невы у стен Петропавловской крепости. Траурные мелодии звучат не переставая, вызывая у людей слёзы. Сейчас в моей памяти вспыхнули воспоминания – картинки, увиденные только что на Дворцовой набережной. Автобус, который стремился проехать Кировский мост, вдруг остановился, будто невидимая преграда внезапно возникла перед ним. Траурный флажок, развевающийся на нём, бессильно обмяк, будто скорбь, выразителем которой он был, превратила его на 5 минут в камень. Люди как обычно  напирали на нас, стремясь ближе подобраться к парапету набережной, чтобы увидеть орудия у Петропавловской крепости. Всё напоминало обычный салют, но с первого залпа толпа затихла, а когда над застывшей Невой понеслись протяжные гудки заводов Марти и Балтийского – крупнейших  судостроительных заводов Ленинграда, к которым постепенно присоединялись всё новые и новые гудки, - на лицах людей появилось искреннее, неподдельное выражение глубокого горя. Дети, которых матери и отцы старались поставить поближе к той линии, которую мы образовывали, не понимали всего происходящего, но орудийные залпы не вызывали у них, как обычно, чувство восторга, и огонёк заинтересованности происходящим так живо не играл в их глазах. Серьёзные, насупленные, строгие детские лица. А траурные мелодии всё льются и льются. Огромная сила музыки Бетховена, Моцарта, Баха. Она гармонирует с общим настроением и в то же время создаёт его. Все улицы – строгие, необычные. И не только траурные флаги изменили  их вид - изменился привычный ритм улиц, их дыхание. Как-то неприятно было читать в «Правде» стихотворения Симонова и Твардовского. Не те слова, нет в них душевной простоты, искреннего выражения людских переживаний. А у меня всё время всплывают из памяти слова Маяковского, хотя они и относились к смерти другого великого человека: «...Ужас из железа выжал стон, по большевикам прошло рыданье - вчера... умер...». Сколько чувств в них, как сильно, верно передают они чувства масс, сколько скорби, горя в них! Вряд ли сейчас кто-нибудь сможет отозваться подобным эхом. Возмутило до глубины души выражение соболезнования правительства США. Как грубо, чисто по–американски, надругаются они над чувством народа! Как нетактично, негуманно оно!

(Да, ничего я тогда не знал об этом безусловно великом человеке, коварство и жестокость которого стали известны мне только после знакомства с докладом Хрущёва на 20-ом съезде партии, не знал о массовых репрессиях, надругательстве над религией, её служителями, уничтожении церквей, выкорчёвывании  интеллектуальной элиты общества, не знал о ГУЛАГе, не читал повести «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, историко-документального романа «Сталин» Радзинского, не был знаком со многими документами и свидетельствами очевидцев того страшного периода правления «грузинского царя» в России, в стране, в которой я жил, учился, которой честно всю жизнь служил. Но ведь многие не знали. А многие и до сих пор не хотят знать.)

 

Из писем матери сыну

11/III-53г.

Все мы пережили очень тяжело горькую утрату. Никак не могу до сих пор поверить в реальность свершившегося. Но такова жизнь. Ничего не поделаешь.

 

14/III-53г.

Твоё письмо я вчера получила. Настроение твоё понятно. Оно созвучно с настроением  каждого человека, всего народа. Мы тоже стояли с Машей на улице. Гремели залпы, печально гудели гудки, в торжественной и скорбной тишине стояли люди, мужчины – обнажив головы под холодным ветром со снегом, женщины -  утирая слёзы, малыши – в недоумении, прислушиваясь к незнакомой тишине  и непонятной остановке жизни. Я мысленно обхватила полмира, вот так торжественно отдающей последний долг Сталину. Послание США и здесь возмутило всех.  И так соболезнование их сухо и официально, так надо ещё добавить это слово «официальное». Но меня  чрезвычайно тронуло выражение соболезнования Де Голля. Вот уж чего никак не ожидала! Я не читала стихи Симонова и Твардовского в «Правде». Но читая стихи Михалкова и Маршака, а сейчас и других, я подумала точно так же, как и ты о Маяковском. Я достала с твоей полки литературу, отыскала поэму В.Маяковского «Ленин» и перечла её. Такой силы, такой скорби, так правдиво никто не выразил, да и не выразит, наверное, народного горя  и горя самого автора по случаю смерти вождя. А ведь я не особенная поклонница Маяковского. Я отдаю должное его огромному и самобытному таланту, его революционному пылу, целеустремлённости, его неустанной борьбе за лучшее будущее, его правдивости, мужеству и мощи. Но... содержание и форма – неотделимые вещи. А его-то форма, резкая и грубая, возможно, и нужная при такой мощи и силище стиха, мне не  нравится. Но здесь, в этой поэме, в той части, которая касается Ленина - всё изумительно. И вот, читаю твоё письмо – и те же мысли о Маяковском (в части его поэмы о Ленине).

Может быть, стихи по случаю смерти Сталина, о которых ты пишешь, - это пока первые отзвуки, первые, неотработанные слова. Ведь для того, чтобы создать сильную и монументальную вещь, нужно, чтоб откристаллизовались мысли, чувства, слова. Но, может, пока лучше вовсе ничего не писать? Пока? Надеюсь, наши поэты и писатели создадут потом сильные, волнующие, искренние, прочувствованные  и прекрасные произведения. И скорее всего я жду их от Симонова, Твардовского и Турсун-Задэ.

(Так и не создали - скоро времена изменились, и «наши поэты и писатели» быстро уловили «ветры перемен» и новую конъюнктуру).

P.S. Пожалуйста, обследуй своё здоровье. Дядя Володя написал, что ты очень плохо выглядишь – худой и бледный.

 

Из письма сына маме

10/III-53г.

Зачем принимать во внимание чисто внешнее впечатление, которое я произвёл на дядю Володю?! Зачем думать бог знает что, сходить с ума, основываясь на весьма сомнительных фактах о моей мнимой болезни? Что ж, придётся самому выпустить официальный бюллетень о состоянии моего здоровья. Буду с тобой откровенен. В настоящее время я ничем не болею. Чувствую себя хорошо. Горло не беспокоит. Сон в норме. Лёгкие (просвечивали  зимой) – тоже. Желёзки, насколько я понимаю, увеличены (как два шарика), но ведь они у меня увеличены всю жизнь. Вес – 79 кг (сегодня у нас были занятия по боксу, я взвешивался, хотя и не натощак, но перед обедом). А если принять во внимание, что у меня рост сейчас примерно 179 см, то вес у меня тоже в норме. Правда, он немного неравномерно размещён: львиная часть приходится на ноги и нижнююю часть туловища, но от этого пропорция тела не нарушается, впрочем, ты меня видела не раз и имеешь представление о моём телосложении... Из ненормальных явлений замечаю повышенную потливость, иногда потею по ночам, но опять-таки дело идёт к весне, а весной дают себя знать желёзки. Но опять–таки так было всегда, сколько я себя помню. Последнее время редко бывал на тренировках. Чувствую, что немного ослабело сердце. Но это поправимо: неделя-другая регулярных утренних зарядок, занятий спортом – и  верну прежнюю спортивную форму. Что касается  цвета моего лица, то вполне понятно, что месячная подготовка к экзаменам с ежедневным 10-12 –часовым сидением в помещении особенно румяного цвета лицу не придаёт. И потом, одна из особенностей закрытого учебного заведения, каковым является наше училище, - малое пребывание на воздухе тех, кто в нём учится. Утром  - 20 минут (прогулка или зарядка), потом в течение дня – 20 минут во время переходов на камбуз, на занятия и ещё 10 минут на переходы из аудитории в аудиторию, потом ещё 20 минут вечерней прогулки. Конечно, мало, но в таких условиях живу не я один, и ничего другого сделать нельзя. В субботу или воскресенье, если удаётся, гуляю час-два по городу, иногда на каток схожу (зимой), словом, стараюсь надышаться на неделю. Летом воздухом дышим немного больше... Так что моя бледность вполне понятна, а во время сессии она усугубляется усиленными занятиями, но иначе быть не может. Твоё желание обратиться к командованию о предоставлении мне отпуска по состоянию здоровья - смешно, т.к. я чувствую себя, как все, не болен ничем, нахожусь в таких же условиях, как все, и предоставлять мне отпуск просто так никто не имеет права. Обращаться к врачам нет ни времени, ни желания, да и бесполезно. Чем они мне помогут? Разве увеличат «порцию воздуха»? Каким образом? За чей счёт?

 

«...Утром  - 20 минут... зарядка...».

Александровский проезд.

 Перед Адмиралтейством.

Весна 1953года.

 

Каждые полгода состояние нашего здоровья проверяется на медкомиссии, и уверяю тебя, если бы я был настолько плох, каким ты меня сейчас представляешь, были бы сделаны соответствующие выводы по медицинским показателям. Тратить деньги на питание, вернее, на лакомства - безрассудно. Если я начну проедать деньги, которых мне не хватает на удовлетворение элементарных духовных запросов, то жизнь станет настолько неинтересной, настолько однообразной, что, право же, не стоит и жить тогда. Лишать себя отдыха  я не могу. Не волнуйся. Всё будет хорошо. А горло, желёзки, сердце – ну да они ещё ничего. Надо бы ими заняться, показаться врачам. А тут ещё коленный сустав побаливает (меня пугает мысль о ревматизме). Но у нас нет врачей хороших, да и времени тоже нет. К тому же всё это меня не так сильно беспокоит. Ты своими страхами настраиваешь меня на такой грустный лад. Как же, считал себя чуть ли не Геркулесом, а тут вдруг такое неверие в мои физические данные, в мою полноценность в плане здоровья. И потом пойми, что во флоте у нас служат самые сильные, самые здоровые, самые выносливые, самые крепкие, а ты вдруг меня низводишь до каких-то полустроевиков. Да ведь у тебя сын моряк, а ты забываешь об этом, не стыдно? Если ты всё-таки не удовлетворена состоянием моего здоровья, то даю тебе слово,  что в октябре, когда приеду в Киев, схожу ко всем специалистам, отдам себя на недельку в их руки, пусть исследуют, анализируют, синтезируют, только не режут. Ты можешь договориться со всеми светилами и не светилами, начиная с зубного врача, - всех обойду, у всех буду лечиться, всем надоем. Идёт? Ну, вот и хорошо. А отрывать от себя всё-таки ничего не нужно. Не такое ещё время наступило, чтобы полностью можно было удовлетворить свои потребности. Учиться я буду так, как учился (а вообще хочу учиться лучше, чем я учился, и знать больше, чем знал), ибо не учиться – не жить. Не сердись на меня.

 

Из письма матери сыну

15/III-53г.

Твоё последнее письмо, очень обстоятельное, успокоило меня. Хорошо, договорились так: когда ты будешь здесь, то мы обследуем тебя  с «пристрастием», только вот эндокринолога здесь нет. А до этого постарайся больше бывать на воздухе, кушать хоть сладости, тренироваться осторожно, не перегружая сердце. Хорошо, чтобы ты в течение дня раза три измерял температуру. Не температуришь ли ты? Если беспокоят коленные суставы, надо раза два на ночь поставить спиртовые или хотя бы водочные компрессы. Растирки всякие – ерунда. А компрессы – прекрасная вещь. Обратись в свою санчасть. Любая сестра поставит тебе спиртовый компресс на колени. Ты бы и сам смог, но они подумают, что тебе спирт нужен для другого назначения.

Это всё тебе дало твоё горло. Поэтому главное внимание ты должен уделить ему – не пить холодную воду, смазывать профилактически люголем, не есть пока мороженого. Я думаю, что ленинградский климат тебе всё же не очень-то хорош. После окончания института  тебе надо в другие края, поближе к югу, с твоими желёзками. А летом надо стараться максимально использовать воздух, солнце и море. Ты чрезмерно увлекаешься морем и солнцем, а это тоже вредно, и в первую очередь - сердцу. Всем надо пользоваться, но всё в меру, в Гаграх же ты не вылезал из моря и непрерывно играл в волейбол. В результате ты не закалил себя, а ослабил свой организм. И зимой это дало себя знать.

Интересно, дают ли вам путёвки в санатории? Может быть, ты бы мог получить их не в счёт отпуска, а в счёт практики? Всё-таки ты бы обратился к врачам своим, чтоб они взяли тебя на заметку, имели бы в виду, может быть, ты бы смог получить путёвку из-за желёз? Попытайся, а?

(Наивная мама... Она так и не поняла, куда я попал. Какие «водочные компрессы»? Какие «другие края, поближе к югу»?! Куда пошлют, куда прикажут, туда и поеду служить. Единственное, что мы могли,  – называть флот, где хотели бы служить после окончания училища! А там – ка к повезёт. Но мама всё считала, что я учусь в «институте», а ведь я попал в суровую, безжалостную, жестокую «Систему», именуемую ВМУЗАМи, которой стал принадлежать шесть лет. И за обучение «на полном государственном обеспечении», за казённые харчи, бесплатное обмундирование и пр. надо было потом долго расплачиваться. Но ведь самое интересное – ни о чём сейчас не жалею, ибо, как бы временами тяжело ни было и куда бы меня судьба ни бросала, всегда и везде смог выстоять, выбраться из самых, казалось, безнадёжных ситуаций, взобраться почти на самую вершину возможного для флотского инженера офицерского роста, стать в конечном счёте учёным, а в этой самой «Системе» получил хорошее образование, морскую закалку, стал мужчиной, познал флотскую дружбу, узнал, что такое морское братство, и многое другое, что вряд ли может понять обычный «штатский».

Не понимала мама и того, что если бы врачи взяли меня ещё на одну «заметку» (уже был «на заметке» по поводу потенциального бациллоносительства после болезни дизентерией во время лагерного периода), то мне немедленно бы выписали «путёвку»... на отчисление из училища и списание во флотский экипаж. Первую путёвку в военный санаторий в Пятигорск я смог «достать» только через 16 лет, будучи старшим офицером, капитаном 3-го ранга, занимая достаточно высокую по корабельным понятиям должность уже на берегу. Случилось это благодаря знакомству с Геной Апанасенко, тогда флотским врачом, «сидевшем на путёвках» в Медицинском управлении Тихоокеанского флота. Впоследствии Гена Апанасенко стал моим другом, профессором, доктором медицинских наук, крупным учёным, известным специалистом в области валеологии, одним из создателей которой он являлся).

В отношении финансов. Тут совет дать трудно. Т.е. я могу тебе разложить по полочкам, сказать, что надо делать то-то и то-то, но здесь всё дело в человеческой натуре. Как не хорошо быть скупым, так не очень-то хорошо быть и расточительным. Это я по себе вижу. Всё-таки как-то надо более разумно распоряжаться деньгами. Лишить себя сладкого? Ни в коем случае. Наоборот, надо, чтоб ты расширил здесь свои возможности. Но можно в театр ходить не на самые лучшие места, билет на которые стоит 25 рублей. Это от тебя зависит. Все студенты – на галёрке. Я не предлагаю тебе галёрку (хотя в ней нет ничего предосудительного, кроме того, что немного хуже слышно и видно), нет, но купить приличный билет за 15 рублей ты можешь. А на остальные 10 лучше купить себе яблок, конфет или апельсины. И не обязательно тебе приглашать за свой счёт кого-то. Если тебя уж очень интересует девушка – то  другое дело, а так заниматься благотворительностью ради широкого жеста, не дающего тебе никакого удовольствия – стоит ли? Это я просто в порядке обсуждения, чтоб как-нибудь урегулировать твои денежные дела.

Когда кончится зима? Воет и воет, метёт и метёт, снег на тротуарах – целыми сугробами. Ветер северный, значит – пронизывающий . Надоело. Скорей бы весна! Будь здоров.

 

Из писем бабушки внуку

15/III-53г.

Удачно ты всё-таки попал в Москву до траурных дней, а то ничего бы и не увидел в театрах. Я тебе послала денег в Москву мало, но не могла больше, т.к. собираю деньги на летнюю поездку в Ленинград. Если же не поеду, то вышлю тебе деньги, чтобы ты сфотографировался - хочу посмотреть, как ты сейчас выглядишь. Я хочу, чтобы ты свою сестру Иру познакомил с моряками. Ты только их приведи, а сам можешь уйти. Твои товарищи привыкнут и потом будут сами ходить к Ире в дом. Ты не смейся над моим предложением: ты как родственник должен помочь своей сестре. Я не говорю о том, чтобы сразу сделали предложение и женились, а просто, чтобы бывали в доме. Ире - молодой девушке - было бы приятно и интересно.  Бывает ли ваше училище на парадах? Если да, то участвуешь ли ты в них ? Отвечай на все мои вопросы подробно.

 

18/III-53г.

Теперь меня волнует твоя худоба. Ты не шути со своим здоровьем. Его легко потерять, но вернуть трудно. Старайся все меры принять к тому, чтобы поправиться. Специально вышлю деньги на фотокарточку, чтобы посмотреть, какой ты есть.

 

Из письма сына маме

19/III-53г.

Боже мой, как быстро мчится время. Уже почти конец марта. И у нас уже пахнет весной, и ещё как пахнет! Самые ясные дни в Ленинграде бывают в конце марта – апреле. В эти месяцы угрюмые своды нашей цитадели так радостно озаряются солнцем (не понимаю, как солнечные лучи умудряются проникать к нам!), что самый равнодушный её обитатель не может не порадоваться приходу весны. По утрам морозы, мы ещё не перешли от утренних ежедневных прогулок к зарядкам, но днём – прелесть! Всё тает, всё говорит, что скоро, скоро придёт Сама. Еще нет весенних голосов птиц, ещё далеко до почек на деревьях, травки, первых цветов, ещё всюду лежит снег, такой старый, грязный,  обросший за зиму, но всё равно Она идёт. Это заметно хотя бы по тому. что в утренние часы лекции читаются нам не при опротивившем за зиму электрическом свете, а при солнце, ярком солнце.

 

Конспект лекций по курсу «Электрические машины».

2-й семестр 3 курса. Март 1953 года.

 

Ходил лечить зубы и по пути увидел, что на приёме у терапевта никого не было. Зашёл к ней (терапевт у нас женщина). Спрашивает у меня : «Что болит?». - «Ничего». – «На что жалуетесь?». - «Ни на что». - «Чего же вы пришли?» - « Да вот, мне кажется, что у меня сердце пошаливает». Пришлось ей выслушать меня, при этом спросила, как я сплю.  (Я ухмыльнулся - дай бог каждому такой сон!). Ждал, что спросит, как у меня с аппетитом, но она сказала, чтобы я вздохнул - дышал – не дышал. Потом спросила о моих нервах. Прописала „ jodi bromadi“ по одной столовой ложке 3 раза в день (пить два дня). Это, говорит, успокоительное, а сердце у вас здоровое, лёгкие – тоже, а потливость – ерунда, пройдёт. Я как от неё вышел, рецепт порвал, посмеялся при этом: ходил-то я ради тебя к ней, чтобы тебя успокоить. Ты как–то писала относительно путёвки для меня да ещё во время практики. Это несбыточная, нереальная мечта, да и нет никаких оснований для этого. Никто мне никуда не разрешит ехать. Смеялся над твоими словами, что вот, мол, когда я кончу институт, мне нужно к югу поближе. Мамочка, неужели ты за три года так и не поняла, где я, не поняла того, что моё училище так же похоже на институт, как... даже придумать сравнение не могу. И конечно же  после окончания училища никто меня не спросит, хочу ли я на юг, или ещё куда. А моё здоровье... Да на него никто и внимания не обратит, если признают меня годным к продолжению службы.

Очень много работы в связи со спартакиадой. Я же теперь спорторг роты. Неделя проходит так быстро, что просто не успеваешь дни считать. Лекции, хлопоты по спортивной линии, соревнования, заявки.

 Лучшие спортсмены нашей роты, победители спартакиад ВВМУЗов.

Слева – гимнаст Юра Гаврилов,

справа – боксёры Олег Загайнов и Радик Бобрышев.

 

Для себя лично остаётся совсем немного времени (главным образом за счёт дневного сна), потом самостоятельные занятия. И так каждый день. В принципе, я могу сказать, что живу полноценной жизнью, что живу не только для себя, что вовлечён в активную общественную работу,  что всё это приносит мне удовлетворение. А вот чего мне действительно не хватает – хорошей знакомой. Никто не верит этому, думают, что скромничаю, но мне, прямо скажем,  не везёт. Никак я не могу найти что-нибудь хорошее, приятное, волнующее. Или я не по летам стал разборчив, или я пока так никого и не встретил, кто овладел бы моим сердцем хотя бы на время. Впрочем, это не беда. Даже так лучше. Никто не связывает, с кем хочу – говорю, к кому хочу – иду. Нет, храбрюсь. Всё-таки мне в городе не достаёт близкого человека, именно того, к кому бы я стремился, кто бы меня ждал. У меня много знакомых, но сильной привязанности нет. Слишком высокие требования я предъявляю к ним. Всё попадаются миленькие личики с очень даже неплохими фигурками, но почему-то их обладательницы не трогают моего сердца. Впрочем, я об этом тебе уже не один раз писал, много выслушивал различных твоих советов. Хватит. Мне хорошо и так. Ира, сестра, заменяет мне женское общество.

 

Из письма дяди Володи

26/III-53г.

Ради бога поскорей сообщи своей маме и бабушке, что ты жив и вполне здоров. Меня беспрерывно атакуют вопросами о  твоём самочувствии и допытываются, не скрываю ли я от них зловещей болезни, постигшей тебя. Теперь я очень каюсь, что поделился  с ними впечатлениями о тебе и написал, что ты хуже выглядишь, чем в прошлом году. И вот  стоило им получить это сообщение, как последовали запросы за запросами: что делать, чем вызвана перемена, нет ли у него какой-нибудь серьёзной болезни, не вредит ли ему ленинградский климат, не лучше ли ему оставить учёбу, в каком он состоянии – в угнетённом  или не угнетённом и т.д., и т.п. Чтобы остаться живым от такого напора со всех сторон, пришлось вооружиться хорошенькими словечками и перейти самому  в контратаку на твою бабушку и твою маму. Больше всего меня возмутили слова: «только говори правду, ничего не скрывай от нас»... Дав им хорошую нахлабучку, я в конце добавил: «Дай бог, чтобы наш сын Анатолий выглядел так, как выглядит ваш «умирающий» Виня». Хотя был большой переполох, но от этого ты, по-моему, только выиграешь: все усилия будут направлены на «поправку твоего здоровья» и на «воскрешение тебя из мёртвых».  Как видишь, твоя мамаша недалеко ушла от тебя в части мнительности и воображения. Вот не дай бог заболеешь ты каким-нибудь гриппом, тогда мне «на свете уж точно не жить». Будь здоров и не подводи меня ради бога.

 

Из записи в дневнике

18/III-53г.

Был у Музы Дмитриевны. Еще раз убедился, что она прекрасной души человек. Мне нравится её подход к воспитанию единственного сына: ненавязчивое дружеское участие в его делах. Мне у неё хорошо.

Посмотрел спектакль «Тридцать сребреников» в Большом драматическом театре. Неплохо.

 

Из письма матери сыну

(После маминых оценок дяди Вини я, видимо, в очередном своём письме, которое, к сожалению,  не сохранилось, задал маме вопросы о других наших родных и близких, в том числе и о погибшем папе. На часть из них она отвечает в этом письме).

 

21/III-53г.

Ты мне задал столько вопросов, что отвечая на них письменно, надо создать большой литературный труд, своего рода мемуары. В письме в двух или нескольких словах всего не расскажешь, а анкетные данные мало что говорят. Поэтому либо надо рассказывать постепенно при встречах, либо «написать свои воспоминания». Между прочим, я с превеликим бы удовольствием прочла самые простые, не блещущие никакими литературными, художественными достоинствами, воспоминания о своей жизни... одной из своих прабабушек. Разве ж не интересно? Хотя бы в виде семейной хроники. Коснусь только некоторых твоих замечаний. Хорошо ли говорить об умерших правду? Ведь есть даже изречение: «О мёртвых говорят либо хорошее, либо ничего не говорят». Но мне кажется. что это для широких слоёв публики. В близком, родном кругу всегда говорят и о плохом,  и о хорошем. Всё это человечно, естественно, «с ангельскими крылышками» людей нет, идеальных людей тоже нет. Зачем же воздвигать ореол святости? Мама нам после смерти папы рассказывала о его тяжёлом характере, что не делало её жизнь с ним счастливой. И никогда от этого образ отца не принижался, хотя мы глубоко жалели и маму, и его. Он перед нами вставал таким, каким он был, без всякого «хрестоматийного глянца», а по-моему, это ценнее всего - видеть человека, хоть и ушедшего, но живым, человечным, таким, каким он был, без лакировки. Когда ты был ребёнком, то я ни одним плохим словом не обмолвилась о твоём папе, наоборот, всячески прививала любовь, уважение к отцу, гордость за него. Может быть, это было не совсем верно, потому что у тебя сложился идеальный образ отца, на которого вдруг позволяют себе, пусть хоть и родная мать, бросить какую-то тень, а это больно. Тут получается нечто несообразное. А может быть, это и было верно. Пусть в душе ребёнка созрел прекрасный образ, а взрослым человеком он поймёт, что и «на солнце есть пятна», что человека без теневых черт и чёрточек не бывает. И, по-моему, я только и говорила тебе, что Коля был эгоистом. Кажется, ничего особенно страшного и неприятного тут нет. Довольно обычное явление. И вот сейчас, совершенно трезво оценивая Колю как человека, я нахожу его очень цельным по характеру, талантливым бесспорно, очень энергичным, умеющим легко и быстро ориентироваться в любой научной, бытовой обстановке, умеющим подбирать людей, руководить ими, завоёвывать у них большой авторитет. Несомненно, он был порядочным, честным, прямым человеком, верным чувству долга. В нём было большое чувство юмора. Этим обычно он быстро завоёвывал симпатии людей, быстро распологал их к себе. К нему всегда хорошо относились почти все люди. Только самые близкие, знавшие его некоторые неприятные стороны, могли временами быть им недовольны, но временами именно потому, что они были близкими людьми, которые, зная недостатки, всё равно продолжают быть близкими. Ведь бывают такие люди: прекрасные работники, прекрасные товарищи, члены общества, а в кругу семьи, близких людей бывают не очень прекрасными. Я затруднясь сказать, был ли он добрым или скупым. Отзывчивым, мягким он не был. Впервые мне указал черту эгоизма в нём его лучший товарищ и друг Серёжа Зиневич, учившийся с ним в десятилетке, затем в институте. После окончания института они попросили, чтобы их вместе послали на работу во Владивосток. Я объясняла это не совсем честным подходом Серёжи, т.к. оба они ухаживали за мной (Серёжа всё считал, что я  - его судьба), и не придавала особенного значения его словам. Он мне это сказал, когда мы уже с папой были «помолвлены» (тогда они друг с другом не разговаривали). Кроме того, он сказал, что Коля может мне дать внешнее благополучие и материальное обеспечение, но никогда внутреннего единства у нас не будет, - мы слишком разные люди, никогда счастлива я с ним не буду, буду очень страдать от его эгоизма. В какой-мере он оказался прав...

Коля любил литературу. Во всём, кроме его работы, интересов в научной области именно его сферы, он не очень хорошо разбирался. Очень любил украинские стихи и песни. Доля лиризма была ему присуща. Эгоизм его проявлялся в большой заботе о себе  и очень маленькой обо мне и о тебе (в самом раннем детстве). Может, он был ещё очень молод? Ему тогда было 23-24 года... Во время голода в Николаеве он оставляет меня одну в чужом городе на 5-м месяце беременности и устраивается на корабль дальнего плавания. Правда, он говорил, что это делает для дальнейшего благосостояния семьи, но я просила его подождать до рождения ребёнка, – он уезжает. Случай заставил его вернуться. Тут проявил очень тёплую и трогательную заботу обо мне дядя Виня.

(1933-й год... На Украине (да и не только на Украине) - «голодомор». По самым скромным подсчётам от голода тогда погибло более 4-х миллионов человек – результат «сталинской коллективизации». Папа после возвращения из Владивостока в Николаев думал о том, как прокормить свою семью. Видимо, устроиться на работу по специальности не мог, а потому, чтобы заработать, он завербовался простым матросом на торговое судно, совершающее загранплавание. Но перед выходом судна в море его сняли с рейса: инженер, а работает простым матросом. Это вызвало подозрение – рейс-то был заграничный!.)

Когда в Ленинграде в 1934 году Тамара мне сказала, что Коля – эгоист, я спорила с ней. Я, по своей наивности, тогда этого ещё не видела. Он постоянно бывал в командировках в Москве и Ленинграде. Привозил много всяких вещей и вещиц себе, немного – тебе, а мне только один раз привёз простые чёрные туфли. И я как-то считала, что это просто недостаток внимания ко мне, объясняла непривычностью к заботе о других, а не эгоизмом. Так что вот, основная отрицательная черта в нём – эгоизм. Отчасти – карьеризм. На фоне остальных положительных и прекрасных черт характера как будто и не так много плохого, можно даже сказать, совсем мало недостатков. А без недостатков людей нет. Я не помню, чтобы Коля когда–нибудь повысил на меня голос, а тем более обозвал дурой или чем-нибудь в этом роде – этого никогда не было. Характер у него был ровный, шутливый, спокойный. Любил хорошо покушать, любил шутку, сам был весёлым, остроумным собеседником. Был очень гостеприимен. Я тебе только набросала характер отца. Не вдаваясь в подробности нашей жизни, о которых – потом расскажу...

(Так никогда и  не рассказала... Когда я родился, папе было всего 23 года, а маме 22 года. Через полтора года после моего рождения они расстались, так до конца и не поняв друг друга. Папа действительно был очень молод. И это всё объясняет. До самой своей гибели папа больше не женился – он любил маму).  

О папе я расспрашивал в то время и своего дядю Виню, родного брата папы.

 

Из письма дяди Вини племяннику:

Ты дважды просил меня, чтобы я подробно тебе сообщил о папе, моём брате. Прежде всего хочу тебе сказать, что не тебе и не мне быть судьями отношений твоих близких, отца и матери. Поэтому советую, не следует тебе осуждать или обвинять в чём –либо мать. Она прежде всего мать, а это – всё. То, что произошло у неё с твоим отцом, довольно сложная вещь и никому постороннему в этом не разобраться. Если б я пытался это сделать, то был бы, естественно, необъективным и, следовательно, допустил бы ошибочные выводы. И я не хочу этого. Тебе мой совет: не будь судьёй матери, возможно, кое в чём она и не была права, все мы ошибаемся, а если был когда-нибудь неправ твой отец, то мёртвых не судят.

Что я могу дополнительно тебе сообщить о папе, кроме того, что говорил раньше? Был он жизнерадостным, честным и трудолюбивым. Любил жизнь, несмотря на то, что были у него, как и у многих, передряги. Первое – это  то, что с 8-ми до 14 –ти лет он не снимал повязку со щеки. Это его угнетало немало. И в дальнейшем, когда остались только шрамы, он стеснялся, старался, чтобы не обращали внимание посторонние. Тебя он очень любил. Я гостил у него в 1934 году, когда тебе был всего 1 год. У тебя был колит, ты капризничал, он брал тебя на руки, и ты умолкал. Он был хорошим работником, умел ладить с людьми, и подчинённые его любили. Не курил, никогда не был пьяницей. Для меня он был хорошим другом, мы были с ним очень дружны. Желаю только, чтобы ты заимствовал от отца всё хорошее.

 

Из писем матери сыну

25/III-53г.

Обрадовало в твоём письме и то, что ты побывал у врача. Хоть и поверхностный осмотр, но, думаю, что если б было что-нибудь серьёзное, то и такой осмотр обнаружил бы это. Относительно «института» это конечно, обмолвка, но, по сути дела, не считая особой дисциплины и дальнейшей судьбы курсантов, это же, конечно, по типу института, самого высокого, лучшего и т.д., но всё же института. Ведь не назовёшь же ты ваше училище средним заведением. Когда заводишь речь о Дзержинке, то всегда услышишь:  «О-о-о-о!», а не «А-а-а-а....». Это один из лучших, труднейших и серьёзнейших ВУЗов.

(Мама стала патриоткой нашего училища. Но самое удивительное  - прошло много лет, и Дзержинка после объединения с Высшим Военно-морским инженерным училищем в Пушкине действительно стала называться Военно-морским инженерным институтом.)

Я прекрасно понимаю, что в дальнейшем распределении вы не властны, но считала, что в какой-то мере учитывается состояние здоровья. Дай Бог тебе самого крепкого здоровья, лучше быть здоровым на крайнем Севере, чем больным  - на прекрасном берегу Крымского побережья (даже не на Чёрном море). Но просто я вспомнила о процессе в желёзках у твоего папы, подумала о тебе, вдруг у тебя что-нибудь подобное начнётся, а при таких обстоятельствах, мне кажется, должны при назначении учитывать состояние здоровья. По-моему, вполне логично, и совсем мои рассуждения не так странны и нелепы (это я без всякой обиды).

(Мама не понимала, что служа «на крайнем Севере», можно было очень быстро расстаться с самым крепким здоровьем, что и происходило с некоторыми моими товарищами, которых судьба забросила на Новую Землю, где в то время периодически проводились испытания ядерного оружия. )

Прочла недавно «Записки подводника» Иоселиани. Какая прелесть! Как правдиво, искренно и безыскусно он пишет.  Несколько главок там о Гаграх, о нашей школе, в которой он учился,  об Архипе Лабахуа (моём партнёре по игре на школьной сцене). Всех называет своими именами. И так верно схватывает и детали, и самую суть. Он года на 2 младше меня. Очень хорошо, хоть  кратко, передаёт жизнь в Военно-морском училище им. Фрунзе. И очень скромно, увлекательно – о годах войны. Он – Герой Советского Союза. Прочти обязательно, если не читал.

Лежит томик Томаса Гарди. Ещё не читала. В кино видела «Остров страдания» (по типу «Королевских пиратов»). Как великолепно там дерутся на шпагах, да ещё на фоне моря! Удивительно красива эта сцена! «Горячее сердце» как-то пропустила. А вот скоро пойдёт «Анна Каренина»...

 

30/III-53г.

(это был ответ на моё письмо, в котором я позволил себе усомниться в объективности некоторых маминых оценок близких мне людей)

Видишь ли, на мой взгляд, если говорят между собой порядочные люди (каковыми я считаю и себя и тебя), то всегда верят человеку на слово, не требуя доказательств. Если сомневаться в правдивости сказанного, то,  значит, вообще нельзя верить этому человеку. А если это так, то незачем  и беседовать, т.к. всё сказанное им может быть ложью. Я тебе сказала истинную правду о твоём папе. А ты опять – «а почему?». Я тебе предоставляю полное право делать свои умозаключения, но только избавь меня от этой беседы, если вкрадывается малейшая тень недоверия. Видишь ли, о праве матери лишать ребёнка отца, если её личная жизнь сложилась неудачно, я много раз высказывала тебе свою точку зрения, которая от молодых лет и до сих пор остаётся неизменной (что очень редко, т.к. с возрастом и опытом меняются и взгляды на вещи). Я считаю, что несчастливая семейная жизнь не приносит счастья и детям  (пример – твоя сестра Иринка). Дети вырастут, начнут самостоятельную жизнь и вряд ли оценят когда-нибудь жертву отца или матери, если они таковую принесут ради них. Во всяком случае, впоследствии у детей будет своя личная жизнь, свои увлечения и интересы, и не стоит уродовать личную жизнь родителей ради сохранения семьи, что никому существенной пользы  не принесёт. Я не оправдываю тех,  кто бросает своих детей. Но если мать может в нормальных условиях растить и  воспитывать детей самостоятельно, то нет смысла продолжать замужество, которое её тяготит. Я считаю, что женщина имеет на это полное моральное право. Я тоже никогда не знала отца. И может быть, это тоже сыграло известную роль в моём мировоззрении, что отец может быть, а может не быть, была бы мать. Ну, а в вопросе о том, кого дать в отцы ребёнку, человек  совершенно бессилен разрешить эту сложную задачу. Когда полюбишь, то,  к сожалению, многого не видишь, многое рисуется в совершенно ином свете, всегда окружаешь каким-то ореолом любимого человека. Потом жестоко разочаровываешься. Тут играет роль тысяча  факторов, и не всегда человек поступает, как следовало бы поступать. Но когда видишь свои ошибки  уже на другом склоне жизни, когда уже основная полоса жизни пройдена, тогда уже и решаешь по-другому, со многим смиряешься и не пытаешься построить свою жизнь по-иному. Все хотят счастья, но мало кто его находят.

Я бы на твоём месте побывала и в ЭПРОНе, наверное, там кто-нибудь остался из знавших Колю, а может быть, и близких ему друзей, которые могли бы рассказать о последних годах жизни твоего отца. Порасспроси откровенней тётю Тамару.

(В Аварийно - спасательном управлении ВМФ (так стал называться ЭПРОН после войны), располагавшемся в здании на набережной Красного Флота (прежнее название), я был, о чём свидетельствует сохранившаяся запись (её приведу позднее) в дневнике.)

Ещё раз повторяю, что в твоём отце было много хороших качеств, и таким отцом можно гордиться. В конце концов я оставила его, когда ему было 25 лет, он ещё был очень молод, и многое положительное могло прийти к нему с годами.

Уже идёт на экранах «Анна Каренина». Говорят, что потрясает всех с невероятной силой.

У нас уже значительно потеплело. Днепр течёт свободно, только, как белые барашки на море, проносятся льдинки. Вчера был тираж. Может быть, ещё раз счастливый?

 

Из записей в дневнике

2/IV-53г.

Уже апрель... Что же хорошего за это время? Вечер в Торговом институте... Да, это было, кажется, 21 марта, довольно приятный голос у солиста институтского эстрадного оркестра – очень даже приличный  состав с маленькой пианисточкой. Часа полтора они ублажали слушателей своей программой. А так – никог о и ничего. На следующий день – дежурная рота. Лёша Зильберман, наш внештатный «рекламный агент» у приходящих распространителей театральных билетов, «кинул клич» относительно желающих пойти на концерт в Ленинградскую капеллу. Пошли вместе с Феликсом Волковым, который, хоть и ленинградец, раньше ни разу в Капелле не был. Пили с ним пиво в буфете. Хорошо. А концерт слабый.

28 марта был на спектакле ««Достигаев и другие» в Большом драматическом театре. Очень приличная  игра актёров, особенно Полицеймако. Сама вещь неплохая, хотя вначале не понравилась. Горький не стесняется в выражениях. Рубит с плеча. Но пьеса «пахнет» резонёрством. А вообще неплохо. Ели с Ремкой Баксанским в буфете мороженое.

После театра пошёл в 192 школу на Фонтанке, где должен был быть «ночной» вечер. Там встретил знакомых ребят–Мирона Нусимовича, Володю Федотова, Женю Мерзленко, Вову Орлова. Обратил внимание на «принадлежность оркестра» - стильную девицу, сидевшую рядом с музыкантами. Видно, перемещается по Ленинграду вместе с оркестром. Во время игры оркестра она ни с кем не танцевала (мне тоже отказала), а когда были «радиольные паузы», танцевала только с одним из музыкантов. Не стал портить себе настроение. Предавался танцам, хотя они и не волновали. И так до 3-х ночи. Утром вернулся в училище.

(Я не случайно называю имена ребят, которых встретил на вечере (среди них были и мои одноклассники, и ребята с других факультетов и курсов). В Дзержинке мы все друг друга прекрасно знали, жили дружной курсантской семьёй. Позднее, во время традиционных встреч выпускников, мы обнимались и целовались чуть ли не со всеми, кто приходил на эти встречи, независимо от того, с нашего он был факультета или с другого. На многие годы после окончания училища я сохранил (и сохраняю!) дружеские отношения с корабелом-однокурсником Володей Египко. Хороший, надёжный товарищ, добрый, порядочный, честный, скромный (его отец – известный подводник, Герой Советского Союза адмирал Египко, но я никогда не слышал, чтобы он этим пользовался). Володя окончил с отличием Военно-Морскую Академию, длительное время преподавал в ней, защитил диссертацию, стал капитаном  первого ранга.    

На третьем курсе, посещая танцевальные вечера, мы уже не прикрывали стыдливо свои курсовые знаки – «галки». Если курсантов 1-го курса называли «ваньками- жуковыми», то курсантов 3-го курса называли «королями танцев». В высших военно-морских командных училищах (типа училища им. Фрунзе  или училища подводного плавания имени Ленинского комсомола) срок обучения был, в отличие от нашего училища, четыре года. Поэтому курсанты 3-го курса, как уже приближающиеся к выпускному 4-ому курсу, очень котировались среди ленинградских девушек. Курсанты 4-го курса были уже либо женатыми, либо «потенциальными женихами», которые более-менее  определились с выбором своих «боевых подруг». Курсанты же 3-го курса чувствовали себя холостяками, которые хотят насладиться свободой,  нагуляться  перед тем как «окольцеваться» (между прочим, носить обручальные кольца в то время военнослужащим запрещалось). Положение курсантов нашего Высшего военно-морского инженерного училища в связи с более длительным  сроком обучения несколько отличалось от положения курсантов командных училищ, а вот дух был тот же. У нас было просто больше времени для выбора. )

29 марта играл в баскетбол за роту. Наша команда продула. Ничего удивительного, раз в ней были такие игроки-тотальники, как я. Но надо же было хоть как-то поддержать спортивную честь роты.

Вместе с Иринкой посмотрели в Малом оперном театре балет Асафьева «Барышня-крестьянка». В музыке очень много народных мотивов. Красочные костюмы, довольно красивые танцы. В общем, понравилось.

(Я вспомнил это посещение театра. Ирина, комплексуя, «доставала» меня постоянными вопросами и причитаниями: «Тебе, наверное, неинтересно со мной?»; «Лучше бы ты куда-нибудь сходил без меня»; «Вот, у тебя увольнение, а ты напрасно тратишь время на меня »; «Тебе, наверное,  скучно со мной...» и пр., и т.п. Сначала я её уверял, что мне хорошо с ней, потом я говорил, что мне никуда не нужно было идти, и что я мечтал пойти в театр  именно с ней, потом я замолчал, думая только об одном: «Сколько можно всё это выслушивать? Когда уже закончится этот балет? Проводить бы её поскорей домой...».)

Закончил «Бурю» Эренбурга. Читаю Бальзака (первый том его сочинений).

Много общественной работы. Главное – желание работать, а будет оно – будут и оригинальные формы работы. Меня избрали в ротное комсомольское бюро. Вчера долго со мной по этому поводу беседовал заместитель начальника факультета по политической работе капитан 3 ранга Стукань.

Был в Аварийно-спасательном управлении ВМФ. Меня провели к начальнику отдела кадров. Он долго выяснял у меня, чего я, собственно, хочу, всё думал, что мне нужны какие-то льготы или материальные вознаграждения. Но потом проявил участие, сходил в архив, принёс папино личное дело. Титульный лист папки перечёркнут  крест-накрест. Пожелтевшие листки, документы. Сразу узнал руку папы. Видел анкеты, которые он заполнял. Но всё это только официальные бумаги. Попросил указать на людей, служивших с ним. Он вызвал одного подполковника. Тот рассказал известную мне историю гибели папы, сам в это время  пролистывая папку. До меня с трудом доходили слова этого подполковника. Бронекатер, на котором папа шёл спасать тонущих с других кораблей людей,  напоролся на мину. Все погибли. Как ужасно! А когда-то у меня ещё была мысль, что, может, папа ещё спасся, каким-то чудом уцелел? Лично с ним он знаком не был. Дал мне адрес одного инженера, знавшего папу. Как-то странно видеть личное дело, слушать рассказы о нём, и в то же время сознавать, что папы уже нет, что его никогда, никогда не будет. Личное дело хранится в архиве. Для чего? Папе был всего 31 год. Как это мало! Сейчас мои слова на бумаге выходят такими бесчувственными. Как передать то, что я чувствовал в кабинете, там, когда передо мной лежала эта маленькая казённая папка, перечёркнутая крест-накрест красным карандашом?! Так вот просто – крест-накрест, как будто и не было человека. Почему я не попросил дать мне самому прочесть хотя бы один документ из этой папки?! Да, так вот просто... Шли спасать людей, напоролись на мину, все погибли... Бумажка посылается в отдел кадров... достаётся личное дело... перечёркивается крест-накрест... и сдаётся в архив... А в сейфе – картотека ... Был – и  нет... Почему так? Разве в папке был он? Разве можно, сдав в архив папку, перечеркнув её, перечеркнуть всю прожитую человеческую жизнь?! Был и нет... Кто о нём будет помнить? Его мать, которой давно не стало?  Конечно же, отец, брат, сын!... Сын!  А сын-то потерял отца ещё в 2 года, так что уже в 8 лет действительная потеря его осознавалась не так остро. Кто ещё помнит о нём, поминает «незлим тихим словом»?! Я обязательно узнаю об этом...

(В конце 1941 года в Гагры почему-то на имя бабушки пришла «похоронка» - официальное извещение о гибели папы).

 

 

«...на имя бабушки пришла «похоронка» - официальное извещение о гибели папы»…

 Гагры. Декабрь 1941 года

 

 

(Дома мне ничего об этом не сказали. Но вскоре о  «похоронке» я узнал от вездесущих мальчишек со школьного двора. Долго скрывал, что знаю эту тайну. Но когда весной 1943 года пришла «похоронка» на сына одной из учительниц, живущей по соседству с нами, и за стеной послышались рыдания и стоны обезумевшей от горя матери, со мной вдруг случилась истерика. Я убежал в горы, меня искали, а когда вернулся, бабушка меня долго успокаивала.

Много лет спустя, запросив Центральный архив Военно-Морского Флота России, я получил несколько ксерокопированнных листков с автобиографией папы и извещением о его гибели. Из других источников раздобыл я копии и некоторых других документов 1940-41 годов, относящихся к военно-морской службе папы. Всё это бережно храню. Но оно не может заменить мне рассказы папиных друзей и сослуживцев, которых  я так никогда и не услышал).

 

Из письма сына маме

6/IV-53г.

Письмо твоё получил. Зря ты приняла такой отчуждённый тон. Я просил тебя объяснить мне то, что мне было неясно, а ты сразу насторожилась и даже замкнулась. С тётей Тамарой очень хорошо и откровенно поговорили о папе. Её рассказ  и мнение окончательно помогли мне представить образ отца. Пожалуй, ты во многом права. Остаётся только пожелать, чтобы сын оказался достоин своего отца во всех отношениях.

Завтра выступаю на городских соревнованиях. Очень ответственные соревнования. Последнее время мало читаю. Поглощает общественная, спортивная работа. Скорей бы весна.

Ну и немного информации из «тайников» своих. Как говорится, «личная жизнь всё ещё не устроена». Как-то пригласили нас студентки института иностранных языков на вечер отдыха. Одна студентка пленила меня дьявольской своей красотой. Теперь вообще ни на кого смотреть не могу. О, если бы ты видела её! Чёрные глаза, чёрные волосы, явно нерусский тип, скорей, кавказский, но я нашёл в ней и итальянские чёрточки, и испанские штришки. Красивая. Гордая, высокая, такая независимая и в то же время женственная. А глаза! Сколько скрытого огня, страсти, бурного темперамента в них! Одета в строгое зелёное платье, причём цвет платья удивительно идёт к ней, так мягко подчёркивает прелесть её очарования. Она именно очаровывает. Я никогда ещё не испытывал такого чувства восхищения, глядя на неё. Никого больше видеть не мог. Я буквально пожирал её глазами. Так, теперь спустился на землю. С нею, конечно, молодой человек, который довольно близок ей. Так она и осталась для меня прекрасной, далёкой неизведанной незнакомкой. Резюме: как хорошо, что на свете есть прекрасные девушки, хотя они и не доступны! А всё-таки она была хороша! Пускай чужая, далёкая. Но замечательная! Её я потерял, даже не найдя, ибо она никогда не была  и не будет со мной.

Мама, найди мне сильное эмоциональное стихотворение. В мае факультетский вечер. Я хочу, чтобы зал рыдал или визжал от восторга. Я смогу это сделать, если будет подходящая вещь. Всё, что попадается, - не то. Вчера попросили выступить в Текстильном институте (наши ребята  устраивали там совместный со студентами вечер отдыха). Читал. Говорят, что очень неплохо. Объявлял я себя сам. Читал две вещи. После прочтения первой с интересом наблюдал за реакцией зала. И ты знаешь, довольно долго хлопали, чёрт возьми! Значит, понравилось. Пришлось даже руку поднять, унимая  разошедшихся. Я не хвастаюсь, но, конечно, было приятно.

 

Из записей в дневнике

8/IV-53г.

Вчера – соревнования . Продулся в пух и прах. Так и нужно. На этот раз мои ошибки были следствием нерешительной тактики. Не унывать! Мои товарищи по команде дрались более уверенно. Хотелось после поражения немного успокоиться, развеяться. Оставалось часа три увольнения. Вопрос, куда пойти, быстро разрешился, - рядом Дом офицеров, куда раньше почти никогда не заглядывал. Много старух. На лицах – печать «выбирания». Да, именно «выбирания». Тут и седовласые полковники, и молодые офицеры. Несколько представительниц «лёгкого жанра». Одеты по – разному. «Воздушные бальные платья», стильные юбочки, строгие вечерние туалеты. Румяна, белила, пудра, духи, помада и всё–такое прочее. У некоторых - в очень даже большом количестве. Что привело их сюда? Концерт? Ерунда. Здесь происходит «купля – продажа». Здесь бесцеремонно разглядывают, рассматривают, щупают, заглядывают в глаза, в рот. А, вообще говоря, отдыхают. Первая партнёрша. Грубоватое лицо. Толстые губы.  Бесцветные глаза. Довольно ладно сбитое тело, затянутое в вечернее, а попросту в стильное, платье с неизменным разрезом, чулки, конечно, с «пяткой», поскрипывающие фасонные туфли (такая сейчас мода). Вторая партнёрша... Чёрное, довольно скромное платье, лицо постаревшее, но издали свежеватое, те же чувственные губы, какие-то жаждующие глаза, прямо-таки тянущиеся, липнущие. Странно, но их поблекший огонёк ничего не вызвал у меня. Характерно, что моим спасением занялся распорядитель танцев. Он решил вырвать меня из цепких объятий этих женщин. Конечно, они  сonstant, он их прекрасно Wögen.

Концерт. Конферансье - разбитной малый, слащавый, сначала не понравился, а потом ничего. Кумир – эстрадный певец Леонид Кострица.  Оригинальная манера петь. Пел всё старьё, но успехом пользовался. У него очень хорошая аккомпаниаторша...

Пришлось побывать в военной комендатуре. Возвращаясь в училище, на Невском зазевался, не поприветствовал начальника патруля - наверное, сыграли роль «яркие» впечатления от посещения Дома офицеров. Записывать не стали, только «повоспитывали» - у помощника военного коменданта было хорошее настроение. В училище докладывать об этом не стал. Кажется, всё благополучно обошлось, но могло быть хуже - замечания, принесенные из города, у нас караются очень строго.  

В воскресенье 5/IV был в Русском музее на выставке картин из Третьяковки. Все картины знакомы. Лактионов, Греков, Кончаловский…

В эту субботу – училищная  комсомольская конференция. Намечается до половины девятого. Никуда уже не успеть.

 

Из писем сына маме

16/IV-53 г.

Я давно уже не был в кино и не могу разделить твоего восторга по поводу просмотренных тобою фильмов. Читаю мало, и то урывками. Лежит Бальзак и последняя часть «Бури» Лациса.

Взял два(!) билета на «Дачники» в Большой Драматический театр имени Горького. Вещи Горького они ставят изумительно, впрочем, не только горьковские вещи...

Ленинград никак не может «разродиться» весной. В эту субботу опять предлагают выступать. Не могу – наряд. Чувствую, что я заштампуюсь со своим репертуаром, если не найду что-то новое. Маяковского читать не пробовал, но ни одна его вещь сейчас мне не подходит. Классики хороши, но нам тоже не подходят.

 

21/IV-53г.

Позавчера слушал Шумскую в филармонии. Она относится к таким мастерам сцены, которых лучше слушать, но не видеть. В этом отношении у меня было очень выгодное место: если сидеть прямо - колонна скрывает рояль и исполнительницу, а если появляется желание посмотреть на неё, то долго его осуществлять не удаётся, т.к. от неловкой позы скоро устаёшь. Полнота, безвкусное яркое фиолетовое платье, широкое лицо со следами былого обаяния – внешнее впечатление от Шумской. Ну, а голос... голос хороший, очень мелодичный, приятный, мягкий тембр. Не всегда удачной была концовка исполняемых вещей,  а вообще – хорошо .

У нас, извините, весна - по утрам снег, а так обычная сырость, туман, дождь... Хорошо! Впрочем, за три года к этому можно и привыкнуть.

Появилась новая «звёздочка» на моём, прежде беззвёздном, небосклоне. Использую сверхмощные телескопы для пытливого её изучения. Я теперь очень осторожно подхожу к их появлению, опасаясь вместо небесного тела  обнаружить просто скопление «звёздной туманности». Эта звёздочка – антипод той яркой недоступной звезде, о которой я писал тебе. И не потому, что она безобразна или непрезентабельна. Нет, она отличается своей мягкостью, спокойным блеском, я бы сказал, бесстрастным блеском. Это и неудивительно: та звезда взошла на юге, эта – на севере. Но вместе с тем под внешней оболочкой ясного спокойного блеска скрыта богатая эмоциональная натура, которая угадывается во взгляде, в движениях, в манере говорить, держаться, манере одеваться. По-своему она тоже прекрасна. Меня покорила, скорей  - усмирила какая-то внутренняя сила, исходящая от неё. Если я ошибаюсь – грош цена мне как психологу (?! - профессиональным психологом я стал спустя... двадцать пять лет, окончив аспирантуру при Институте психологии Украины и защитив диссертацию).

 

24/IV-53г.

С горлом у меня последнее время дрянь дело. То несколько месяцев ничего, а то вдруг сразу на меня обрушиваются все напасти. Вот уже недели три, как горло периодически побаливает. Температуры нет, но глотать всё время немножко больно. Главное- осточертела эта зависимость от горла. Ни мороженого, ни холодной воды выпить нельзя, т.к. эта «смелость» для меня редко обходится без последствий. Наша врачиха ничего не понимает - «не тянет». Когда я приходил к ней здоровый с целью посоветоваться о профилактических мерах, она меня и слушать не хотела, говорила, чтобы я пришёл, когда заболит горло. Такое отношение меня от неё оттолкнуло, я к ней не обращаюсь и до сего дня лечился самостоятельно, глотал стрептоцид, что мне помогало. А теперь я даже и не знаю,  что же мне с моим дрянным горлом делать? Вырезать гланды?        Ты сама понимаешь, что сама мысль об операции  претит мне, да и времени жалко. Сейчас весна, но не это главное, очень не хочется пропускать занятия, лекции, а чтобы вырезать гланды, надо недели две проваляться в госпитале. Принимать же профилактические меры - у меня не получается. Когда ничего не болит – ничего не делаю для предупреждения, а когда начинает горло шалить – тут спохватываюсь, начинаю думать, как можно было этого не допустить и пр. Что ты мне можешь посоветовать? Пожалуй, с этой периодической болью в горле я смогу примириться, но не смогу примириться с мыслью о том, что эта незначительная боль позднее отразится на сердце, на здоровье в целом.

    

Из записей в дневнике

27/IV-53г.

Всё последнее время нахожусь под влиянием противоречивых желаний. Собственно, нужно начать с того вечера, когда в мою жизнь вошла Люда. Люда... Тихая, грустная (но её легко развеселить), задумчивая, очень серьёзно относящаяся к жизни и к происходящим в ней явлениям, любящая театр, музыку, словом, это такой человек, который способен ещё раз заставить меня убедиться в существовании очень хороших и порядочных людей вообще и в существовании девушек, которым гораздо ближе театр и музыка, литература и живопись, чем танцы и духовная пустота. Всё хорошо. Казалось, кричи «ура!», прыгай, визжи, кричи – «Нашё-ё-л-л-л! Нашёл!». Она высокого роста, стройна, довольно недурна, но... Итак, остановимся на этом «но». Маленький рот, анфас немного странноватый, но глаза большие, чистые, хотя и серые. Смотреть сбоку на её глаза – огромное удовольствие. Маленький носик. Черты лица нельзя назвать правильными, но вместе с тем они не отталкивают. И в то же время, мне кажется, что я никогда не смогу её полюбить - в ней нет того огня, страсти, пускай скрытой, затаённой, но такой, чтобы она чувствовалась, приводила в восхищение, вызывала бы трепет, от которого бы бросало в пот, в жар, в холод. Взгляд её спокоен, задумчив, чист, ясен, но почему-то я хотел бы видеть его другим. Да, конечно, у неё совсем иной темперамент, чем у меня. Мне не нравится её покорность, инертность, пассивность. Складывается такое впечатление. что она  во всём готова подчиняться мне. Впрочем, некоторые её замечания, высказывания совсем не говорят о том, что она наивный ребёнок, даже наоборот, Думаю, что в наше время в 20 лет нельзя оставаться наивной, хотя ей хочется именно такой казаться мне. У неё одно время, как она говорит, было много знакомых (а у кого их не было?!). Сам этот факт заставляет меня усомниться в её наивности. Она не ребёнок, но я допускаю, что она была достаточно близка с кем-то, хотя, можеть быть, эта была и мимолётная связь, возникшая в силу каких-то обстоятельств. Как женщина она не вызвала во мне ничего волнующего, трепетного, т.е. я не полюбил в ней женщину; как человек она вызвала и вызывает восхищение своей  вдумчивостью, серьёзностью, стремлением к познанию, любовью к литературе, театру... Что же делать? Вот тут и поднимается целая буря противоречий прежде всего во мне. С одной стороны я хочу, чтобы кто-то пробудил во мне сильное чувство, трепет, чтобы бушевал огонь, чтобы кипели страсти, словом - я хочу любить, хочу любви! Такой любви, чтобы от одного присутствия рядом любимого человека меня бросало в жар, чтобы я думать ни о ком больше  не смел. Не знаю, под влиянием ли весны такие желания у меня возникли или ещё по какой другой причине, но они возникли. С другой стороны, изрядно пошатавшись в «холостяках», изведав всю горечь мимолётных знакомств, познав всю опустошённость и духовную нищету некоторых представительниц «прекрасного пола», тянет к светлому огоньку, к душе чувствующей, думающей, стремящейся к познанию. Но почему же иногда чувствую какую-то неудовлетворённость от этого знакомства, появляется желание уже сбежать от моего «ангела – хранителя»!?  Весна?! Может быть, и весна. Весна – пора любви, а потому возникает естественное желание любви, по телу разливается какая-то сладостная истома... Но уйти от Люды сейчас – значит никогда к ней больше не вернуться, ибо она не согласится на положение друга, которое я хочу ей предложить. Вся беда в том, что я нахожусь в страшных тисках времени. Получается так: либо она, либо ещё кто-нибудь, кто может удовлетворить не только душу, но и плоть.


Коротко об основных событиях прошлого...

19 апреля... Познакомился с Людой.

25 апреля. «Дачники» в Большом драматическом  театре. Хорошо. Блестяще играли Полицеймако. Кибардина. Был там с Людой, потом гуляли с ней до 3х часов ночи...

26 апреля. Репетиция линейных. Устал. Выставка картин  на улице Гоголя в Доме художников. Графика. Ничего запоминающегося. Прогулка с Людой. Всё. Завтра соревнования. Пророчат в чемпионы моего спарринг- партнёра. Ещё посмотрим...

 

Из письма сына маме

28/IV-53г.

Пусть счастливым будет этот май для всех вас. У нас весна постепенно входит в свои права и всё прибирает  к своим рукам. Появилась первая зелень.

 

 

«...Появилась первая зелень...».

Летний сад.

Памятник И.А.Крылову.

Конец апреля 1953 года.

 

Александровский сад, куда выходят  окна нашего класса, с каждым днём преображается. Сегодня на соревнованиях - личное первенство училища по фехтованию - продулся в пух и прах. Это уже не случайность, а закономерность. Значит, у меня  есть серьёзные недостатки  в тактике боя, значит, мне нужно больше внимания уделять повышению своего спортивного мастерства. Глупо было бы жаловаться на судейство, хотя оно и было не на высоте. Нет, виноват я, только я. Зазнайства у меня не было, головокружения от успехов - тоже, ибо всегда трезво оценивал свои способности. Просто последнее время, с тех пор как стал спорторгом роты, появилось множество хлопот и дел, отрывающих меня от тренировок. Действительно, по сравнению с показателями прошлого года – огромный  спад: с классического третьего места скатился на 7-е или даже 8-е. Стыдно. Не попал в финал. Как побитая собачонка, сбежал, не дождавшись конца соревнований. А может быть, я уже стар стал, растут молодые и обходят? Но мы ещё поборемся. Успокаивать меня не надо, советовать что-либо – тоже. Просто делюсь с тобой последней неприятностью, которую я уже пережил (или переживаю, неважно). Ну, хватит, нос не вешать. Скоро начинаются соревнования по боксу. Я буду работать - пришлось пойти «тотальником», т.к. не хватает человека в команде. Поскольку я как спорторг роты кровно заинтересован  в удаче боксёров, пришлось согласиться «лечь костьми для обчества» (всё это не так страшно, как тебе может показаться). После бокса опять займусь фехтованием. Либо я стану настоящим фехтовальщиком, либо придётся бросить это дело и удариться в науки, что очень не мешало бы.

В мае факультетский вечер художественной самодеятельности. Ставим нечто вроде композиции, символизирующую величие нашей Конституции. Мне в ней поручено сыграть роль солдата, прошедшего трудный путь войны. Кроме того читаю стихи, посвящённые смерти Сталина, а это очень ответственно.

Вспомни о тех, кто «в море» в майские дни.

 

 






<< Назад | Прочтено: 693 | Автор: Левицкий В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы